Скрытые намерения (страница 14)
– У стрелков внутри есть заложники, – добавил Карвер.
Эбби замерла и обернулась.
– Те ребята, которых не хватает?
Карвер покачал головой.
– Насколько нам известно, нет. Они взяли в заложники директора школы и его секретаршу. И пригрозили пристрелить их, если мы не уйдем.
– Они угрожали расстрелять заложников? Кто с ними разговаривал?
– Никто. Я был внутри. Они использовали систему громкой связи.
– Значит, они в кабинете директора, насколько я понимаю? – спросила Эбби, поворачиваясь к миссис Прэтчетт.
– Или в моем кабинете, – ответила замдиректора. – Или использовали микрофон секретаря. У нее он тоже есть.
– Они сказали что-нибудь еще?
– Нет, – сказал Карвер. – Они подозвали к микрофону директора, и он повторил то, что они сказали. Попросил меня уйти.
Эбби требовалось знать точные формулировки и то, как они звучали. Но с этим можно было пока подождать.
– Уже известно, кто они такие?
– Я видел одного из них. Крупный детина с короткой стрижкой, в джинсах и пальто. Он выстрелил в меня, я выстрелил в ответ, но он убежал. Согласно нескольким заявлениям, которые я получил от учеников, их либо двое, либо трое – точно пока не знаю. Но незадолго до стрельбы ФБР уведомило диспетчера о том, что на форумах Стражей замечены какие-то переговоры касательно этой школы.
– Стражей? – Эбби нахмурилась. Она была смутно знакома с этими сторонниками теории заговора. Это движение набирало обороты уже довольно давно, и согласно статье, которую она прочитала несколько недель назад, у него насчитывалось более миллиона «последователей», как они себя называли. Естественно, единственное, что требовалось, чтобы оказаться в числе этих последователей, – это делиться соответствующими мемами на «Фейсбуке» или в «Твиттере». Скоропалительные теории Стражей успели распиарить также несколько признанных знаменитостей, и основательно встряхнуло всю страну заявление какого-то конгрессмена, во всеуслышание поддержавшего их деятельность.
– ФБР следит за их перепиской? – спросила она.
– Да, – ответил Карвер. – Несколько месяцев назад какой-то тип в Оклахоме угрожал взорвать местную библиотеку. Оказалось, что это стало результатом теорий, выдвинутых Стражами. Бюро классифицировало их как угрозу внутреннего терроризма.
– Понятно, – сказала Эбби, поглядывая на фургон группы быстрого реагирования. – Пойду-ка переговорю с…
Тут у миссис Прэтчетт зазвонил телефон.
– Простите, – сказала она. – Тут уже звонили родители…
Голос ее сошел на нет, когда замдиректора посмотрела на экран телефона и глаза у нее расширились.
– Что такое? – насторожилась Эбби.
– Это из кабинета директора!
– Погодите! – поспешно сказала Эбби, потянувшись к телефону, но женщина уже приняла вызов.
– Да? Генри? – произнесла миссис Прэтчетт, задыхаясь. Затем лицо у нее застыло, на нем отразился страх. Она несколько секунд послушала, после чего прошептала: – Хорошо. – Протянув телефон Карверу, сказала дрожащим голосом: – Это один из них. Он хочет прямо сейчас поговорить с полицией.
Карвер нацелился взглядом на Эбби. Лишь долю секунды поколебавшись, она взяла телефон из руки женщины.
– Меня зовут Эбби. – Голос ее прозвучал негромко, спокойно, медленно. Это был голос человека, контролирующего ситуацию. – С кем я разговариваю?
Глава 16
Гусеница сидел, крепко прижав телефонную трубку к уху. Своим собственным мобильником он воспользоваться не мог – только если не собирался сообщить полиции и ФБР свои полные личные данные, включая номер социального страхования, домашний адрес и даже, черт возьми, свою любимую марку овсяных хлопьев. Сесть за директорский стол, на виду у снайперов и вертолета, кружащего снаружи, не осмелился, поэтому пристроился у стены под окнами, скрытый от посторонних глаз, – телефонные шнуры натянулись до предела, а сам телефон болтался в нескольких дюймах над полом.
