Шепот бота (страница 8)
– Зачем тебе столько денег?
Я думал, что родители успокоятся, если я объясню, что это не для меня, а для дедушки, но я плохо оценил ситуацию. Они налетели на меня с такой яростью, что я все рассказал. Лекция, которую мне пришлось выслушать, была способна исправить целую банду малолетних преступников, но и этого было мало, чтобы развеять дурные предчувствия родителей относительно моего будущего. Когда они наконец перешли к деталям, я уже так отчетливо осознавал собственную ничтожность, что новость об удержании всех моих карманных денег в счет уплаты долга я воспринял практически с радостью. Папа поехал к банкомату снимать деньги, чтобы выкупить меня у дедушки, а мама тяжело вздохнула, взяла мобильный и стала звонить. Ох и досталось же дедушке! Что ему ударило в голову, да еще такая сумма, да я же еще ребенок и совершенно безответственный. Последнее задело меня больше всего.
* * *
Утром на остановке толпились люди в капюшонах, скрываясь от мокрой серости, а вороны на ближайшем тополе мерзко каркали на спешащих на работу. Сосед с портфелем, соседка с ребенком – стандартный вторничный набор, только Яцека было не видно. Я уже почти смирился с мыслью, что мне придется ехать на несчастную «Сковородку» в одиночестве, когда он наконец появился. Яцек прибежал в последний момент и встал рядом, тяжело дыша.
– О, ты все-таки идешь! – искренне обрадовался я.
Он посмотрел на меня со смиренным спокойствием и проговорил:
– А у меня есть выбор?
– Ну да, – уныло согласился я.
Собственно, я даже собирался извиниться за «жалкого святошу», но он вел себя так, будто вообще не помнил о вчерашней сцене, и я решил, что, наверное, не стоит об этом напоминать. К тому же и у него выдался нелегкий вечер. Думаю, он тоже наслушался про ответственность и другие признаки взрослого человека, которых, по мнению родителей, у него не было и которые, в добавок, вряд ли у него когда-нибудь появятся. Поэтому он был решительно настроен доказать, как глубоко они заблуждаются. Всю дорогу в автобусе Яцек рассказывал мне о том, какие он придумал методы повышения эффективности раздачи листовок.
– Улыбка и еще раз улыбка, – повторял он с запалом. – И легкое движение кистью. Легкое, но решительное, да?
– А я-то почем знаю? – ворчливо откликнулся я.
– И еще буду раздавать в среду и пятницу в школе. По три часа. Как думаешь, шеф согласится?
Я на это рассчитывал. У меня были похожие планы. Я думал даже про субботу.
– И знаешь, что? – сказал он, когда мы уже пересели в метро. – Я решил, что вообще не буду смотреть, что на листовках.
– В смысле?
– Просто. Буду раздавать не глядя. Я ничего не знаю, я просто конвейер, автомат, машина. Ты был прав, нельзя сильно задумываться.
– Я ничего такого не говорил, – запротестовал я.
– Говорил.
– Может, Ушастый и Бартек, но не я.
– Ты тоже.
– Когда?! – оскорбленно воскликнул я. К счастью, мы как раз подъехали к станции «Центр», иначе не знаю, чем бы закончился этот разговор.
Мы вышли вместе с заспанной толпой, которая подхватила нас, как весенняя река, и увлекла в сторону эскалатора наверх, к дневному свету. Мы прошли через «Сковородку» и подземный переход, оказались на другой стороне Иерусалимских аллей. Перед магазином этно-товаров мы растерянно замерли: на том месте, где обычно парковалась бежевая «Октавия», было пусто.
* * *
То, что мы встали ни свет ни заря и напрасно проехали через полгорода, Бартеку показалось скорее забавным.
– Драбовский же говорил, что сворачивается, – сказал он, когда мы наткнулись на него в раздевалке перед первым уроком. – Говорил же, да, Ушастый?
– Конечно, говорил.
– Интересно, кому? – нахмурился Яцек, на что Бартек сделал удивленное лицо и спросил:
– В смысле? Он вам не говорил?
– Ну, видимо, забыл, – язвительно ответил я. – А вы не могли нам рассказать?
– Ой, вы были так ослеплены своим двойным везением, что мы решили не портить вам настроение, да, Ушастый?