Люда не верила, что все это происходит с ней наяву. На улице уныло подвывал сакс, из открытых окон урывками доносились голоса и смех гостей, по кухне разливался будоражащий аромат кофе, напоминающий о том, что всего минут двадцать назад все было совсем по-другому. Она коснулась пальцами маленького коротко стриженного треугольничка на лобке, толком не осознавая, что делает, потом скользнула средним пальчиком промеж мягких гладко выбритых лепестков в горячую влагу. Внутри все скрутил сладостный спазм, в ногах появилась слабость, и все ворсинки на коже, казалось, встали дыбом. Теперь она уже не могла остановиться…

В какое-то мгновение она осмелилась бросить взгляд на мужчину, хладнокровно наблюдающего за ее сладкими муками. Он по-прежнему стоял прямо напротив, слегка опершись бедрами о мраморную рабочую поверхность разделочного стола. Его руки так и были сцеплены на груди, и эта поза великолепно подчеркивала эффектный размах его плеч. Его налившиеся после страстных поцелуев губы лишь в самых уголках таили самодовольную улыбку. Его синие глаза ни на секунду не выпускали из поля зрения ее всю, и от этого взгляда невозможно было укрыться. Люда прикрыла глаза, часто задышала, закинув назад голову, и реальность перестала для нее существовать – ее объял жар и напряжение, пальчик скользил по горячим складочкам с нетерпением и все усиливающимся нажатием, губы едва сдерживали нежные стоны. Когда ее тело стало содрогаться от волн блаженства, Александр вдруг оказался рядом. Он сжал ее пылающее лицо между ладоней и притянул его к себе, накрыв ее губки болезненным поцелуем. Она задыхалась, но полностью отдалась воле своего совратителя, потому что ни моральных, ни физических сил для сопротивления у нее не осталось. Когда дыхание ее немного успокоилось, мужчина крепко сжал в запястье ее слегка онемевшую от усталости руку, поднес к губам и медленно облизал влажные кончики ее пальцев.

– Это было довольно-таки смело для первого знакомства… – усмехнулся он ей в лицо и снова поцеловал ее в губы, на этот раз нежно, чтобы дать ей распробовать ее собственный вкус. Затем он немного отстранился и провел рукой по ее шее и ключице, любуясь их плавными изгибами. – В следующие выходные у меня будут кое-какие дела в Подмосковье. По тому направлению есть весьма приличный дом отдыха, где можно переночевать. Уверен, мы могли бы приятно провести там время вместе.

Люда сглотнула болезненный ком в горле. Все произошедшее совершенно выбило ее из колеи, и собственное поведение никак не укладывалось у нее в голове, к тому же близость этого мужчины лишала ее всякой способности думать и принимать решения.

– Мне кажется, это слишком преждевременно… – заставила себя выговорить она, мысленно произнося: «Да! Черт возьми, да!».

Некоторое время Александр внимательно изучал ее лицо, и Люде даже представить себе было страшно, о чем он в этот момент думал.

– В таком случае увидимся ровно через две недели. Я открываю новый автосалон. Хочу, чтобы ты присутствовала на праздничном корпоративе по этому случаю.

– Хорошо… – неуверенно пробормотала Люда, тлея под его взглядом.

– Тогда диктуй свой номер.

***

Спустя всего несколько дней Люду разбудил телефон. Она лениво завозилась в постели, пытаясь вырвать себя из самой кульминации какого-то очередного безумного сна, кое-как протерла и с трудом расклеила глаза, которые совсем не хотели раскрываться, и, сощурившись в полутьме, всмотрелась в циферблат маленьких прикроватных часиков. Семь сорок две. Так рано названивать в выходной день мог только отец по внутренней линии. Господи, что ему нужно на этот раз? Люда приподнялась на локте, чтобы взять трубку, и снова откинулась на мягкую теплую подушку, кутаясь в одеяло до самого подбородка. От недосыпа по коже бежали мурашки при соприкосновении с прохладным кондиционированным воздухом.

– Да? – вяло прохрипела в трубку она.

– Зайди ко мне, – как всегда приказным тоном потребовал отец, даже не интересуясь, может ли она прийти прямо сейчас.

– Пап, я сплю…

– Ложиться надо вовремя, тогда и вставать будешь рано.

