Ясик отрастил волосы до плеч. Собирал в хвостик. Глаза – серо-зеленые, прямого разреза. На него постоянно хотелось смотреть. Красота была не приторной.

В приемной комиссии поражались сходством студента с актером Боголюбовым.

Спрашивали:

– Боголюбов не родственник ваш?

– Не родственник. Но отец.

Ясика зачислили на актерский факультет, и он почти сразу получил предложение от киностудии: сыграть манекен. Ничего не надо было делать, только стоять в витрине. Стоять следовало долго и неподвижно, а это мучительно. Но все-таки – гонорар за съемочный день. Можно купить Анджеле цветы, и еще останется…

Анджела росла в детском доме. Их там били. Анджела научилась давать сдачи.

Анджела рассказывала окружающим, что ее мать – еврейка. Все удивлялись и подозревали, что Анджела врет. Еврейки, как правило, не сдают своих детей государству, а воспитывают сами.

Ясик и Анджела начали встречаться. С ней было интересно. Все остальные девчонки – обычные, Анджела – необычная. Другая. У нее были сокрушительные планы, типа получить место депутата в Думе и руководить страной. Вводить новые, справедливые, законы.

Второй вариант: поехать в Эмираты, выйти замуж за шейха. Купить «мерседес» и проехать на «мерседесе» под окнами детского дома. Пусть увидит персонал, который ее бил и привязывал полотенцами к кровати. Пусть убедятся, кто она и кто они. Это была генеральная мечта жизни.

Анджела любила передвигаться: отправлялась автостопом без копейки денег и без проблем добиралась до цели. Проблемы, конечно, были, но для нее это не проблемы. Все решаемо.

После окончания школы государство выделило ей жилплощадь – восьмиметровую комнату в аварийном жилье под снос.

Вместо кровати – надувной матрас. Он постепенно сдувался, превращался в подстилку. Приходилось поддувать.

Стены комнаты были в глубоких трещинах. Некоторые – шириной в ладонь. Анджела затыкала трещины своими трусами, потому что из щели дуло.

Начиная от потолка, стены были в затеках, как будто обоссаны. Побелка шелушилась. Цвел грибок. Страшно всем этим дышать. Зато у Анджелы появилась прописка: Лесная улица, дом 4.

Настала зима. В аварийном доме отключили отопление.

Анджела и Ясик ночевали в морге. Их пускал охранник Толик. Он сторожил помещение, потому что там азербайджанцы хранили бананы.

Не следует думать, что в морге покойники и больше ничего. Покойники там, конечно, занимают свои морозильные камеры, но помимо камер в морге есть и другие помещения, в которых работают судебные эксперты. И просто отдыхают: комната отдыха с диваном, креслами и телевизором.

Диван был узкий, неудобный, но это не мешало.

Близкое присутствие покойников одновременно замораживало и возбуждало. Ясик никогда не испытывал ничего подобного.

Он засыпал и просыпался. На его руке покоилась тяжелая голова в кепке. Рука Ясика онемела, но он боялся ее вытащить, чтобы не потревожить сон – такой беззащитный, такой драгоценный.

Ясика посетила первая любовь. Он не знал, что бывает вторая и третья. Он думал, что первая – это единственная.

Иногда Толик их не пускал по разным причинам. Тогда они шли на Лесную, дом 4. Ясик опасался, что когда-нибудь потолок рухнет ему на голову.

– Как можно так жить? – поражался Ясик.

– Другие же живут, – оправдывалась Анджела.

В доме жили еще восемь семей.

– А государство куда смотрит?

– Государство не смотрит. У него свои дела.

– А от кого это зависит? Я пойду и набью им морду.

– Тебя не пустят. Или посадят.

– Что же делать?

– Обещают расселить.

– Когда?

– Когда-нибудь…

– Живи у меня, – решился Ясик.

– Это предложение руки и сердца? – уточнила Анджела.

– Как хочешь. Я не могу тебя здесь оставлять. Мне стыдно.

Прежде чем переселить Анджелу к себе, Ясик решил предупредить Клару. Все-таки он жил не один.

У Клары глаза вылезли на лоб.

– Какая еще Анджела? – испугалась она. – Тебе восемнадцать лет, ты учишься.

