Оказывается, отправляться во дворец к этому самому приподнадхреничеству мы должны были не в золоченой карете, запряженной тройкой белых… ну пусть хоть серых в яблоко коней, как я почему-то рассчитывала, а с помощью все того же примитивного и скучного перемещения. Гел взял нас с Юлионой за руки – я даже со стула встать не успела – и уже – бздыньк! – созерцаю какой-то дворец на холме. Да, мы стояли на мощеной очень ровными камнями дороге, которая скрывалась за невысоким зеленым холмом, на вершине которого красовался дворец. Небольшой по сравнению с дворцом моего поджениха. Средневековый такой за́мок, похожий на «Ласточкино гнездо» под Ялтой – видела на картинках. Только здесь этих «гнезд» было как бы четыре: в центре самое крупное, по бокам два поменьше, и ее одно, самое маленькое, сверху, вроде шляпы.

Мне сразу вспомнилась синяя шляпа хозяина этого замка, и я решила так: хотите меня перевоспитывать? А вот хренушки вам! Вы забыли, что я актриса? Лично я помню. Поэтому я сыграю такую паиньку, что Мареон этот офигеет. Скажет: кого вы притащили? И теперь уже он подумает, что над ним решили поиздеваться. Интересно, как он выскажет это своему боссу? Мужик-то он, похоже, горячий. Вот поржу-то я, глядя на все это! Мне главное не сорваться, даже если впрямую начнет меня оскорблять. Конечно, если дело дойдет до физического воздействия… Хотя, а что? Защита у меня есть, зато потом я так на него Вилеону нажалуюсь, что он триста раз заречется меня кому-то на перевоспитание отдавать. Будет еще у меня прощение вымаливать. А я еще подумаю, прощать его или нет. Смотря как просить будет.

Тут у меня возникла в голове эта сцена. Женишок подходит ко мне, берет мое лицо в горячие сухие ладони, поднимает его и шепчет мне прямо в губы: «Прости!» А потом касается губами моих и…

– Что с вами, госпожа? Вам плохо? – вывел меня из сладкого полуобморока встревоженный голос Юлионы. – Вы так побледнели!

И я решила, что пора перевоплощаться. «Все, Анна Куренина, – сказала я себе, – начинаем играть». На местном языке это прозвучало столь неприлично, что я почувствовала, как вспыхнули щеки, шея – вся я до корней волос. И выдохнула, словно умирая:

– Да… Слишком резкий переход… Даже не дали подняться со стула… Перепад давлений… Мое сердце…

– Ты куда спешил, олух?! – набросилась на беднягу перемещателя служанка. – Решил угробить госпожу Анель?!

– А кто орал мне: «Исполняйте приказ, пока я не лопнула»?! Я вообще подчиняюсь не тебе, а лишь его подвеличеству! Правильно Анель на тебя обиделась.

– Если бы она умерла во время перемещения, обиделся бы господин гилен! Он так бы на тебя обиделся, что твоя пустая голова переместилась бы в одно место, а сам ты в другое!

– Друзья мои, не надо ссориться, – положила я им руки на плечи. – Все ведь обошлось, правда? Юлионушка, простите, что я вас напугала. Пойдем скорей, господин поднад…

– Приподвеличество… – уронив челюсть, машинально подсказала служанка.

– Вот-вот, спасибо! Именно припод! Несомненно величество! Так вот он, в смысле оно… короче, этот вот, нас уже, поди, заждался. А ты, Геламеоша, тоже меня прости. Это я виновата, что не встала со стула. Ты самый лучший перемещатель, правда! Ступай, исполняй свою нелегкую службу. И обещания тоже не забывай исполнять.

– Не забуду, – похлопал он по карману плаща. Значит, письмо у него. Когда и успел? Я даже не заметила.

– Что за обещания? – насторожилась Юлиона.

– Обещания верности его подвеличеству, – сказала я. – Других у особ, приближенных к гилену, быть и не может.

Геламеон вытянул руки по швам и исчез. А мы со служанкой направились к замку. Я провела рукой по волосам, поправляя прическу, и проверила, не криво ли сидит на груди брошка-бабочка.

Бабочка сидела не криво. Ее вообще на мне не было!

