~

В конце лета 1934 года Эйхман был откомандирован в службу безопасности СД [Sicherheitsdienst Reichsführer-SS – SD], которой руководил Рейнхард Гейдрих [Reinhard Heydrich]. Это была в то время малочисленная служба, которая на деле являлась информационным центром партии. На момент прихода Эйхмана она насчитывала только 86 офицеров, не считая Гейдриха. Но, по сути, СД была закрытым элитарным клубом, членам которого позволялось многое из того, что не дозволялось другим, поскольку они занимались разведывательной деятельностью, были внутренней разведкой НСДАП. Люди СД не обязаны были участвовать в военных учениях. Им были разрешены запрещённые другим контакты, например, с евреями.^[137] Не лишне заметить и то, что предметом деятельности СД была информация, а афоризм, который произнёс после битвы при Ватерлоо немецкий банкир еврейского происхождения Натан Ротшильд: «Кто владеет информацией – тот владеет миром», актуален во все времена.

Первым занятием Эйхмана была работа над картотекой масонов, а затем сбор артефактов лож «вольных каменщиков» (фартуки, медали, печати и пр.). Эйхман со временем довёл картотечную работу до такого совершенства, что ею пользовались многочисленные департаменты нацистской власти, заинтересованные в информации о конкретных людях, входивших в зону компетенции Эйхмана (масоны, евреи). Более того, на дело рук Эйхмана и его сослуживцев ходили посмотреть, как на экскурсию в музей. Забавный эпизод случился при посещении картотечного зала главным редактором газеты «Der Stürmer» («Штурмовик») Юлиусом Штрейхером [Julius Streicher]. Высокопоставленного посетителя попросили назвать кого-нибудь наугад. Из карточки, которую ему дали, явствовало, что его адъютант состоял в масонской ложе. Картотечное дело развивалось так успешно, что аппарат сотрудников возрос до 20–30 человек. Разумеется, параллельно рос и авторитет Эйхмана.

В своей деятельности Эйхман неминуемо сталкивался с государственными секретами, в том числе связанными с происхождением именитых нацистских деятелей и их окружения. Ему приходилось проводить специальные расследования, одно из которых касалось «некой особы», которую он именует «диетическим поваром фюрера».^[138] Эйхман вспоминал об этом эпизоде:

Я до сих пор помню свою работу, касавшуюся очень секретного расследования на фоне работы диетолога фюрера… Оказалось, что диетолог в соответствии с расовыми Нюрнбергскими законами имел еврейское происхождение. В то время об этом было столько шума, что мой начальник попросил все документы по этому вопросу. Я больше никогда об этом не слышал. Единственное, что Гитлер женился на своём диетологе незадолго до своей смерти. Её звали Ева Браун.^[139]

Это расследование должно было быть проведено «с максимальной скоростью, с участием как можно меньшего количества людей». Оказалось, что эта дама была любовницей фюрера и стала за 40 часов до совместного самоубийства его женой. Это была Ева Браун.^[140] Эту информацию грифом «Совершенно секретно» немедленно закрыл шеф гестапо, группенфюрер Генрих Мюллер [Heinrich Müller]. Конечно, владение государственными тайнами возвышало Эйхмана в собственных глазах, питало его эго. Разумеется, близость к секретам повышала не только его самомнение, но репутацию и социально-психологический статус, влиятельность.

Однако похоже, что и картотечная работа не очень увлекала Эйхмана. Поэтому он согласился перейти в бюро, которое возглавлял фон Мильденштейн [von Mildenstein], занимавшийся еврейскими вопросами. Фон Мильденштейн дал новому сотруднику задание прочитать книгу Теодора Герцля «Еврейское государство»^[141]. По прочтении этой работы Эйхман написал информационную статью для функционеров СС. Именно с этого момента началась карьера Эйхмана в СД как специалиста по всемирной сионистской организации. А после перевода фон Мильденштейна на другую работу его место занял Дитер Вислицени [Dieter Wisliceny], который и возглавил вновь созданный еврейский отдел. Основная его задача заключалась в поощрении и принуждении евреев к эмиграции из Германии, поскольку главная задача нацистов заключалась в очищении от их присутствия всей территории страны. Интуитивно понимая пути решения этой задачи, Эйхман наладил контакты с еврейскими функционерами как в Германии, так и за рубежом, стиль и характер которых, естественно, по-разному описывается им и его партнёрами.

К своей должности Эйхман отнёсся очень серьёзно. Он читал соответствующую литературу. Одной из книг была работа Adolf Böhm «Die Zionistische Bewegung» [ «Сионистское движение»] (1-й том), которую Эйхман знал настолько хорошо, что цитировал страницы наизусть.^[142] Он писал большие статьи в журнал для руководителей СС и методические пособия по вопросам сионизма и еврейским проблемам, читал лекции. Он любил щеголять не только своей чёрной униформой, но и своим знанием иудаизма и сионизма. В это же время Эйхман изучал религиозную философию и даже пытался овладеть ивритом, правда, безуспешно. Однако он сумел создать впечатление, что знает не только иврит, но и идиш. Более того, вероятно, не без его участия распространилась ложная история его происхождения, что он якобы родился в Палестине. Эта легенда создавала иллюзию его «общности» с руководителями еврейских общин и работала на него на протяжении всей его службы в Главном управлении имперской безопасности. Этот миф даже послужил дымовой завесой в послевоенное время, направив взгляды его преследователей на Восток.