– У меня любовь…

– Ты живешь на моем кошельке и на моей территории. Ты приведешь девушку, она забеременеет и родит, вас будет трое. А я – одна. Ты не подумал? О ней ты подумал, а обо мне?

– Я обещал.

– Но я ее даже не знаю.

– Узнаешь. Это не проблема.

Знакомство – действительно не проблема.

Ясик привел Анджелу в дом. Она предстала перед Кларой в кепке-бейсболке.

«Уголовница, – подумала Клара. – Зэчка. Где он ее взял? На вокзале?»

Клара поставила на стол запеченную курицу, обложенную беконом. Салат.

Анджела не притронулась к еде.

– Почему вы не едите? – спросила Клара.

– Мне куры надоели. Я их переела.

– А где вы их переели?

– В детдоме. Нам каждый день варили куриный суп: головы и лапы.

– Анджела росла в детском доме, – объяснил Ясик.

– А где ваши родители?

– Маме было не на что меня содержать. Папа пил. А потом вообще ушел.

– А сейчас он где?

– Не знаю.

– А мама?

– Мама в Пскове. Я сейчас не могу ей помочь. Но, когда поднимусь, заберу ее к себе.

– Понятно, – сказала Клара.

Ей было понятно, что в ее доме дополнительно поселится бомжиха – новая родственница.

– А сами вы где живете?

– Лесная, 4.

Помолчали.

– Я бы хотела встретиться с вами лично, без посторонних, – сказала Клара.

– А кто здесь посторонний? Ярослав? – спросила Анджела.

– В данном случае да. Ярослав – посторонний.

– Говори все, что хочешь, – разрешил Ясик. – Не стесняйся. Я все равно свое решение не изменю.

– Хорошо. Я скажу все, что думаю. А думаю я так: вокруг полно приличных, порядочных девушек. Почему ты выбрал неприличную и непорядочную? Нищую и хищную. Ты – сын народного артиста, гениального человека. А твоя Анджела – с помойки, с самого дна, и это видно.

– Каким образом? – спросила Анджела.

– Почему ты сидишь за столом в кепке?

– Грязная голова.

– А помыть нельзя?

– Нельзя. У нас кран прорвало.

– Люди по-разному живут, – вставил Ясик.

– Короче. Делай свои дела без меня. Я больше не вмешиваюсь. Ты мое мнение знаешь. Я не для того тебя родила и растила, чтобы утопить в достоевщине…

Клара поднялась. Вышла из комнаты. Потом вернулась и добавила, обернувшись к Ясику:

– Я твой паспорт выкрала и спрятала.

– Вопрос: кто здесь неприличная и непорядочная? – спросила Анджела.

– Ни о какой женитьбе не может быть и речи. Если хочешь, трахай ее где угодно: на природе, в подъезде. Ей не привыкать. А ко мне домой ее не води.

– Да я и сама не приду, – сказала Анджела.

Вышла из-за стола. Громко хлопнула входная дверь.

Ясик заплакал. Он плакал редко, и Клара смутилась.

– Нашел, о ком горевать…

– Я ее люблю – такую, как есть.

– Это ошибочный выбор. У тебя незрелая душа. Я должна огородить тебя от ошибок молодости. Они неизбежны. Анджела – жестокая ошибка.

– Откуда ты знаешь? Кто тебе сказал?

– Мой внутренний голос.

– Вот и разговаривай с ним…

Ясик оделся и ушел. Он отправился искать Анджелу, но не нашел. Соседи сказали, что она уехала в Псков. Адрес не оставила.

Ясик на всякий случай зашел в морг. Там работал другой охранник, сменщик Толика. Он не мог понять: какую Анджелу ищет молодой парень – живую или мертвую?..

Анджела тем временем сидела в поезде и смотрела в окно. За окном тянулись пустые земли. Анджела удивлялась: как много неосвоенных земель. А в Японии, говорят, теснота. Один дом на другом. Да еще и трясет.

О Ясике старалась не думать, запретила себе думать и сожалеть. Ясик – мамсик, всю жизнь будет плясать под мамашину дудку. Это участь всех сынков, растущих без отца.

А Клара никого не уважает, кроме себя и своих. Все остальные – третий сорт. Помидоры с гнилым боком. Брак.

