– Нет. Никаких изменений в этом плане. – Он понизил голос так, чтобы за гулом вентиляторов и электродвигателей центрифуги его мог слышать только я. – Знаешь, меня это уже начинает беспокоить. И честно сказать, не знаю, что меня нервирует больше: сам факт, что связи до сих пор нет, или то, что вам так и не удалось выяснить причину этого всего.

– Сэр, мы проверили все возможные варианты… – начал было оправдываться я.

– Тише, тише. – Он положил мне руку на плечо. – Я не ставлю под сомнение вашу компетентность! Просто экипаж… люди уже действительно начинают волноваться, задавать вопросы. Буквально только что у меня был разговор с Барбьери и Нортоном, и они весьма… – он осмотрелся вокруг, – …Весьма обеспокоены. И, думаю, не только они одни, по кораблю уже вовсю ползут разные нехорошие слухи.

– Чёрт. Ну так и что нам теперь делать? – так же понизив голос, спросил я.

– Не знаю. У нас осталось совсем немного времени, чтобы выяснить причины наших проблем. Думаю, максимум до сегодняшнего вечера, потом…

– Уилл, – прервал я его. – Если бы у нас действительно была какая-то неисправность, мы бы уже давно её нашли. – Я сделал паузу. – Надо им обо всём рассказать.

Андерсон с полминуты глядел на меня, обдумывая ситуацию.

– Хорошо, – произнёс он наконец. – Хорошо. Если ситуация не изменится до вечера, я сделаю объявление сегодня за общим ужином. Но до тех пор – ни слова, окей?

– Ни слова, – повторил я.

– Добро. – Андерсон отпустил меня. – И передай то же самое Климовой и Вильямсону, – сказал он, уже скрываясь в отверстии радиального перехода.

Добравшись наконец до мостика, я встретил там скучающую Дашу. Девушка молча висела посреди отсека, задумчиво изучая развернувшийся за окном космический пейзаж.

– Связи всё так же нет, – сказала она, заранее предвосхищая мой вопрос, стоило мне лишь появиться в помещении.

– Знаю, – ответил я. – Я уже общался с Андерсоном.

В двух словах я пересказал ей наш с профессором разговор.

– Что ж, по правде говоря, мне уже тоже пришлось отвечать на неудобные вопросы типа «Эй, командир, а почему это мне не приходят письма от семьи?» или: «Я отправил запрос в ЦУП два дня назад, почему мне никто до сих пор не ответил?»

– Считаешь, это вызовет какие-то проблемы? – спросил я.

– Ну… – Она задумалась – Думаю, сам факт потери связи с домом экипаж переживёт, а вот…

– Что? – Я заглянул ей в глаза.

– Что, по-твоему, самое страшное для человека? Чего мы, люди, боимся больше всего?

– Ну, не знаю. – Я растерялся. – Смерти?

– Смерти тоже. – Она вздохнула – Но ещё мы боимся неизвестного, особенно того, чему мы не можем найти рационального объяснения. Мы знаем, что проблема не на нашей стороне, что дело не в нашем оборудовании, а значит, мы не принимаем сигналов с Земли просто потому, что она молчит. Но почему?

– Не знаю.

– Я тоже, – ответила Даша. – Вот что пугает меня больше всего, понимаешь? Я не знаю, что происходит, и это сводит меня с ума.

– И это может свести с ума остальных, – глядя на космическую бездну за окном мостика, произнёс я.

– Да, именно поэтому нельзя говорить им всё как есть.

– И что ты предлагаешь? – Я с удивлением посмотрел на Дашу.

– Андерсон был прав, когда не стал рассказывать всем всё сразу. Он дал нам время, чтобы найти неполадки в нашей системе связи, придумать план, как всё исправить, чтобы лишь затем объявить об этом экипажу.

– Но мы не нашли никаких неисправностей.

– Верно, вместо этого мы лишь пришли к этому пугающему, иррациональному выводу, что причина отсутствия связи вовсе не в нашем оборудовании, а, возможно, что-то произошло на Земле! И вот об этом, – Дашин взгляд стал холоден как никогда, – никто, кроме нас, не должен знать.

