– Ты что? – улыбается она, гладя меня по голове.

– Как я буду без тебя? Ведь я останусь совсем одна.

Почему я плачу? Ведь это только расстраивает Джи, но не могу остановить себя. Напряжение прошедшего дня давало о себе знать, столько всего сегодня произошло, но Джи не знала об этом, и думала, что причина моей печали кроется лишь в ее скорой свадьбе и отъезде.

– Не переживай, родная, – целовала она мои мокрые щеки, – я сказала Рою, что приму его предложение только в том случае, если он пообещает, что мы заберем тебя с собой в Нью-Йорк! И еще он уверил меня, что поможет отцу с сахарными плантациями, поэтому тебе не придется выходит замуж за Джона Картера. Видишь, я все устроила.

Зеленые глаза Джи лучились нежностью. Она аккуратно поправила несколько прядей, упавших на мой лоб. О, как же ей сказать о том, что я уже заключила сделку с Эдвардом Фейном? Что я скоро стану его фиктивной женой только с одной единственной целью – заполучить наследство.

– Джи, ты помнишь ведь месье Абусария?

– Конечно, как можно его не помнить? Он довольно часто раньше к нам приезжал. Мамин поверенный, а что?

– Сегодня, как я ездила в столицу, я встретила его, он направлялся на станцию, а потом уплывает в Калькутту.

– О, правда?

– Да, – киваю. – Но мне он кое-что рассказал, а также оставил важные бумаги, в том числе и для тебя.

И рассказала Джи обо всем, что узнала. Личико Джи выглядело озадачено.

– Такая огромная сумма в качестве наследства? – не верила она.

– Да, но месье Абусария сказал, что необходимо поторопиться со свадьбой, чтобы успеть получить деньги. Он говорил что-то о неспокойной ситуации на рынке. О кризисе.

– Да-да, – Джи кивнула. – Хотя Рой и старается не обсуждать со мной финансовые дела, но даже он пару раз проговорился о том, что его беспокоит. Как я поняла, пока это просто слухи, и все надеются, что все само собой образумится. Но Рой настроен пессимистично.

– Вот и месье Абусария был весьма мрачен в прогнозах. Он говорит, что, если деньги не забрать в ближайшее время, они могут превратиться в фантики.

Две вертикальные черты между бровями Джи говорили о том, что она напряженно думала.

– Рой хотел повенчаться в Нью-Йорке, там у него живут родители. Приезжать сюда они не хотят, так как у отца Роя больное сердце и ему вреден влажный климат.

– Ты говорила отцу? – спросила я. – Ведь он мечтает, что все его дети останутся в Лаосе.

Джи печально покачала головой. Конечно отец больше всего желал передать плантацию своему наследнику – Даниэлю. Но и нас он не хотел бы отпускать слишком далеко. Наверное, отец как-то чувствовал, что хозяин из брата выйдет не очень, и тогда мы могли бы помочь ему, а точнее наши мужья своими деньгами.

– Рой настроен уезжать. Здесь он оставит все управляющему, а сам хочет обосноваться в Америке, а сюда только наведываться. Но я конечно же скажу ему о наследстве, мне эти деньги не нужны, но, возможно, я могла использовать их, чтобы помочь отцу.

Я вздохнула. Джи всегда была очень благородной в своих мыслях и чувствах, в отличие от меня. Эти восемьсот тысяч пиастров – как же я в них нуждалась, настолько, что меня не смутило весьма сомнительное предложение Эдварда. При воспоминании о нем тяжело вздыхаю, и Джи сразу улавливает мое состояние.

– Что с тобой, Киара? На тебе лица нет. Не переживай насчет Джона, уверяю тебя, он не женится на тебе.

– Джи, ты должна кое-что знать, – вздыхаю и долго смотрю вдаль на верхушки темно-зеленых деревьев на фоне холмов. Я медлю. Как говорить о таком? – Я выхожу замуж за мистера Фейна.

Произнесенное мной казалось настолько немыслимым, что Джи, видимо, решила, что она ослышалась.

– Прости, дорогая, что?

Я повторила, но от этого, новость явно не приобрела реальных очертаний. Даже мне самой казалось словно мне все это приснилось. Что я приходила искать Эдварда в клубе, что все ему рассказала о наследстве, и что он сам предложил мне фиктивный брак в качестве единственно верного решения. И что самое поразительное, я на это пошла. Я, Киара Марэ, воспитанная строгой матерью-индианкой, и суровой нянькой Пеей, которые говорили мне, что брак священен и с ним нельзя играть. И теперь я именно это и делаю – играю.