За свою жизнь Анджела переела унижений и возненавидела их, как куриный суп.

Для Ясика началась полоса безвременья. Вакуум. Его как будто засунули в полиэтиленовой мешок и выкачали воздух.

Сидеть дома ему не хотелось. Мать все время пыталась оправдаться, заводила душераздирающие беседы.

Ясик уезжал в общежитие. Там шло пьянство и блядство на фоне яичницы с колбасой. А также магазинных котлет.

Девушки, поступившие на актерский, не сомневались в том, что они будущие звезды и секс-бомбы в настоящем времени.

Девушки – красавицы и полукрасавицы – ждали принца, а пока что соглашались и на Ясика. Намекали. Ясик не сопротивлялся.

Случайная близость его опустошала. Он никого не любил, кроме Анджелы.

Чем она его взяла? Тем, что была ЕГО. Ничья, только его. Как собака.

Чем Анджела отличалась от тех девушек, которых Клара называла приличными и порядочными? Книжек мало прочитала. А возможно, и не читала вовсе. Отличалась культурой, вернее, отсутствием культуры.

Как можно было поправить дело? Снять кепку, вымыть голову, убрать бриллиант.

Что должен был сделать Ясик? Составить список обязательных книг, а главное – любить, поднять самооценку. Сказать, глядя в глаза: «Ты лучше всех. Ты – единственная. Все, что было раньше в твоей жизни, – забудь. Я есть у тебя. А вместе мы – сила. Кулак».

Вот и все, что требовалось. А Ясик этого не дал. Он усугубил. Сделал еще глубже ту щель, в которой ее держала жизнь.

Хорошо, если она обозлится и плюнет на Ясика. А может, сесть на задницу и скатиться вниз, как с горы. Куда? В наркоту. В обиду. А на обиженных воду возят.

Студенческая жизнь шла своим чередом. Что в ней хорошего? Только молодость. А в остальном – безденежье, желание еды и любви.

В программу обучения входили уроки танцев.

Ясик двигался красиво. Ему в пару досталась Вера Брусника – хрупкая, как балерина. Она мечтала заниматься бальными танцами. Бальные танцы держат фигуру, а хорошая фигура – спутница любви.

Вера Брусника предложила Ясику вместе заняться танцами, но Ясик отказался. Эти изящные юноши, крутящие задом, вызывали в нем отторжение.

Актерское мастерство вел актер Белогуров. Он учил хитростям ремесла.

Главным человеком на курсе являлся великий Анисимов: стройный, лысый, талантливый, неповторимый. Все красавицы курса прошли через его руки. Их никто не заставлял. Такому лидеру хочется подчиниться и принадлежать. Завистники Анисимова называли его «пожиратель молодости». Так оно и было. Анисимов питался молодой любовью и от этого сам не старел и даже становился моложе. Когда он умер, никто не мог в это поверить. Анисимов казался бессмертным. И в гробу был красивый.

Все студенты жались к Анисимову, хотели быть ближе. А Ясик не хотел. Он предпочитал хранить дистанцию. Почему? Потому что при ближайшем рассмотрении кумиры проигрывают. Лучше держаться от них подальше.

Частично повторялась история с Зинкой.

Вера Брусника пригласила Ясика на свой день рождения.

Она жила на Кутузовском проспекте в доме, где была квартира Брежнева.

На день рождения была приглашена половина курса. Ясик согласился. Почему бы и не пойти.

У Пушкина есть слова: «Кипит прожорливая младость».

Именно это и происходило. Стол ломился от еды и выпивки. Выпивка – водка, настоянная на лимонных и апельсиновых корках. Еда – традиционная для того времени: холодец, салат оливье, селедка под шубой. На горячее принесли казан плова. Один запах чего стоил.

Ясик оглядывал женский состав. Больше других ему нравилась старшая Брусника – мать Веры. Было непонятно, сколько ей лет, но по виду она почти не отличалась от своей дочери – хрупкая блондинка с изумрудами в ушах. Еще одни изумруды – глаза. Руки без колец, чтобы не было слишком. Слабый запах дорогих духов. Сдержанность.

Сама именинница Вера сидела возле Ясика, и он угорал от ее духов. Это были модные французские духи под названием «Опиум».