Князя аж перекосило от возмущения; должно быть, не ожидал, что его продуманная атака столкнётся с таким неожиданным препятствием.

Нари мило похлопала ресничками.

– Чайку попили? – уточнила она и сладко пропела: – Ну и будет с вас! Не буду врать, что было приятно повидаться, – она демонстративно откусила кусочек пирога, тщательно разжевала, проглотила, и только потом, «спохватившись», удивлённо предложила: – Вам напомнить, где выход?

Князь моргал так растерянно, что ей даже сделалось его немного жалко. Должно быть, он посчитал, что, раз его пустили в дом, то контакт налажен, и дальше дело будет двигаться по накатанной. «Ну-ну, мечтай!» – язвительно подумала она.

Меж тем, князь справился с растерянностью. Лицо его застыло в хищном упрямом выражении, и Нари поняла, что, кажется, переборщила, и его пора переводить из условно безопасных обратно в весьма опасные типы.

Это соображение отозвалось в её душе разочарованием, и даже горечью, что немало её удивило. Увы, она вынуждена была признать, что надеялась всё же обнаружить в князе цивилизованного человека, и её весьма огорчило, что вежливость его была лишь вынужденной маской.

Нари непринуждённым жестом слегка передвинула свой стул, чтобы в случае чего ей было удобнее вскочить. Однако, как и всегда, манёвр этот не прошёл мимо его внимания. Остро и пронзительно взглянув на неё, он раздражённо спросил:

– И что ещё я должен сделать, чтобы ты, наконец, перестала меня бояться, Нари?

«Да-да, так я и поверила!» – мысленно покивала сама себе она, но вслух произнесла только:

– Если вы действительно хотите, чтобы я перестала вас бояться, то будьте так любезны встать, удалиться и более меня не беспокоить.

Лицо его совершенно застыло.

Нари ожидала вспышки; но секунды текли, текли, а его челюсти так и оставались сжатыми – настолько сжатыми, что она испугалась за его зубы.

Прошла почти минута.

Потом он встал, забрал свою коробочку, сухо ответил:

– Как изволишь, – и, развернувшись, отправился на выход.

Нари от потрясения чуть не подавилась чаем.

«Вернётся со своими людьми и выкрадет!» – впрочем, тут же нашла объяснение его поступку она, поэтому поспешила попытаться вырулить на более безопасное поле.

– Подарок можно было бы и оставить!.. – капризно протянула она.

Спина его дрогнула; он медленно развернулся. Сложив руки на груди, смерил её насмешливым взглядом и невинным тоном высказал:

– А может, я уже передумал его дарить?

Ей с трудом удалось подавить смешок. Кажется, не она одна тут любит повредничать.

– Вы не можете быть так жестоки, – поддразнила его она. – Я же теперь умру от любопытства!

Ей и в самом деле было ужасно любопытно, что он там такого выдумал, чтобы её впечатлить.

Черты его хмурого напряжённого лица разгладились; губы тронула нежная сентиментальная улыбка, которая почему-то показалась Нари весьма знакомой – хотя она, хоть убей, не могла припомнить, улыбался ли он так ей раньше.

Он энергичным шагом вернулся к столу, встал рядом с нею и лукаво высказал:

– Подарю, если пообещаешь исполнить одно моё желание.

Пальцы Нари крепко сжались на ручке чайной чашки; весёлое настроение вмиг её покинуло, и она отвела глаза, предчувствуя, что неприятностей ей всё же не избежать, как бы она ни старалась из них выкрутиться.

Сверху тяжело вздохнули.

– Нари, – раздался тоскливый голос князя, – по-твоему, я действительно отложил собственные планы и явился сюда только для того, чтобы обманом выпытывать из тебя какие-то дурацкие обещания?

Звучало разумно.

В конце концов, она всегда может взять свои слова назад. Попытаться, во всяком случае.

– Обещаю, – сверкнула она на него непокорными глазами.

Он хмыкнул, вытащил свою коробочку и отдал ей.

Нари восхищённо провела пальцами по резьбе – тонкая работа, такая шкатулочка и сама по себе является ценным подарком, – потом открыла.