– То есть, – я с удивлением смотрел на неё, – мы должны… выдумать рациональное объяснение тому, почему у нас нет контакта с Землёй?

– Да. Соврать экипажу, сказать им, что это у нас что-то сломалось, это будет лучше, чем выложить все карты на стол и заставить их задаваться теми же вопросами, которые мучают нас самих.

Я молча глядел в окно, обдумывая её слова. Определённо, в них было зерно истины.

– Ну хорошо, – сказал я, поворачиваясь к ней. – Допустим, мы им соврём, допустим, мы и впрямь скажем, что у нас вышел из строя блок дальней связи весь целиком, включая резервные и аварийные подсистемы. Но они ведь не идиоты, наверняка найдётся кто-то, кто решит проверить всё сам. Например, Рик и Жаклин – у них есть права доступа к системным файлам, к программам управления, вообще ко всему! Им не составит большого труда убедиться, что система исправна! Они просто зайдут в компьютер и…

– Знаю, я думала об этом всю вахту. Смотри. – Она подозвала меня к одному из многочисленных экранов мостика и вывела на него схему системы дальней связи корабля. – Как и все другие системы на борту, связь у нас имеет многократное резервирование, так?

– Да, тройное, если я правильно помню.

– Верно. То есть это фактически три независимые системы, дублирующие друг друга. И шанс, что они сломаются одновременно, очень мал. Однако во всей этой схеме есть узкое место, бутылочное горлышко, вот оно. – Она ткнула в экран. – Блоки Д13-85, Д13-85Б и Д10-15. Видишь, на них всё завязано! При этом они расположены очень близко, имеют общее питание, и теоретически в результате какого-нибудь неудачного стечения обстоятельств, например из-за резкого перепада напряжения, вызванного, скажем, разрядом статического электричества, они могли бы просто-напросто сгореть. А заменить их у нас нечем.

– Точно нечем? – Я вопросительно взглянул на неё.

– Точно. Я сверилась со списком запасных частей. Уж не знаю, то ли это чей-то просчёт при планировании миссии, то-ли кто-то просто забыл положить их в наш ЗИП.

– Я надеюсь, ты не собираешься взаправду их спалить?

– Что? Конечно, нет! – возмутилась она. – Мы просто отключим их от системы, так что в компьютере они будут отображаться как неисправные. Ну а на тот случай, если ЦУП или кто-нибудь ещё таки соизволит с нами связаться, мы, используя эти же блоки, организуем отдельную систему связи, но завязанную напрямую на наши персональные планшеты, в обход компьютеров корабля.

– Уф, ну и план! – Я вздохнул, будучи несколько обескуражен Дашиным предложением. – Ты уже обсуждала это с Андерсоном или Вильямсоном?

– Нет. Сперва я хотела посоветоваться с тобой, – призналась она.

– Мне это всё не нравится, – честно ответил я.

– Мне тоже. Врать нехорошо, но в данном случае это будет ложь во спасение.

– Ну а, допустим, если бы эти блоки и впрямь вышли из строя, мы смогли бы их починить?

– Ну… – Даша задумалась. – Скорее всего. У нас есть запасные компоненты и печатные платы. Плюс в нашем распоряжении неплохая мастерская и гений электроники Вильямсон, который отлично разбирается во всём этом и очень ловко орудует паяльником. Вопрос в том, сколько бы ему потребовалось времени, чтобы реконструировать электронные схемы этих блоков из тех запчастей, что у нас есть. Думаю, такой ремонт запросто мог бы растянуться на пару месяцев.

– А через два месяца мы уже все, включая Вильямсона, спустимся на Титан, и ремонт станет невозможен, – заключил я.

– Да, и почти год проторчим там. А когда настанет пора улетать, тогда уже можно будет раскрыть всю правду, не особо опасаясь за последствия.

Я вновь задумался над Дашиным планом.

