Последняя из рода Мун: Семь свистунов. Неистовый гон (страница 14)
А послушать было что: они без умолку обсуждали некую Каталину, рассуждая, что же могло вынудить бедняжку броситься в реку. И когда прозвучало имя Ковина Торэма, Элейн чуть не свалилась в реку от возбуждения.
– Кто такая Каталина? – спросила она у прачки, что была к ней ближе других.
– Тако ж работала прачкой у этоего Торэма, – пояснила женщина, утирая лоб. – Будь он неладен.
– А что с ней случилось-то?
– Тако ж нашли вчерась в реке. Девчонки-то пришли стирать, а она и плывет себе мимо.
– Прям-таки мимо? Чего она, не утонула, что ли?
Элейн знала: эти вопросы развяжут прачке язык. Так и вышло.
– Та как же, утопла, конечно, только чуток и торчала. Или волосья увидали, не разобрала я.
– А что случилось? Купалась или чего?
Женщина посмотрела на Элейн как на умалишенную:
– Где купалась-то, здесь, что ли? В городе прямо, у всех на виду?
– Так как она оказалась в реке-то? – нетерпеливо допытывалась Элейн.
– Та поди разбери.
На этом разговор закончился, женщина стала тщательнее полоскать белье, явно давая понять, что не настроена общаться.
Тогда Элейн, отжав мешки и погрузив их на телегу, будто бы невзначай подошла к группке прачек, что уже закончили работу, но не торопились возвращаться в хозяйский дом.
– Теперь новую искать будет, – качая головой, сказала одна из них.
– Ни за какие коврижки к нему не пойду, – отозвалась вторая, прижимая руку к пышной груди.
Остальные зашумели, определенно поддерживая ее.
– Ага, погляжу я, как он тебе скажет, чтоб у него теперь работала, а ты ему: «ни за какие коврижки»!
– О ком это вы говорите? К кому нельзя идти работать? – спросила Элейн.
Девушки с опаской посмотрели на нее, справедливо опасаясь чужачки.
– Я новая в городе, ничего еще не знаю. Вот устроилась к Зонтагу в пекарню, мешки стирать. Мне Полин из дома Торэмов посоветовала.
Прачки переглянулись.
– Я знаю Полин, – сказала одна, а затем, видимо, рассудив, что знакомой Полин можно доверять, пояснила: – Вот к Торэму идти и нельзя. Полин работает у его матери, а сестра ее – у хозяина. Не приведи Солнце, вот что я тебе скажу.
– Так это что, он, что ли, убил Каталину?
– Да вряд ли, – ответила ей уже другая девушка. – Чего ему руки марать. Сама кинулась.
Элейн удивленно подняла брови:
– Утопилась? Почему?
– С таким хозяином я бы тоже утопилась, – мрачно прокомментировала миниатюрная девочка, совсем еще юная.
– Та опорочил девку, вот она и того, – вздохнула подруга Полин. – Каталина у нас была очень добропорядочная, не смогла пережить позора.
– А может, и понесла от него даже, – предположила другая.
Остальные загудели, соглашаясь, что это была очень вероятная версия.
– А у Торэма этого что, только одна прачка? – спросила Элейн, радуясь, что нашла такой источник всевозможных сплетен и фактов.
– Та не, еще Марта есть, но она сегодня не появлялась. Две всего было. Он же один теперь живет, так много ли ему надо…
– Это пока! – воскликнула пышногрудая дама. – Он уже чуть не сватается к королевской племяннице-то.
– Даром что год как вдовец, – проворчала та, что была много старше других.
– Уж не подождать три года, как положено, – возмутилась подруга Полин. – Неужто и правда Магистр позволит ему сочетаться браком?
Девушки начали причитать, а Элейн задумчиво закусила губу. Узнала она много, но что прикажете с этим делать? Идти к Торэму прачкой было опасно – он мог узнать ее. Да и в целом звучало не слишком заманчиво. Попытаться доказать, что он причастен к смерти Каталины? Сомнительный план. Решив, что пока просто примет к сведению все полученные факты, она пошла прочь.
Зонтаг остался очень доволен тем, что у него теперь появилась прачка. К вечеру часть мешков уже сушилась на заднем дворе, другая ждала следующего дня. Элейн оценила их количество и поняла, что хоть здесь и платили меньше, чем в Лимесе, зато времени и сил тоже требовалось гораздо меньше. Мешки не нужно кипятить, достаточно тщательно полоскать и сушить.
Дополнительным преимуществом работы в пекарне стал бесплатный ужин из лепешек, которые нельзя было выставлять на продажу на следующий день. Габби, девушка, что стояла за прилавком, поделилась, что иногда к ним заглядывал сыровар и отдавал свои остатки, и тогда трапеза получалась почти праздничной.
Хозяин пекарни позволил Элейн на время поселиться в небольшой подсобке, где обнаружилась довольно широкая лавка. Помещение примыкало к кухне, к самой печке, поэтому вплоть до утра в нем сохранялось тепло.