Я говорила и говорила, словно вынимала из своего сердца огромные металлические штыри, и мне становилось легче, но вот в глазах Джи застыло потрясение и испуг. Я ждала это. Еще я ожидала слов осуждения, но Джи молчала.

– Странный поступок для английского лорда, – наконец произнесла она. – Сам обручен с невестой в Англии, а женится на Лаосе на другой, чтобы тут же с ней развестись. Немыслимо! Зачем ты пошла на такое, Киара? Я бы поняла еще, если бы он пылал от любви к тебе, но из твоего рассказа я вижу, что мистером Фейном движет исключительно ненависть и жажда мести Джону, а ты лишь орудие.

– Пойми, Джи, мне очень нужны эти деньги, – начинаю я горячо, – а предложение мистера Фейна дает мне сразу всю – свободу и деньги!

Джи сложила веер и задумчиво на меня смотрела.

– Брак – это не шутки, Киара, – произнесла она, и в ее голосе можно было уловить нотки нашей матери, Кашви Марэ. Джи даже склонила голову, как часто делала мама – чуть в бок. Жест кроткого неодобрения.

Я не могла быть, как она. Внутри меня все бурлило. Кровь, словно кипяток, носилась по жилам, обжигая. Слишком импульсивная, слишком не такая, какой нужно быть.

– О, прошу, Джи, не говори так! – сцепляю нервно пальцы. – Ты думаешь, я хотела такой судьбы для себя? Нет! Я ведь ехала сегодня к Эдварду Фейну с полной уверенностью, что он, словно рыцарь в старинных романах, кинется спасать меня, свою любовь. А оказалось все так подло, все так буднично жестоко. Мои грезы разбились вдребезги в один миг. Единственно, что я смогла сохранить – это свою гордость. Я не стала умолять его, не стала признаваться ему в любви. Нет, Джи. Он деловой человек, и у нас с ним деловые отношения.

Свою тираду я уже заканчивала ходя туда-сюда в нетерпении по комнате.

– Успокойся, Киара, – Джи берет меня за руку и заставляет снова опуститься рядом с собой. – Все же я думаю, что мистер Фейн джентльмен, и не станет пользоваться ситуацией, а сдержит свое слово.

– Не будет пользоваться ситуацией? Что ты имеешь в виду? – я округлил глаза.

На губах Джи заиграла легкая улыбка.

– Будете ли вы женаты два дня или даже всего пару часов, вы все равно будете мужем и женой. А значит, что он получит все права на тебя.

Смысл фразы Джи дошел до меня мгновенно, и тут же жар ударил мне в лицо, чувствую, что вся красная от макушки до пяток.

– Что ты говоришь такое! Конечно же он ко мне не прикоснется! Это фиктивный брак, понимаешь? Фиктивный!

Последнюю фразу произнесла по слогам, но лицо Джи все больше и больше становилось озорным.

– Хорошо, если так, Киара. Но тогда и ты должна беречь свое сердце. Ведь ты уже сейчас по уши в него влюблена, а что же будет, когда этот, как ты его называешь, фиктивный брак вступит в силу? Мне кажется, будет достаточно пару ласковых слов со стороны мистера Фейна, чтобы ты окончательно потеряла голову.

– Ничего подобного! – гордо вскинула я голову. – Я теперь тоже – расчетливая и прагматичная. Я желаю себе свободы, только и всего.

Джи чуть вздохнула, но не стала дальше вести дискуссию.

Сумерки сгустились, лао зажгли фонари в саду и накрыли к ужину на террасе.

Приехал Рой Томпсон, и еще пару гостей – деловые партнеры отца.

– Как находите окончание сезона дождей, мадемуазель Киара? – обратился ко мне полковник Броссар.

– По-моему, в этом году слишком много наводнений. Отец был очень огорчен.

– Так и есть, – качал круглой головой полковник. Он потягивал шерри из бокала и, то и дело поглядывал на еду на столе. Отец еще не вернулся, а до возвращения хозяина притрагиваться к еде считалось моветоном. И тучному полковнику Броссару было тяжело, тем более, что повар сегодня постарался на славу, приготовив исключительно французскую кухню. Аромат мясных отбивных, тимбаля и пюре-алиго вызывал обильное слюноотделение у гостей.

