Эдгар и Маргарита (страница 3)
– Дерзишь! Прекрасно! Святой отец тебе грехи отпустит,
Ему желание последнее скажи,
Ну а когда последний дух испустишь,
Ты на меня, дружище, не взыщи.
Сам выбрал себе путь – тропинку в преисподнюю,
Сам и ступай и милости не жди!
Умрешь ты тихо, глупо и бесплодно, –
Смеясь в глаза, добавил. – Увести!
– До скорой встречи, тесть! –
Добавил Эдгар, уходя.
– Мерзавец!
– Боже! Ваша честь,
Зачем ругаться, такова судьба!
9. Дженни
Рассыпались по небу звезды – крошки,
Над лесом воцарилась тишина,
Лишь над огнем резвятся, вьются мошки
Да филин крикнет где-то из гнезда.
Душа полна торжественной печали…
Понятно это чувство лишь тому,
Кто, не смыкая глаз, сидит ночами,
Влюбленно смотрит на взошедшую луну.
– Уж за полночь, пора бы спать ложиться.
– Пойми же, мама, как посидеть приятно мне в тиши…
– Да что случилось? Почему не спится?
Что вдруг так ночи стали хороши?
Уж не влюбилась ли? В кого же, интересно?
Смутилась Дженни, но все ж призналась честно.
– Ах, мама, – и, прижимаясь к материнскому плечу,
Ей прошептала. – Эдгара люблю.
Мать удивилась, не одобрив выбор,
Прищурив глаз, подумала еще.
– Быть может, дочери счастливый жребий выпал,
Тогда б была спокойна за нее.
Послушай, Дженни, а не съездить ли нам в город?
Сестру проведать да на ярмарку зайти.
Мелькнула мысль: «Его увижу снова!»
– Да, я согласна, а когда идти?
– День будет труден, выспаться заданье!
– Да-да, конечно, я сейчас же устелю кровать.
Надеждой окрыленное созданье
Простилось с мамой и удалилось спать.
Случайность встреч рождает в нас порою
Такую трепетную, сильную любовь,
Что боль любимого мы чувствуем душою,
И умираем с ним, и воскресаем вновь.
Хоть ночь тиха, свежа и так сонлива,
Глаз не сомкнула Дженни ни на миг.
В душе предчувствие беды неукротимо.
Тревога тронула прекрасный, нежный лик.
Под утро матери она все рассказала.
И та, как будто ей передалось,
Быстрее собираться приказала,
В сомненьях, но в надежде на авось.
На ярмарку приехали все ж поздно,
Дорога слишком далека.
А ярмарка шумит, пестреет разношерстно,
Здесь все в ходу – и голос, и рука.
– Баранки, бублики, печенье –
К столу нет лучше угощения!
Вот мед – полезен и приятен!
Вот порошок – для выведенья пятен!
Один расхваливает плошки,
Другой кричит: «Кому сапожки?»
А третий режет колбасу,
Четвертый пробует косу,
Там клоуна встречают люди смехом,
Тут приценяются к коню,
А ловкачи кругом с большим успехом
Карманы обчищают на ходу.
Вдруг все замолкли разом в нетерпении,
Тревожно взор к воротам устремив.
– Опять везут кого-то в заточенье, –
Промолвил рыжий, про лоток забыв.
«Карета» узника все подъезжала ближе…
И Дженни вскрикнула, в нем Эдгара узнав.
Мать дочь к груди прижала: – Тише, тише!
Все будет хорошо, – в испуге прошептав.
Домой вернулись хмурые как тучи.
Отец, узнав, в негодование пришел.
Мать испугалась за него: «Молчать бы лучше,
Давно ли сам от плахи-то ушел».
Меж тем отец в землянку к кузнецу,
Где вся братва лесная собиралась,
Пошел держать совет по делу своему,
Когда над лесом ночь уж опускалась.
Среди друзей нашелся и такой,
Чей деверь, шурин или сват какой
В тюрьме на службе состоял постылой.
И план родился как-то сам собой:
Под видом мертвеца
Эдгара вытащить из кельи злополучной.
