Заря разгоралась сильнее, зеленокрылые попугаи с веселом гамом носились в ветках ротанговых пальм. Лошадиный топот приближался. Все жители деревушки выстроились вокруг нас с сестрой кольцом.

– Киара, а вдруг и там Рой едет?! – глаза Джи светились, словно изумруды в лучах нового дня. – А вдруг и он там?

И не помня себя от радости, сестра бросилась на встречу приближающемуся отряду. Замелькали золотые эполеты среди стволов, но их лица. Почему не видно лиц?

Перевела взгляд на Кривоногого Бонга, вся краска в миг отхлынула с его загорелых щек.

– Назад! – заорал он. – Прячьтесь! Это аннамцы! Аннамцы!

В ушах застучало, по телу прошла волна озноба. Солнце упало на лица всадников, и я закричала:

– Джи! Нет! Стой! Это не французы! Не французы!

Сестра замерла на месте, я кинулась к ней. Но едва я успела что-то понять, как нас с ней взяли в кольцо аннамцы и наставили ружья.

– Чаонинг! Чаонинг! – плакали Пея и Парамит, бросившиеся к нам, но выстрел прогремел у них прямо у ног, заставивший несчастных женщин броситься на землю, а жителей деревни броситься в рассыпную под спасительные крыши домов.

Прижавшись друг к другу и дрожа всем телом, мы с Джи смотрели на ноги лошадей, на желтоватые широкощекие лица аннамцев. Вперед выехал парень, его щеку пересекал широкий шрам, как от сабли, его кусачий цепкий взгляд остановился сначала на мне, а затем на Джи.

– Жители деревни, – начал он на вьетнамском, – близка заря! Больше не будет существовать французский Индокитай! Нет! Теперь мы поборемся за право быть свободными!

Его шайка приветствовала слова своего командира радостным улюлюканьем.

– И потому сегодня я призываю вас стать на нашу сторону! И бороться за свой Лаос, за Лаос без господ!

Он замолчал и обвел своим страшным взглядом перепуганную, сжавшуюся толпу. И не было ничего кошмарней той звенящей тишины. Первым вышел Кривоногий Бонг, с хлыстом в крепкой руке.

– Вы аннамцы известны всем своей жестокостью, – его голос разлетался высоко над верхушками пальм, – не свободу вы нам несете, а пепел и уничтожение. Прогнав белых господ, сами хотите воссесть на трон Лаоса. А потому последний раз предупреждаю, отпустите чаонинг или поплатитесь шкурами.

Аннамский командир облокотился на луку седла, его лицо было, словно маска, бесстрастная и непроницаемая, только глаза, в которых застыла жестокость и кровь, были живыми.

– Ты раб и рабом и умрешь, – процедил он.

Бонг издал рев, словно бешеный медведь, и бросился на лошадей, ловким взмахом хлыста он свалил одного аннамца, прежде, чем тот успел выстрелить. Для жителей деревни это было словно условный знак, будто снялся стопор. Мужчины бросились на аннамцев, коля и режа лошадиные ноги, сбрасывая всадников. Кровь брызнула на землю, послышались крики боли и жалобное ржание. Раздались выстрелы.

– Джи, бежим, – шепнула сестре. Та уставила на мена глаза, широкие-широкие, словно озера и чуть заметно кивнула.

Сцепили пальцы, и когда раздались очередные выстрелы, пригнулись за круп рыжей лошади. Сердце билось с сумасшедшей скоростью, но рук не разжимали.

– Сейчас! Сейчас! – кричу сестре.

И не помня себя от страха, кинулись в лесную чащу не разбирая дороги. Среди криков и дыма краем глаза увидела Кривоногого Бонга, он лежал, сжимая кнут, его голова была разбита, а глаза устремлены в небо.

Несемся вперед. Тропический лес, хмурым стражем сдвинул стволы перед несчастными беглянками.

  Мы бежали до тех пор, пока не стихли звуки стрельбы и битвы.  Наконец Джи споткнулась о корявые корни и упала.

– Киара, я больше не могу, – рыдала она сдавленно, ее грудь быстро вздымалась.

– Джи, еще немного, прошу! – бросилась я к ней. – Там за тем холмом, начинается плантация мистера Дюпона, он поможет нам! Поможет отцу!