– Но я не хочу рано! Я – сова!

– Ты – бездельница. Давай шевелись. У меня времени мало.

В трубке послышались короткие гудки, и высказывать возражения было уже некому. Впрочем, высказывай-не высказывай, услышана она все равно не будет, разве что нарвется на грубость. Зато потянуть время она вполне имела право, потому что бежать со всех ног, не умывшись и не приведя себя в порядок, было бы совсем уж унизительно.

Люда сладко потянулась и заставила себя сесть на постели. По спине пробежал неприятный озноб, голова казалась тяжелой, двигаться совершенно не хотелось. Тем не менее, она вздохнула и поплелась в ванную, зевая на ходу. Минут через пять телефон снова нетерпеливо задребезжал, но она с упрямым упорством исполнила весь свой утренний моцион, хоть и по сокращенной программе. Через десять минут, немного посвежевшая, но все равно ужасно раздосадованная и слегка взволнованная, девушка уже сбегала вниз по лестнице в изящной шелковой маечке, шелковых шортах и коротеньком не застегнутом халатике, разлетающемся на ходу у нее за спиной. Замерев на некоторое время перед дверью отцовского кабинета и медленно выдохнув, она наконец робко постучала.

– Войдите, – глухо и грозно ответил недовольный басистый голос, будто папа не собственную дочь ожидал увидеть, а вел прием посетителей в серьезном учреждении. Люда скользнула в комнату и мягко прикрыла за собой дверь, зная, что лишний шум может вывести хозяина этого мрачного закуренного помещения из себя. Отец сидел за столом, при полном деловом облачении, склонившись над какими-то бумагами, и даже не поднял на вошедшую взгляд. Обе его массивные руки покоились на столе, а толстые грубые пальцы в золотых перстнях сжимали пачку бумаг, аккуратно откладывая в сторону по листочку по мере прочтения.

– Доброе утро, – без энтузиазма промурлыкала Люда себе под нос и, конечно, не получила на свое приветствие никакого ответа.

Вот спрашивается, чего он ее будил, если сам занят каким-то важным делом? Люда бесшумно вздохнула, слегка поежилась от прохлады и остановилась в нерешительности у самого входа, прислонившись спиной к стене и скрестив на груди руки. Хватило же ей ума не надеть тапочки… стоять на холодном полу в одних носках было зябко и неуютно. Сначала она украдкой поглядывала на отца, хмурилась и пыталась угадать, в чем причина ее столь раннего подъема. Вскоре поняв, что ждать, возможно, придется долго, она отвернулась и сделала шаг в сторону дивана, когда ее взгляд вдруг остановился на темной фигуре, неподвижно сидящей в широком кожаном кресле, притаившемся между двумя массивными книжными шкафами и слегка загороженном развесистым фикусом в огромной керамической вазе. В этой части кабинета царил сумрак, потому что папа всегда держал все шторы занавешенными, а настольная лампа освещала далеко не все помещение. Люда чуть не вскрикнула от неожиданности, но все-таки сдержалась, потому что этим неожиданным гостем оказался никто иной как Александр. Заметив испуг на лице девушки, он искривил губы в едва заметной усмешке, но все же приветственно кивнул и с любопытством окинул ее взглядом.

Черт, вот это уже точно был удар под дых. Люда тоже кивнула, но что делать дальше, понятия не имела. Какого черта этот тип тут находился?! Немного придя в себя, она резко запахнула халат, поспешно стянув талию пояском, и вопросительно взглянула на отца. Тот все еще читал, а Саша продолжал смотреть на нее с невозмутимым интересом и не без иронии. Конечно, видок у нее был ну совершенно не подходящий. Как отец мог не предупредить ее, что у них гости?! Впрочем, чего удивляться – папа считал, что при полном параде уважающий себя человек должен находиться в любое время суток даже у себя дома. Девушка закусила губу. Воспоминания о том, что происходило между ней и этим мужчиной всего несколько дней назад, заставили Люду немедленно вспыхнуть. Ее взгляд беспокойно заметался по комнате и, наконец, не выдержав напряжения, она все-таки решилась прервать отца.

– Если ты занят, я могу попозже зайти…

– Нет. Посиди, – командным тоном бросил он. – Я сейчас.