Но хоть сей план и прост для удальца,
Продумать надо все, до каждой мелочи докучной.
Когда вернулся в дом, уже светало.
Мурлыкал кот на печке в тишине.
Накидку бросив на кровать, он сел устало,
Надежды огонек горел в его душе.
10. Тюрьма
Вернемся в замок короля,
В опочивальню Маргариты.
Ее высочество одна
Сидит, несчастием убита.
Всю ночь проведшая без сна,
Она молилась у распятья,
У девы праведной прося
О снятье тайного проклятья.
Не потому ль, что ум набожный
Понять не в силах никогда,
Что лишь рукой, увы, безбожной
Любовь теперь обречена
На боль, скитанья и невзгоды,
Что это подлые породы
Людской семьи творят дела
И столь черны, как их душа.
За день развеявшись немного,
Она под вечер собралась,
Тайком отправилась в дорогу,
От глаз сторонних хоронясь.
Вуаль сокрыла знатный лик,
Когда к окошку страж приник,
Чтоб высмотреть из темноты,
Кто требует начальника тюрьмы.
Но, лишь услышал звон монет,
Неинтересен стал секрет.
И дело сдвинулось с горы,
Ее ведут во двор тюрьмы.
Затем по узеньким ступеням
Они проходят во владенья,
Где сам начальник перед ней
В поклоне застывает чинном,
А в разговоре, так невинном,
На деньги намекает ей.
И вот кошель в его кармане,
Но он дает возможность даме
Любимого увидеть вновь.
Ах, от волненья стынет кровь,
Она бледнеет, замирает,
Но все ж уверенно ступает
По хладным каменным полам.
Горят коптилки по углам,
Едва дорогу освещая
И мрак под ниши загоняя,
Где сотни узников несчастных
Томятся много лет ужасных.
Вот наконец-то и пришли.
Залязгали в замке ключи,
Дверь жутко скрипнув, отворилась.
Пред Маргаритою явилось
Видение, полное тоски:
На грязном каменном полу
Поверх циновки на боку
Лежит наш Эдгар в кандалах
С засохшей кровью на губах.
Увидев свет, он приподнялся,
Но, обессилев, вновь упал.
Начальник хрипло рассмеялся,
– Силен стервец, чуть не удрал!
– Оставьте нас.
– Сударыня?
– Уйдите!
Слегка закашлявшись, невнятно извинясь,
Зашаркал сапожищами мучитель,
По коридору спешно удалясь.
А Маргарита, чуть дыша,
Спустилась к милому в темницу,
Встав на колени, вся дрожа,
Хотела заглянуть ему в зеницы,
Но слезы затуманили глаза.
Тогда, припав к его лицу губами,
Не в силах чувств сдержать кошмарный шквал,
Омыла раны милого слезами,
А он ее не плакать умолял.
Затем, закашлявшись надрывно, хрипло, жутко
И кровью сплюнув на пол у стены,
Слегка помедлил, отдышавшись будто,
– Сюда бы приходить вы не должны.
– О, Эдгар! Я все понимаю,
Но ты молчи, не нужно горьких слов.
И знай, тебя здесь оставлять я не желаю,
И план побега твой почти готов.
Ты должен жить, ты должен, слышишь, милый,
И для меня, и для того, даруешь жизнь кому…
Запнувшись здесь, прижала его руку с силой
К себе, и слезы заструились по лицу.
Меж тем послышались шаги,
Что значило – конец свиданья.
И Маргарита на прощанье,
Его целуя, поклялась в любви.
11. Спасение из острога
Прошло буквально дней пять-шесть,
А план, задуманный принцессой,
Уж был готов, и эту весть
Ей передали с молодым повесой.
Назначен день был, подкуп совершен…
Но незадача! Король узнал об этом
И так ужасно был взбешен,
Что дочь родную не помиловал при этом.
Хоть королева заступалась,
Решенье короля незыблемым осталось.
В опочивальне запер на замок
И стражу приказал, чтобы стерег.
И дальше бушевать, он был убить готов.