Голос срывался, все тело била мелкая дрожь, а уставшие ноги отказывались бежать. Но мы должны, чтобы спастись, чтобы вызвать помощь! Должны!

– Ну же, Джи! – тяну ее из последних сил, но сестра вертит головой.

– Нет, Киара, я больше не смогу сделать ни шага, – прошептала она.

Я в отчаянии стиснула руки. Ветки деревьев переплелись над головой, словно зеленая крыша, почти не пропускавшая солнечные лучи. Было сумрачно и влажно. Хотелось пить. Ужасно.

Опустилась возле Джи и перевела дыхание.

– Ты слышишь? – вдруг спросила я, вытягиваясь.

Сестра тут же вскинула голову испуганно.

– Что? Стреляют?

– Нет. Звук воды. Здесь должно быть где-то ручей. Пойдем, нам нужна вода, иначе жара и жажда нас убьют раньше, чем аннамцы.

Лицо Джи исказила мука, ноги тряслись и подгибались, подол платья был измазан в грязи и изорван.

– Обопрись о меня и пойдем, – подбадривала я ее, помогая встать.

Кое-как ковыляя и спотыкаясь, мы побрели на шум воды.

– Жалкое зрелище, чтобы подумал мистер Томпсон, увидев тебя сейчас? – решила я немного подшутить над Джи.

Она подняла свои большие глаза, и искра улыбки проскользнула в них и тут же погасла. Нам сейчас нужна была надежда. Надежда, что все живы.

Мои ожидания насчет воды оправдались с лихвой. Это был не просто ручей, а целый водопад, заросший деревьями и лианами.

– Джи! Вода! Вода! – радовалась я, разглядывая светящуюся радугу над бурным потоком.

Цепляясь о коряги, мы, как могли, поспешили к спасительной влаге и испугали диких красноносых макак. Они опустили свои морды в поток и пили, но при нашем приближении, ощетинились и решили поскорее взобраться на ветки сандалового дерева.

Я умывала Джи и помогла ей напиться, сестра наконец пришла в себя.

– Что нам теперь делать? – спрашивала она обреченно. – Как те голодранцы могли раздобыть форму французских офицеров?

– Помнишь разговоры сельчан? – напоминаю ей. – Аннамцы захватили гарнизон и разграбили его. Возможно, что они там же и форму взяли.

Джи нервно провела рукой по волосам, которые от влажности завились в мелкие колечки у лица.

– Все будет хорошо, Джи, – успокаиваю я ее, гладя по руке. – Папа с Даниэлем и с верными работниками уже прочесывают лес. Нас скоро найдут.

Но Джи замотала головой.

– Как ты не поймешь, Киара! – выкрикнула она на грани истерики. – Отец отправил нас в ту деревню, думая, что сможет быстро справиться с бунтовщиками. Но это оказалось не так. Возможно, они уже погибли! Все, отец, брат, Рой…

Джи закрыла испачканными руками лицо и зарыдала.

– Нет, я не верю, – шепчу я то ли сестре, то ли самой себе, – я точно знаю, что они живы. И Эдвард Фейн. Он жив!

В глубине раздался треск сучьев, и мы тут же испуганно пригнулись к земле.

Кто бы это мог быть? Свои или быть может снова аннамцы? Джи зажмурилась и впилась в мою руку ногтями. Треск становится глуше. Если это отец или кто-то из своих мы сейчас упустим шанс на спасение. Ладони холодеют, тело болит, будто побитое камнями.

– Джи, надо посмотреть кто это, – наконец решаюсь я.

– Нет! Нет! – в глазах Джи застыл животный страх.

– Но мы должны, – мягко говорю я, расцепляя ее ледяные пальцы, – я пойду, а ты сиди здесь. Если…, – мой голос дрогнул, – если это аннамцы беги к тому холму, проси помощи у месье Дюпона. Ну же, Джи, я пойду.

– Нет, Киара! Нет! – рыдала сестра, снова хватая мою руку.

Но я освободилась и стала пониматься. Коленки тряслись, руки бил тремор. Если это ошибка. Она будет стоить мне жизни. Но прежде, чем они убьют меня, постараюсь убежать как можно дальше, чтобы у Джи было время на спасение.