Люда раздосадованно закатила глаза, но, конечно, осталась. Только не решилась усесться на виду у этого наглого типа, который так внимательно изучал ее без тени смущения, поэтому, вместо дивана девушка устроилась на стуле невдалеке от стола отца. Здесь по крайней мере она чувствовала себя более защищенной. Впрочем, присутствие Александра ее волновало и приятно щекотало нервы. Что он здесь забыл? Но самое главное – почему не позвонил ей за все эти дни, ведь она так ждала его звонка и совершенно извелась!

Минуты тянулись невыносимо медленно, даже Саша не выдержал такого долгого ожидания и встал, прохаживаясь по комнате. Правда, Люде показалось, что он сделал это, чтобы удобнее было и дальше ее разглядывать. Такое повышенное внимание льстило, но при отце все-таки вызывало ужасное чувство неловкости. Вот если бы можно было хоть на пару минуток остаться наедине, интересно, что бы он предпринял? Снова стиснул бы ее в объятьях? Начал бы изводить ее своими необузданными поцелуями? Опять стал бы трогать ее там, в трусиках? Запустил бы руки под шелковую маечку и… От подобных мыслей по спине пробежал озноб, соски призывно встали под тонкой тканью, а на губах невольно заиграла предвкушающая улыбочка. Глаза молодых людей на долю секунды встретились, и Люду бросило в жар от высокомерного и в то же время хищного выражения холодных синих глаз. Он смотрел на нее, как ястреб на свою дичь, будто ничего не видя в ней, кроме соблазнительной свежей плоти и горячо бурлящей крови.

– Слава богу, явилась наконец-то, – с осуждением вымолвил вдруг отец, будто сейчас не они ждали его больше двадцати минут. Эта резкая реплика заставила Люду внутренне содрогнуться, вырвав ее из паутины собственных грез. – А разговор у меня вот какой, – сразу же перешел к делу он, успев смерить пренебрежительным взглядом неприличный видок дочери. – Ты ведь экзамены выпускные, вроде бы, хорошо сдала? Или как там это у вас теперь называется? ЕГЭ?

– А… ну, да… – растерянно пролепетала Люда, совершенно не ожидавшая подобного вопроса от отца, который никогда особо не вникал в ее школьные дела. Училась она действительно хорошо, и, хоть и не была отличницей, но репутацию у учителей все-таки имела очень даже положительную, что, собственно, подтверждал и аттестат, в котором среди общей массы пятерок затесалась всего пара четверок, и уровень сдачи ЕГЭ, открывающий ей дорогу в лучшие вузы.

– Значит, в МГИМО будешь подавать документы, на факультет международного бизнеса и делового администрирования. У меня там свои люди есть. Так что все будет в порядке.

– То есть… Как это, в МГИМО?.. – растерялась Люда, толком не понимая, шутит отец или нет. Хотя какие тут могли быть шутки. У папы вообще с чувством юмора было плохо.

Он тяжело вздохнул, сцепил лежащие на столе руки в замок и прочистил горло, будто всем своим видом пытался показать, как же ему тяжело иметь дело с умственно отсталой.

– Сегодня же свяжешься со Шверцем Иваном Демидовичем. Ответишь на его вопросы, задашь свои. Он тебя в курс дела введет. Думаю, общий язык найдете. Через него много наших поступало, он там все факультеты знает, весь профессорско-преподавательский состав. Да в общем времени на разъяснения больше тратить не буду. Вот его контакты. Звони. Выясняй. Потом отчитаешься. Собственно, после этого можешь быть свободна, если только от Ивана Демидовича не поступят какие-нибудь указания.

Люда сидела перед отцом с широко распахнутыми в изумлении глазами, просто не веря в то, что слышала. Невероятным усилием воли она заставила себя побороть возмущение и гнев, а еще страх, панический страх, который появлялся всегда, когда она понимала, что отец уже принял окончательное решение, и любое сопротивление будет бесполезно.

– Пап… Какой еще МГИМО? Какой еще международный бизнес? Какой еще Иван Демидович?! Я в МГУ поступаю на факультет психологии! Я туда на подготовительные курсы ходила. У меня вступительный экзамен на носу!

На некоторое время эта новость все-таки заставила отца нахмуриться и что-то обдумать.

– Психология… это что за дисциплина такая? Факультет медицинский?