Вначале наказав подкупленных чинов,
Он приказал в конце концов казнить Эдгара,
Как будто чуя, что беда еще не миновала.
На счастье узника, был праздник на носу,
В честь Пасхи выпала ему отсрочка.
А после праздника он склонит голову,
Палач на плахе судьбе поставит точку.
На том величество и порешил.
А вскоре уж и праздник наступил,
Да радость плюс, что заговор раскрыт,
Придали королю пристойный вид.
Великий праздник – Пасха, воскресенье,
Молебну правят в церкви над рекой,
Ход крестный, людей столпотворенье,
И разговеться можно не одной!
Гуляют все: сапожники, портные,
Придворные, вельможи, короли,
Гуляют злые, добрые, простые,
Гуляют прихвостни, гуляют палачи.
Но тем, кто с раннего утра в дороге,
Не до гулянья, ждет их благородный труд.
На благо дела – стража пьяная в остроге
Да верные друзья сигнала ждут.
Сигнал! Все разыграли как по нотам:
Выносят мертвецов, ведут учет.
И Эдгара выносят за кого-то,
В возок кладут… А офицер поет!
Ему не до него,
Он пьян, и все вокруг прекрасно!
И наконец, перекрестив несчастных,
Подался прочь, туда, где уж давно
Вина бочонок дожидается его.
Вот так вот, дерзко, среди бела дня,
Был вызволен герой наш из острога.
Пропажу обнаружили тогда,
Когда на казнь вести.
Тут грянула тревога!
Да, было сильным удивленье,
Когда на казнь виновник не пришел.
Его искали всюду в подземелье.
Но как? Когда? Куда ушел?
И как он смог?
А стражники орут: «Убег, убег!»
Опять король был вне себя,
Метался по дворцу, бранился
На чем весь свет стоит – и зря,
Так ничего и не добился.
След беглеца пропал, исчез.
Искать его – что ветра в чистом поле!
Дворцом теперь Эдгару – лес,
Не так шикарно, но зато на воле.
В землянку к Тайлеру его и поселили
Да наказали женщинам за ним ходить,
Отваром трав его поить,
Одели чтобы и умыли,
Ну, одним словом, воскресили.
А что король? А он – хитрец!
Приставил к дочери, подлец,
Шпиона, чтоб за ней следить,
Как щуку на живца ловить,
Собрался Эдгара, ведь знает,
По ком сердечко девы тает.
Решил: «Коль любит, то она
С ним встреч искать должна сама.
Хотя пусть даже тот найдет,
На этот раз он не уйдет!»
Над телом Эдгара в землянке
Склонилась Дженни. У смуглянки
В глазах не держится слеза.
И вот уж мокрая щека.
С больным она и день, и ночь,
Ни шагу не отходит прочь,
Лишь при отце, слегка смущаясь,
К себе уходит, возвращаясь,
Как только тот
Опять уйдет,
Хотя прекрасно понимает,
Что обо всем отец уж знает.
И что таиться ни к чему,
А вот сказать стесняется ему.
В ответ на ласку и заботу
Стал набираться Эдгар сил.
Вначале бредил, пил лишь воду
Да кашель мучил и душил,
Теперь же на лице улыбка,
И бодрость льется из него.
Ходить уж начал, пусть не шибко,
Зато один и без нее.
12. Лесной отряд
Меж тем Эдгар, живя в лесу,
Сошелся близко с мужиками.
Про жизнь свою и про нужду
Они ему порассказали,
Порассказали про печаль,
Про счастье, радость, про невзгоду…
И было Эдгару их жаль
И радостно за их свободу.
Пусть в обращении просты,
Грубы порою и суровы,
Но как умны и как чисты,
Народ несчастный, но бедовый.
Мастеровые мужики
Творят порою чудеса,
Выходит из-под их руки
Что вещь, то, право, красота.
Вот табуретка, взять к примеру,
Простая, кажется, беда,
Но приглядись: рукой умело
По ножке пущена резьба.
И так во всем, в такой глуши!
И в безделушке часть души!
А женщины?! При том при всем