Внутри лежали изумительные золотые серёжки в форме солнечных дисков. Солнечные лучики были украшена на концах огранёнными прозрачными камнями, которые, преломляя свет, словно сами сияли изнутри.

Нари восхищённо ахнула; такой красоты она отродясь не видела. Занятая любованием, она не заметила, как прояснилось лицо князя, как засветилась на его губах довольная улыбка.

– Но откуда вы?.. – невольно вырвался у неё радостный и благодарный взгляд в его сторону. – Я же не!..

Она пыталась сказать, что в день набега на её остров на ней не было серёжек, поэтому как он смог узнать, что она обожает носить именно этот вид украшений.

– Я видел твои уши достаточно близко, – напомнил князь, от которого, и впрямь, не укрылось, что уши у неё были проколоты.

Он долго раздумывал над лучшим подарком для неё, поэтому теперь был крайне доволен, что угадал.

Припомнив обстоятельства, в которых он имел возможность поразглядывать её уши пристально, она нахмурилась. Сообразила, что её тут охмуряют, вообще-то. А она! Она ведётся, как наивная овечка!

Строго поджав губы, она с резким щелчком закрыла коробочку и чопорно произнесла:

– Я не могу принять столь дорогой подарок.

Произносить эти слова было почти что больно: серьги ей и впрямь безумно понравились. Ей отчаянно хотелось хотя бы померить их – потому что носить такую роскошь на портовой рынок, точно, не стоило. Однако мысль о том, что князь пытается купить её согласие дорогими подарками, была слишком горькой и унизительной, поэтому она лишь задрала гордо подбородок и взглянула на досужего соблазнителя весьма твёрдо.

Князь ошарашенно перехватил ртом воздух, возмущённо взмахнул руками, кажется, даже слегка подпрыгнул при этом, а потом обиженно воскликнул:

– Ну уж не дороже дома!

Нари досадливо скривилась, припомнив, что, вообще-то, он и впрямь уже потратил на неё немерено денег. Она, впрочем, полагала это справедливой компенсацией – в конце концов, это он лишил её дома, так что ему и восполнять! А что дом оказался так хорош, так это его собственный выбор был, она его об этом не просила!

Однако теперь, в виду плана с охмурением, подаренный дом стал видеться ей в совсем ином свете: как некий аванс, принимая который, она соглашается и на его покровительство, и на следующую из этого роль его любовницы.

Вскочив, она придвинула к нему несчастную коробочку и зло прошипела прямо ему в лицо:

– Всё верну, до последнего грошика!

Он растерянно заморгал.

Рассерженная Нари, меж тем, полезла в шкаф в поисках купчей.

– Сколько вы за него отдали?! – гневно спросила она и утвердила: – Всё верну, всё!

Купчая упорно не находилась, и она, раздражаясь всё больше, принялась вытряхивать предметы из шкафа на пол.

– Нари! – прервал её строгий и недовольный окрик.

Она обернулась.

Он так и продолжал стоять у стола, растерянно потирая лоб.

– Будь так любезна растолковать бестолковому мне, – язвительным тоном попросил он, – по какому поводу ты устраиваешь столь показательную истерику?

Она гневно фыркнула. Он что же, думает, она постесняется назвать вещи своими именами?

Вернувшись к столу, она встала против него и уверенно заявила:

– Я не стану вашей наложницей! – позабыв о том, что планировала произнести этот решительный отказ в людном месте, чтобы точно не нарваться на последствия его негативной реакции.

Однако он, вместо того, чтобы гневаться, посмотрел на неё как на круглую дуру и уточнил:

– Так я и не предлагал.

Этот неожиданный пассаж выбил почву у неё из-под ног, поскольку она совершенно перестала понимать, что тогда ему нужно.

Тяжело опершись на стол, она растерянно и жалобно переспросила:

– Но зачем же вы тогда явились?..

Вселенная, видимо, решила окончательно добить её, потому что он смущённо замялся.

Он. Смущённо! Замялся!..

Пресвятая Дева Мария, да он даже покраснел!

Нари была совершенно, непоколебимо, железно уверена, что краснеть Кьерин не умеет вовсе. Ей даже хотелось протереть глаза: вдруг это они её обманывают?