– Меня зовут Эбби, – произнес женский голос. – С кем я разговариваю?
– Я сказал, что хочу поговорить с копами! – рявкнул Гусеница в трубку. Глянул через дверной проем на заложников, сидевших бок о бок. Альма держала их под дулом пистолета. Кто-то застонал – он так и не понял, кто-то из заложников или сама Альма.
– Я из полиции. – Голос собеседницы звучал расслабленно, непринужденно. Она вообще понимает, что, черт возьми, происходит? – Как вас зовут?
– Скажите копам, что если хоть кто-нибудь – я хочу сказать, вообще кто угодно – войдет в здание, то мы расстреляем заложников, понятно?
Вообще-то он так и поступил бы. Ему и вправду этого хотелось. Наверняка они работали с Кругом. Способствовали торговле дети. Он имел полное моральное право угрожать их жизням.
– Да, я поняла. – Ее голос оставался ровным, непоколебимым. – В школу никто не войдет. Мы не хотим, чтобы кто-нибудь пострадал.
– Ну вот и отлично. – Болтающийся над полом телефон оттягивал запястье, рука уже начинала уставать. – Мы вооружены, у нас заложники, и мы можем видеть вас через камеры, так что просто держитесь подальше отсюда.
– Это понятно. Похоже, у вас там очень напряженная обстановка, и должна вам сказать, что люди здесь тоже всерьез обеспокоены. Все мы хотим, чтобы эта ситуация разрешилась так, чтобы никто не пострадал.
– Тогда держитесь подальше! И не пытайтесь сделать какую-нибудь глупость вроде отключения электричества или телефонной связи. Мы знаем, как работает полиция, вам все понятно? С нами шутки плохи!
– Я все поняла. Вы можете назвать мне свое имя? Я хочу знать, как к вам обращаться.
– Ни к чему, чтобы, э-э… – Его голос сорвался. Краем глаза Гусеница увидел, как директор пошевелил рукой.
– Не двигаться! – выкрикнула Альма. – Я буду стрелять! Не смей двигаться!
– Эй, не вздумай двинуться даже на дюйм, черт возьми! – заорал Гусеница, тоже прицеливаясь из пистолета в заложников.
Директор вздрогнул, неподвижно застыв. Женщина в трубке что-то сказала, но Гусеница не расслышал.
– Что? Что вы там говорите?
Она ответила ему – он слышал отдельные слоги, но мозг никак не мог связать их в слова. Казалось, что вот-вот стошнит. В носу пульсировала боль, на губах стоял вкус крови, кружилась голова. Где же Шляпник, черт побери? В здание в любой момент могла ворваться полиция. Они бросают внутрь светошумовые гранаты, а потом вламываются в окна. Гусеница сто раз видел такое в кино. Если они это сделают, он застрелит директора. И его секретаршу. Убьет столько этих ублюдков, сколько сможет.
Эта женщина – Эбби – повторила свои слова в третий раз, ее голос оставался совершенно ровным.
– Похоже, у вас там какая-то проблема. Все в порядке? Вы ранены?
– Я… да. Нет, все нормально. – На пол шлепнулась капля крови. Вот черт! Гусеница вытер кровь с губ и осторожно дотронулся до носа. От боли на глаза навернулись слезы.
– Там еще кто-нибудь пострадал? Кто-нибудь из ваших друзей?
– Нет, послушайте, все в порядке – просто идите и скажите остальным копам, чтобы держались подальше.
– Как там Генри и Тельма? С ними все нормально?
– Кто-кто?
– Генри – это директор, а Тельма – секретарь школы. Они ведь с вами, насколько я понимаю?
Гусеница покосился на дверной проем. Тельма всхлипывала, на лбу у нее набух здоровенный кровоточащий синяк. За ней виднелись ноги человека, которого он застрелил. Рамиреса.