Сначала я очень сильно испугалась. А потом успокоилась. На самом-то деле ничего страшного не случилось. Агаша не могла ведь при всех вылететь из-за кресла и прицепиться на платье. Вот она пока и осталась. Но ее же не заперли! Да если бы и заперли, думаю, волшебнице-фейоне не составило бы никакого труда выбраться из-под любых замков и засовов. И скорее всего, она уже выбралась и летит ко мне. Рано или поздно долетит, ничего ни с ней, ни со мной за это время не случится. В конце концов именно для таких случаев она и напитала магической силой фейонов мою жемчужную нить. Я опустила взгляд: волшебная фенечка по-прежнему обвивала запястье. Короче, Анька, не делай пи-пи, прорвемся! Ой, что это я?.. Теперь я пай-девочка, теперь нужно так: не беспокойтесь, госпожа Анель, все будет в полном порядке. Шампанского испить не изволите ли?

Между прочим, шампанского не шампанского, а хотя бы просто чистой водицы я бы испила. И чего-нибудь изъела. Или даже кого-нибудь. Я очень надеялась, что обучать манерам меня начнут уже после того, как напоят-накормят. Как там говорится? «Голодное брюхо к учению глухо». Мудрый у нас все-таки народ! Здесь, конечно, не у нас, но тоже ведь не все дураки. Наверное.

Ворота замка распахнулись перед нами, как по волшебству. Сдается мне, именно так оно и было. За ними стояла женщина… По возрасту вполне еще девушка, но настолько шикарная и яркая, что на язык просилось одно: женщина-вамп. Красное, как закатное солнце, платье облегало ее стройную, но отнюдь не хрупкую фигуру. Не будь это иным миром, я бы прядь волос дала на отсечение, что она не вылезает из фитнес-зала. Кстати, волосы у нее были цвета белого золота и очень короткими – не ухватишься. Платье доходило лишь до колен – а что, здесь так носят?! – поэтому можно было полюбоваться и загорелыми, хорошо развитыми икрами. Ноги босые. Личная придурь или в этом доме так принято? Скулы и носик дамочки были чуть шире, чем считалось в нашем мире стандартом, но это самое «чуть» придавало ей столько непередаваемого шарма, что все стандарты могли смело и с песнями идти гулять. На лице – ни грамма косметики, но карие глаза такие большие и выразительные, а ресницы столь густые и длинные, что косметике впору отправляться рыдать от собственной бесполезности в ближайшую мусорку. Даже пухлые чувственные губы были накрашены самой природой уже при рождении. Уж я-то понимаю в этом толк. Оставался, правда, шанс, что этой красоте поспособствовала магия, но что-то мне подсказывало: и не надейся, завидуй молча.

– Меня зовут Свергиона, – с легкой хрипотцой произнесла красотка. – Кто из вас служанка Юлиона?

Ой, как же мне захотелось въехать кулаком по ее красивому носику; пусть его «шарм» еще сильней бросается в глаза, прямо аж засветится! Ведь специально же спросила, чтобы меня позлить. Вот у них тут что, служанки в таких как у меня платьях разгуливают? Впрочем, стоп, не надо злиться, я ведь теперь скромная послушная паинька, а паиньки не злятся и чужие носы сворачивают либо по неосторожности, либо в самом крайнем случае.

– Это я, – сказала тем временем Юлиона. По выражению ее лица и тону голоса я поняла, что и ей не понравилась выходка Свергионы. Кто она вообще такая, кстати?!

– Я служанка его приподвеличества подгилена Мареона, – будто услышав мои мысли, сказала выпендрежная красотка.

Ни фига себе! Выходит, ошиблась я: у них тут служанки разгуливают еще и не в таких как у меня платьях! Зато босиком. Наверное, по этому признаку их от хозяев и отличают. Интересно, а зимой как? В прозрачных валенках фланируют? Или здесь не бывает зимы? А еще забавно, как у них тут с помощью приставок обозначается иерархия: величество – подвеличество – приподвеличество; гилен – подгилен. Не надо и заморачиваться. А вот я, когда за Вилеона замуж выйду, пока он еще королем не станет, кем буду – подгиленой или все-таки гиленой? Ладно, лишь бы не гиеной, куда-то меня не туда понесло…

Между тем Свергиона повернулась ко мне спиной и обратилась к Юлионе:

– Поднимитесь вон по той лестнице и ждите.

– Чего ждать? – насупилась моя служанка.