Активная интеллектуальная деятельность Эйхмана не может не вызвать удивления. Откуда взялась у него потребность в изложении мыслей на бумаге, в чтении? Он был не очень прилежным учеником в школе. Не любил читать, хотя в детстве отец пытался привить ему вкус к чтению. Но, занявшись еврейскими делами, начал покупать литературу и активно читать всё, что связано с еврейской темой: приобрел «Еврейскую энциклопедию» и много другой литературы, все еврейские газеты, какие мог раздобыть. Известно, что у него образование было далёким от университетского. И вдруг что-то с ним произошло или открылось в нём – возможно, под влиянием содержания той деятельности, к которой он был приставлен. Если же бросить взгляд лет на двадцать в его будущее, то можно увидеть сочинения Эйхмана, – если говорить, не касаясь содержания, о форме, о стиле изложения, о работе с различного рода источниками, – которые достойны, по моему мнению, во всяком случае университетского диплома (разумеется, моё суждение основывается на переводах с немецкого на английский язык). Кстати, как автор Эйхман был исключительно работоспособен и продуктивен. После него остались тысячи страниц, написанные за относительно короткий период. В то же время нельзя назвать Эйхмана теоретически подготовленным нацистом. Он был нацистом душой и делом. Но, по его словам, «Mein Kampf» [ «Моя борьба»] Адольфа Гитлера он не дочитал до конца.^[143] Да и на вопрос о программе НСДАП, членом которой он был, на допросе дал ошибочный ответ, назвав 12 пунктов в ней вместо 25, хотя 4-й пункт имел непосредственное отношение к его практической деятельности. Да и вообще он не интересовался литературой о национал-социализме.^[144] Как выясняется, для того чтобы быть истинным нацистом, нет необходимости быть подкованным теоретически, достаточно уловить дух нацизма. Эйхман тому – прекрасный пример. И ещё один важный момент для понимания подготовленности Эйхмана к занятию еврейскими делами – он не читал «Протоколы сионских мудрецов»^[145], поскольку его начальник, фон Мильденштейн, сказал ему, что это чушь, хотя для многих антисемитов эта фальшивка неизвестного авторства была настольной книгой.

Известность и репутация Эйхмана росли с помощью Гейдриха. Еврейский отдел Эйхмана контактировал с другими отделами гестапо, различными департаментами, такими, как Министерство иностранных дел, Министерство торговли… В 1937 году Эйхман уже был «признанным экспертом по еврейскому вопросу». Об отношениях с евреями он высказывался следующим образом: «У меня они полностью в руках, они не смеют сделать и шага, не посоветовавшись со мной».

Осенью 1937 года Эйхман вместе со своим новым начальником Гербертом Хагеном [Herbert Hagen]^[146] отправился в Египет и Палестину. Нацистов интересовали проблемы легальной и нелегальной эмиграции евреев. Практически они проверяли возможности депортации евреев из Германии. Ко всему прочему они хотели увидеть «сионизм в действии». Но англичане не дали им разрешение на въезд в подмандатную Палестину, которую им удалось увидеть только из Хайфы. На этом этапе интересы нацистов и сионистов совпадали, как бы это кощунственно ни звучало. Нацисты хотели очистить Германию от евреев, а сионисты – увеличить еврейское присутствие в Палестине. На пути достижения этих целей стояли британцы, не желающие впускать евреев в Палестину и опасающиеся раздражать арабов эмиграцией евреев. Миссия Хагена-Эйхмана провалилась. Однако Эйхман отличался тем, что своё поражение мог представить как достижение, написав в отчёте, что имеются огромные возможности по созданию разведывательной сети на Ближнем Востоке.

Весной 1938 года нацистская Германия аннексировала Австрию, и Эйхмана отправили заниматься еврейскими делами в Вену. Он уже тогда уверовал в своё знание еврейской истории и сионизма, что и демонстрировал перед функционерами еврейских организаций. На многих из них он произвёл довольно яркое впечатление: «И тогда вошел Эйхман, подобный молодому богу; он был очень хорош в то время, высокий, чёрный, блестящий».^[147] Он был, по сути, единовластным повелителем евреев Вены, без его соизволения руководители общины не могли и шага сделать, чем он весьма гордился. Все контакты с представителями еврейской общественности, и не только местной, но и мировой, осуществлялись только через Эйхмана.

Молва о нём быстро распространялась. С конца марта (1938) имя Эйхмана можно было найти в письмах и рапортах, написанных евреями как в Австрии, так и за рубежом. Он заявил всем, что «был избран руководить еврейскими делами в Вене». «Евреи смотрели на него и Гитлера как на двух Адольфов, совершивших Холокост».^[148] Эйхман был лицом антиеврейской политики Гитлера, и не только для евреев. Гейдрих представил его высшим лицам рейха. По его словам, ему «никогда не приходилось долго ждать в приёмной Гейдриха. Хотя это было очень интересно, потому что там можно было встретить разных людей, и, если кто-то был замечен в приёмной Гейдриха… не имело значения, какой у него ранг, вы знали, что это важный человек». Нет сомнений в том, что Эйхман действительно был важным, видным чиновником. На Ванзейской конференции^[149] Гейдрих официально назначил Эйхмана межминистерским координатором по «окончательному решению еврейского вопроса». Тем самым Эйхман достиг в своей деятельности высшей точки. Он был талантливым организатором, даже изобретательным в своей дьявольской деятельности по крупномасштабным перемещениям населения. Беттина Штангнет говорит, что «у него был талант организатора и талант создания того, что не имело прецедента, того, чего ещё не было». С этим трудно не согласиться – прецедентов тому, что он «творил и организовывал», в истории человечества не было.