Сердце ошалело било в ребра, я осторожно переходила от одного шершавого ствола к другому, громкие майны напугали меня так, что я подпрыгнула и чуть не закричала, но во время зажала рот.

Беру палку, то еще оружие, но хоть что-то. Хотя бы по голове получит, проклятый аннамец, чтобы на веки не знать им перерождения!

Солнечный свет проскользнул по чему-то черному. И сердце тут же упало. Офицерская форма. Все-таки это не наши, ныряю в первый же куст, и тут же слышу щелчок курка.

– Выходи с поднятыми руками, аннамская мразь! – раздается голос с сильным английским акцентом.

Голова кружится. Я схожу с ума. Это его голос! Голос Эдварда Фейна!

– Только без глупостей, иначе через твой труп можно будет легко процеживать чай,  – снова угрожает мужчина, и у меня не остается никаких сомнений.

Выхожу из-за кустов и встречаюсь со взглядом серых глаз. Эдвард сжимал в руках гладкоствольное ружье и целился, но едва он увидел свою цель, лицо его застыло.

– Киара! – выдохнул он.

Не помня себя, бросилась к нему, и тут же оказалась в крепких объятиях. Сердце вот-вот разорвется от переполнившей его муки и невыносимого счастья. От Эдвара пахло терпким запахом пота и пороха.

– Так это была ты! Я нашел тебя! – шептал Эдвард, целуя мои волосы, и слезы брызнули у меня из глаз. Зарылась лицом в его черный пиджак.

– Я так хочу домой! Так хочу домой! – бормочу, сама не понимая чего. Ведь я хотела сказать совершенно другое, но боялась.

– Все хорошо, все кончилось, – Эдвард сжал меня сильнее в объятиях, – я отведу тебя домой, Киара.

– Но сначала Джи, – произнесла я, чуть отстраняясь, – она прячется там, у водопада.

Эдвард кивнул.

– Хорошо, идем.

Он взял мою ладонь в руку и поднес к губам, и я подняла на него глаза, полные счастья. Пусть простит мне великий Будда, но я любила этого мужчину, любила всем сердцем, хотя и знала, чем мне он не принадлежал.

– Идем, – сказал Эдвард, и его глаза улыбнулись.

– Там, – показываю в сторону зарослей, за которыми скрывался водопад.

Тороплюсь туда. Все хорошо. Сейчас мы заберем Джи и вернемся домой!

Тяну Эдварда за собой, не веря, что совсем скоро этот кошмар закончится. С губ уже готово было сорваться имя Джи. Но тут Эдвард встал и замер, лицо его мгновенно помрачнело.

– Киара, зайди за меня, – произнес он таким тоном, что я тут же подчинилась.

Широкая спина Эдварда защищала меня. Замерла. Кругом тихо. Только гомон птиц высоко в ветках. Даже сквозь одежду ощущаю, как от тела Эдварда идет жар, каждый мускул его напряжен. Снимает ружье с предохранителя и подносит к лицу. Смотрит напряженно сквозь заросли тиковых деревьев.

– Эдвард, что прои…– я не договорила.

– Киара, беги! – взревел он.

И раздались выстрелы, я бросилась прочь, но не пробежала и пары шагов, как замерла и обернулась.

Встав на одно колено, Эдвард продолжал стрелять, и тут же из-за белых стволов выбежали аннамцы в офицерской форме. От нескольких выстрелов Эдварду удалось ловко увернуться, но их было слишком много.

– Нет! Эдвард! – этот крик вырвался из моего нутра и пронесся по всему лесу.

Я бросилась к нему, и не дала упасть на землю.

Нас окружило кольцо аннамцев, глухой удар по голове и дальше темнота.

Глава одиннадцатая

Первое, что вижу, когда глаза открываются, это огромную каменную морду обезьяны, наполовину заросшую лианами и мхом. Сознание постепенно возвращается, и тут же понимаю, что сижу в кресле с высокой спинкой, вырезанном из того же серого камня, что и смотрящая на меня обезьяна. Голова гудела, тело ломило, пытаюсь подняться и понимаю, что не могу, я связана. Руки лежали на подлокотниках кресла, их крепко перехватывала толстая веревка, дергаюсь, верчу кисти, но все бесполезно. Мои отчаянные попытки никак не помогли, я только стрела до крови кожу в тех местах, где она соприкасались с веревкой.