– Зато просто отлично прошла гонка лодок, – заключил Даниэль, закуривая, – французская команда обошла лаосцев, по делом им. Не зря я поставил две тысячи пиастров!

– Это было во истину прекрасное зрелище! – подтвердил полковник. – Мы в очередной раз показали лао, кто здесь хозяин.

– Мне кажется, мы слишком часто показываем это, – заметил мистер Томпсон, сидевший рядом с Джи, теперь уже в статусе жениха, – если мы не откажемся от жесткого курса в колониях, то рано или поздно, потонем в крови. Влияние Хо Ши Мина на умы всего Индокитая нельзя недооценивать.

– Хо Ши Мин? Вы должно быть шутите? – махнул рукой Даниэль. – Что может этот оборванец? И потом он в Париже, а мы тут – в Индокитае. Наши войска, наши военные крейсеры. Превосходство Франции неоспоримо. А Хо Ши Мин закончит так же, как и все предыдущие ораторы – в могиле.

– Однако, я бы не стал так говорить он нем, молодой человек, – возразил брату месье Герен, – таких опасных ораторов, как этот вьетнамец, никогда нельзя сбрасывать со счетов, одно создание им партии Народного фронта говорит о серьезности его намерений, их лозунги весьма серьезные, и если так и дальше пойдет, колониальные власти могут пойти на уступки.

– Нет-нет и нет! – вскричал полковник, ударяя по столу рядом со мной, так что зазвенел белоснежный китайский фарфор. – Ни пяди нельзя отдавать этим дикарям. Мы возвели их столицу из руин, развиваем этот отсталый регион, прокладываем дороги, строим заводы и шахты. Без нас они так бы и жили в своем каменном веке с жуткими обрядами и суевериями. Гиблый регион мы превратили в процветающий. Лаосцы с вьетнамцами должны благодарить, а вместо этого они кусает руку, их кормящую.

Гости одобрительно кивал, соглашаясь с пламенной речью полковника, кроме мистера Томпсона, который поначалу хотел что-то ответить, но потом видимо передумал.

Я же слушала эти разговоры в пол уха. По правде говоря, я очень нервничала. Как сообщить отцу о том, что я выхожу замуж не за того, кого он мне выбрал?

Послышались звуки подъезжающих автомобилей, среди них я сразу же узнали отцовский форд. Через минуту фигура Эдмонда Марэ уже стояла на террасе. Отец широко улыбался и пожимал руку полковнику, затем остальным гостям. Тут же засуетились и забегали слуги с подносами.

Я внимательно наблюдала за отцом. Он выглядел очень воодушевленным, словно получил хорошую новость, и я гадала, что бы это могло быть.

– Господа, чем приступить к ужину, прошу принять еще одного гостя, – говорит он и показывает в сторону дорожки, по которой приближался человек.

Мое сердце пропустило удар, так как я сразу же узнала в нем Эдварда Фейна.

– Добрый вечер, дамы и господа, – поприветствовал он всех, касаясь полей шляпы.

– Эдвард, так рад тебя видеть здесь, – искренне обрадовался мистер Томпсон, крепко пожимая ему руку.

– Господа, мистер Фейн теперь не просто мой гость, но еще и деловой партнер. Полковник Броссар, Гаспар, Этьен, теперь у нас есть еще один надежный игрок, – обратился отец к гостям, сияя.

Сердце быстро бьется. Значит Эдвард сделал то, о чем мы с ним договаривались? Он ведь выкупил долю Саймона Картера в сахарных тростниках?

Вместо привычных белых одежд Эдвард отдал сегодня предпочтение черному костюму. Он был необыкновенно вежлив и галантен с отцом, что тому необыкновенно льстило. Заполучить в бизнес партнеры английского лорда было для Эдмонда Марэ приятной возможностью потешить свое самолюбие. Эдвард сел между ним и Даниэлем. Брат, в отсутствии своего закадычного друга и одновременно заклятого врага Эдварда – Джона Картера, вел себя уже по-другому. Они охотно пожали друг другу руки, Эдвард достал портсигар и угостил брата сигаретой, едва брат затянулся, блаженная улыбка расплылась на его лице, видимо, табак пришелся ему по вкусу.