Он, впрочем, довольно быстро овладел собой, распрямил плечи и декларировал:

– Я хотел бы за тобой ухаживать, если ты позволишь.

Нари жалко заморгала: ну, она же так и сказала! Намерен охмурять, чтобы она сама согласилась стать его наложницей!

– Чтобы сделать предложение, – продолжил объясняться Кьерин.

Понимания, впрочем, он не достиг, потому что Нари всё ещё рассматривала его слова в контексте «предложение стать его наложницей».

Хмуро поразглядывав её и осознав, что выражаться придётся максимально прямо, он набрал в грудь воздуха, как перед прыжком в море, и высказал:

– Предложение стать моей женой, Нари.

С таким трудом давшиеся ему слова, впрочем, не произвели на неё никакого впечатления.

– Ну, знаете ли! – обиженно протянула она. – Могли бы придумать что-то более правдоподобное! – и разочарованно отвернулась к окну.

Её реакция кольнула его в самое сердце; он целый год мучился, колебался, ярился, пытался выкинуть её из головы, в конце концов, сдался и решился попытать счастья – а она, видите ли, мало того, что не оценила глубины его переживаний, так и вообще не поверила в них!

Это неверие резануло его мучительно.

– Я совершенно серьёзен! – обиженно воскликнул он.

Она обернулась, смерила его скептическим взглядом и горько произнесла:

– Да что ты говоришь, жутко знатный и безмерно богатый глава славнейшего рода Кьеринов? Жениться на простой рыбачке? Ты меня за совсем уж скорбную умом дурочку держишь?

Ей было ужасно, глубоко, бесконечно обидно, что из всех способов её охмурить он выбрал такой подлый и гадкий: кормить её обещанием жениться на ней. Когда-нибудь потом. Попозже. Обязательно. Вот как только – так сразу.

Он гордо выпрямился и холодно заявил:

– Это в вашей просвещённой Ниии принцам запрещено жениться на рыбачках. В нашем варварском Ньоне, – язвительно выговорил он, – княгиней рода Кьеринов станет та женщина, которую на эту роль выберу я. И никто, никогда не посмеет и слова сказать против моего выбора, – в голосе его отчётливо звучали раскаты сдерживаемого гнева, как будто какой-то самоуверенный нахал уже пытался оспорить его право жениться на Нари, и он уже раздумывал, каким именно образом этого нахала казнить.

Нари раздосадовано фыркнула. Она ровным счётом ничего не понимала в брачных обычаях ньонцев, поэтому не могла опровергнуть только что выдвинутую аргументацию.

– В любом случае, – упрямо возразила она, решив отложить разбор деталей на потом, – выходить за тебя замуж я тоже не планирую, грозовой наглец, – припомнила она его прозвище, разумеется, переиначив его на свой лад.

Он, что ли, в самом деле вообразил, что стоит ему предложить ей брак – как она стечёт покорной лужицей к его ногам? Дудки! Знает она этих ньонцев! Там что наложница, что жена! Разница не так уж и велика.

Недовольно рыкнув, он смерил её грозовым мрачным взглядом.

– Идиотская женщина! – вынес вердикт он и рванул к выходу. – Исчадие бездны! – обозвал от дверей, выбежал наружу и уже в окно добавил: – Ты мне желание обещала, психованная!

– Ну-ну, мечтай, – буркнула ему вслед Нари, зачарованно разглядывая оставленную на столе шкатулку с серёжками.

«Я просто их померяю, он и не узнает!» – уговорила она саму себя и понеслась к зеркалу.

Глава тринадцатая

Нари, подбрасывая в ладошке монеты, весело смеялась. Лицо её озарялось солнечными лучами, скачущие светлые блики путались в золотых волосах, выглядывающих из-за скромной косынки, а прибрежный ветерок задирал тонкий белый воротничок, опрокидывая его на шею. Она, продолжая смеяться, разгладила лёгкую ткань – мелькнуло нежное запястье.

Она что-то начала говорить, быстро, радостно; покупатель – досужий верзила в матросском костюме – разулыбался, словно невзначай заиграл мускулами.