Гонка за смертью (страница 13)
Пытаясь выиграть время, Сизин поискала в свитке слова, которых там не было. Сегодня ее отец был странным образом краток и едва заполнил половину свитка. Она развернула свиток еще больше, но увидела лишь девственно чистый папирус. Искушение, которое зародилось в ней уже несколько недель назад, вновь напомнило о себе. Она прикусила губу. Что еще ей остается? Сизин подозревала, что ее отец начинает сходить с ума. Он был безмерно увлечен своим убежищем и отказывался покидать его, опасаясь интриг и покушений. И немудрено, ведь, для того чтобы взойти на трон, ему самому пришлось зарезать собственного отца. Правда, несмотря на все меры защиты, власть медленно, но верно ускользала из его рук, и сереки это чувствовали. Сизин решила, что сожжет Небесную Иглу дотла, но не подпустит этих диких псов к своему трону.
– Тишина! – завопила Сизин, и, когда сереки перестали бормотать, ткнула пальцем в пустой кусок в нижней части папируса. – Теперь я вижу, что император добавил примечание. Его императорское величество повелел повысить цену на бочки с водой из Никса, чтобы ограничить ее расход. Похоже, что твои страхи оказались необоснованными, серек Бун. Теперь ты доволен?
Призрак кивнул.
– Отчасти.
Сизин обвела взглядом собравшихся на балконе.
– А все остальные?
Собравшиеся забормотали, неохотно выражая согласие; одобрительный шепот появился и исчез, словно ветер, гоняющийся за листьями. Сизин вздернула подбородок. Кодекс гласил, что подделка указов императора – это в лучшем случае измена. Если придворные почуют обман, то получат отличный повод осудить ее и завладеть ее половинами монет.
Сизин, выросшая в самом центре паутины кровавых политических интриг, понимала, что такое власть. Власть – это не только половинки монет: они обычно приводили к твоим дверям толпу. Нет, власть – это управление толпой. Сизин знала, что лучший инструмент – не стальные рукавицы, и не лучезарные улыбки, и не благотворительность. Задача правителя – выяснить, что нужно толпе, а затем повесить это перед ней, словно кусочки овощей – перед жуком. Сейчас сереки мечтали о действии.
Сизин протянула руки к собравшимся и заставила себя улыбнуться.
– Если это будет угодно серекам Облачного двора, я вызову командира Основной стражи и прикажу ему усилить охрану складов и колодцев с водой Никса. Император, в своей вечной мудрости, непременно увидит, что это разумно. Что же касается ее императорского величества, – добавила Сизин, выдавив из себя еще одну улыбку, – то она занимается семейными делами на востоке, и беспокоиться о ней незачем. Я уверена, что она вернется, и притом скоро.
– Будем на это надеяться, будущая императрица, – отозвался Бун, потирая острый подбородок.
Сизин поспешно вышла, оставив сереков болтать о воде из Никса, дополнительных охранниках и более прочных замках. В сопровождении стражи она поднялась в свои покои.
С грохотом распахнув бронированную дверь, Сизин увидела, что ее слуги-призраки по-прежнему полируют зал. Полирование было одной из тех работ, с которыми тени справлялись идеально: мертвые не оставляли на поверхности сальных отпечатков. Но это не означало, что они работали проворно.
– Вон! – взвизгнула Сизин. – Все вон!
Пока тени собирали свои тряпки и бежали к выходу, из боковой комнаты, сцепив руки за спиной, появился еще один призрак, который явно никуда не спешил. На правой части его лысой головы виднелся V-образный шрам. Сегодня он был одет в мешковатый угольно-черный костюм. К его лицу пятнами прилип порошок, игравший роль грима, но при любом, даже самом незначительном, движении этот порошок отваливался.
Сизин мрачно посмотрела на него.
– Итейн, почему ты постоянно одеваешься как свободная тень? Ты выглядишь нелепо.
Призрак нахмурился, и на лацканы его костюма снова посыпался порошок.
– Когда ты мертв уже десять лет, приятно чем-то себя занять.
– Разве я не загружаю тебя работой? Разве ты не учишься владеть мечом?
– Ну, значит, назовем это «индивидуальностью».
Сизин фыркнула.
– Носи балахон, как все мои тени-слуги. Если нужно, я отдам такой приказ. Ты не забыл, что уже не принадлежишь императрице? Теперь ты – моя собственность.
– Балахон – это для полужизни. Слишком… отдает сектой, ваше высочество, – вздохнул Итейн. – Кажется, мне нужен другой портной. Если серек Бун может красиво одеваться, я тоже…
– Тьфу! Этот долбаный призрак!
Сизин подошла к окну, чтобы посмотреть на стоящие внизу дома и башни. Ее взгляд бегал по морю из белого и коричневого камня, в котором выделялись яркие пятна – навесы лавок на базарах. Улицы тесно переплетались, здания тянулись вверх, районы накладывались друг на друга. Ни пяди земли не было потрачено зря, и там, где город сталкивался с бирюзовым морем, он расползался по берегу на сотню миль как на восток, так и на запад. Даже сейчас, в этот солнечный день, Аракс скрывался в клубах заводского дыма и пыли, принесенной из пустыни. За всю свою жизнь Сизин ни разу не видела окраины города – Просторы.
– Новости есть, Итейн?
– Новостей в этом городе, ваша возвышенность, всегда хватает. Какие именно вас интересуют?
Сизин зацокала языком.
– О твоем крассе-взломщике!
– О нем – никаких, если не считать того, что он по-прежнему опаздывает. Весьма необычно для человека с его репутацией.
– Ты совершил ошибку, выбрав красса, – раздраженно сказала она и распахнула окно, чтобы услышать рев Аракса, – голоса и звуки шагов, ржание лошадей, крики птиц и лязг инструментов. – Нужно было пригласить не его, а ту госпожу Эверасс.
Итейн поднял глаза к небу.
– Вы сказали, что она слишком известна, и вряд ли захочет ввязаться в это дело.
Сизин мрачно посмотрела на него.
– Я снова должна напоминать тебе о твоем положении, тень?
Он пожал плечами.
– Вероятно, его судно застиг шторм. Летняя жара заставляет море волноваться, делает его таким – поэтому оно и получило свое название. Бьюсь об заклад, что через несколько дней он прибудет в порт, и тогда вы сможете заняться вашими… – он пошевелил пальцами, – …делами.
Будь на его месте другой призрак, Сизин достала бы медную кочергу и устроила бы ему взбучку. Но Итейн Талин – не обычный раб. Да, он мог раздражать, но он – член семьи, дальний пра-пра-пра-кто-то. Его поработили более ста лет назад, когда чья-то стрела вонзилась в его череп в ходе дворцового переворота, и с тех пор он служил роду Талин-Ренала. До недавних пор Итейн принадлежал матери Сизин и был ее личной тенью и телохранителем, и поэтому в Небесной Игле к нему проявляли чуть больше почтения, чем ко всем остальным призракам-слугам. Он, к тому же, практически вырастил Сизин, ведь императрица была слишком занята. Данный факт не заставил Сизин испытывать чувство благодарности к Итейну, а лишь усиливал ее ненависть к матери.