– Просто ждите.

– Госпожа Анель пойдет со мной?

– Нет. Госпожа Анель пойдет со мной, – показала ровные и белые – кто бы сомневался! – зубки Свергиона.

– Я не могу оставить свою госпожу.

– Вы хотите сказать, что во дворце ветви гилена ей может угрожать опасность? – теперь зубы красотки показались мне не только ровными, но и острыми.

– Юлиона, оставьте, – взмахнула я правой рукой. Хорошо, не перепутала: что бы она, интересно, оставила, взмахни я левой? – Со мной и в самом деле ничего не случится. Ведь рядом будет эта добрая женщина. В таком чудесном замке я под самой надежной защитой.

«Во всяком случае я очень этого желаю», – мысленно добавила я и плавно взмахнула рукой с фенечкой, будто показывая, какие тут прочные стены и своды. Прямо как в казематах.

Юлиона неохотно, постоянно на меня оглядываясь, направилась к широкой каменной лестнице. Свергиона же, смерив меня непонятным, словно оценивающим взглядом, мотнула короткостриженой головой:

– Идемте.

– А… куда? – вырвалось у меня.

– У нас не поощряются разговоры прислуги с гостями, – хищно улыбнулась красотка. – Просто идите за мной.

И мы пошли. Проследовали через большой зал, два зала поменьше, оказались на короткой галерее с колоннами, миновав которую вошли в узкое помещение с высоким потолком и круглыми окнами прямо под ним, отчего внизу царил полумрак. Но света было все же достаточно, чтобы я смогла разглядеть возле самой стены лестничный спуск, куда и направилась Свергиона. Это меня насторожило, ведь мы находились на первом этаже замка, и лестница могла вести только в подвал… Хотя, вполне возможно, хозяин замка не любил солнечного света и обитал на нижних уровнях. Это наводило на некоторые подозрения, но я была под защитой фейонской магии, поэтому почти не боялась. Да и вообще, помнила народную мудрость про свой устав и чужой монастырь. А еще – про «хозяин – барин». Мало ли у кого какие причуды, тем более подгилен Мареон на меня и при первой встрече не произвел впечатление обладателя большого ума.

И все-таки это был подвал. В нем пахло пылью, плесенью и немножко кислятиной. Только мы ступили на каменный пол, как на стенах зажглось несколько шариков, не особенно ярких, – от их мертвенного, слегка голубоватого свечения потолок и дальняя стена провалились в еще бо́льшую темноту, но стали видны многочисленные сундуки, ящики и бочки, составленные друг на друга. Короче говоря, это был склад – хрен на коне оказался запасливым хреном. Вот только зачем меня привела сюда босоногая красотка? Продуктовый набор на время обучения выдать?

И я все же спросила:

– Хоть у вас и не поощряются разговоры с гостями, но гостья желает знать: зачем мы сюда пришли?

– Как раз поговорить, – сверкнула холодным блеском зубов Свергиона.

– Но почему именно здесь?

– Потому что здесь нас никто не услышит.

– А для чего это нужно? – прикинулась я дурочкой. – Вы хотите открыть мне какую-то тайну?

– Хочу кое о чем предупредить тебя, – бессовестно перейдя на «ты», придвинулась ко мне Свергиона.

– Это уже начало обучения? – пролепетала я, продолжая изображать дурочку и пытаясь в то же время догадаться, чего хочет от меня красотка. Обычно так ведут себя, когда ревнуют к парню и дают сопернице понять, каким способом той сохранить целостность волос и кожного покрова. Иногда даже зубов и костей. Неужели и здесь в этом дело? А почему нет? Мареон-то, если отбросить мою неприязнь, вполне себе красавчик. Мог и замутить с такой смазливой служаночкой. Как бы дать ей понять, что он мне на фиг не сдался? Или… А чего это я буду идти на поводу у всяких инопланетных фифочек? Сдался, не сдался – не ее это дело!.. И все же, угадала я или нет? Если угадала – с меня шоколадка.

– Да, начало обучения, – приблизилась ко мне служанка подгилена почти вплотную. – Урок номер один. Тема: держи свои ручонки подальше от Мареона!

Ура-ура! Я выиграла шоколадку!

– Но… – отшатнулась я в притворном испуге. – Я и не собиралась его трогать… руками.

– А чем ты его собиралась трогать?