– Одновременный отказ двух основных и одного аварийного блока, затянувшийся на пару месяцев ремонт – всё это звучит как-то слишком натянуто. – Я покачал головой. – Боюсь, ребята на это не купятся. Наверняка найдётся хотя бы один человек, который почует подвох. И если он начнёт копать…

– Пусть копает, всё равно не докопается. Федь, никто ничего не докажет. Единственный способ вывести нас на чистую воду – это выйти наружу, добраться до главной антенны, разобрать там всё и воочию увидеть внесенные нами изменения. А это не так-то просто, как ты понимаешь, особенно для ребят из научной группы. В крайнем случае, если кто-то действительно начнёт нас в чём-то всерьёз подозревать, просто введём его в курс дела. Его одного. Объясним этому человеку всё как есть.

– Думаешь, нас поймут?

– Я думаю, любой из членов экспедиции, оказавшись на нашем месте, поступил бы так же.

– Ну хорошо. – Я хлопнул рукой по стенке отсека. – Тогда расскажи об этой своей идее Андерсону и Вильямсону. Если они дадут добро, тогда так и поступим.

Даша покинула мостик, оставив меня наедине с самим собой, а заодно и с вопросом: какого такого хрена стряслось на Земле, что она вот так разом взяла и замолчала. Трудно было представить ситуацию, при которой вышли бы из строя все передатчики дальней космической связи на планете. Для этого должен был случиться поистине глобальный катаклизм: падение гигантского астероида, глобальная эпидемия какого-нибудь жуткого вируса или… Или термоядерная война.

Действительно, на момент нашего отлёта в мире сложились все условия для начала военного конфликта мирового масштаба: сверхдержавы в лице России, Китая и США уже давно и крепко вцепились друг другу в глотки, стремясь задушить, уничтожить оппонента экономически и политически, посеять смуту в его стане и в итоге выкинуть из глобальной геополитической игры. То тут, то там то и дело вспыхивали различные восстания, вооружённые стычки, мелкие войны, и с каждым годом подобное происходило всё чаще. Словом, обстановка в мире была накалена, планета превратилась в одну гигантскую пороховую бочку, но неужели кто-то и в самом деле решился поднести к этой бочке спичку?

От осознания всего этого мне стало тошно. И если прежде я всё ещё немного сомневался в целесообразности предложенного Дашей плана, то, обдумав всё как следует, пришёл к выводу, что она таки права. Мысли о возможном апокалипсисе, случившемся на родной планете, и о том, что нам, возможно, больше некуда возвращаться, едва ли позитивно отразятся на моральном состоянии экипажа.

* * *

Спустя пару часов после разговора на мостике мы собрались в каюте начальника экспедиции, и Даша поведала двум оставшимся участникам нашего заговора свой план. Андерсон согласился, практически не раздумывая, Вильямсона же уговорить оказалось несколько сложнее: он был в целом согласен с тем, что нужно предоставить людям какую-то вменяемую причину наших коммуникационных проблем, однако ему откровенно не нравилась идея, что именно ему, как инженеру электронных систем, придётся выдумывать причины затянувшегося на пару месяцев ремонта. Тем не менее, выслушав все наши аргументы, он всё-таки согласился.

План был примерно следующим: Андерсон, как и намеревался, делает за ужином объявление о потере контакта с ЦУПом. Мы, то бишь я, Даша и Мейс, в тот же вечер выполняем выход в открытый космос под официальным предлогом проверки оборудования, в действительности же чтобы отключить нужные блоки: основной Д-13-85, резервный Д-13-85Б и аварийный Д10-15. И собрать новую, потайную коммуникационную систему, работающую в обход главного компьютера корабля. Ну а дальше нам всем, и в особенности Вильямсону, предстояло разыгрывать спектакль с затянувшимся ремонтом.

* * *

Мы висели в шлюзовом отсеке, готовые к выходу в космос. Я в очередной раз проверил снаряжение: запасы азота и кислорода в скафандре, ресурс поглощающих углекислоту патронов, количество топлива в реактивном ранце – все показатели на отметке сто процентов. Потрогал камеру, убедившись, что она прочно закреплена на груди и не мешает. Досадно будет потерять в космосе устройство стоимостью в несколько тысяч долларов; чтобы этого не произошло, я прицепил её к скафандру парочкой карабинов.

Дарья внимательно осмотрела нас.

– Ну что, готовы? – спросила она.

– Да, – ответил я.

Вильямсон молча поднял большой палец.

– Хорошо, тогда выходим.