Без пятнадцати, значит, Ким еще не приехал. Я как-то не рассчитала, что сегодня мама вернется так рано. Думала, что ускользну из дома, и она не узнает, куда и с кем я поехала.

– А куда? – следует вполне ожидаемый вопрос.

– Со Стефой на соревнования по мотофристайлу.

Врать я не умею и не люблю. Маме – особенно, поэтому выдаю правду. Она хмурится, словно пытаясь вспомнить, что означает это необычное слово, которое употребила ее дочь. Зато в разговор встревает Богдан Петрович.

– И где это ваше соревнование проходит? – его голос звучит вкрадчиво.

– Я не знаю, – пожимаю плечами. – За мной приедет друг.

– Друг? – ахает мама. – Мальчик?

После этого все закручивается. Естественно, без подробностей мама никуда не соглашается меня отпустить, а рассказ занимает немало времени. Мы сидим в гостиной. Втроем. Я, мама и Богдан Петрович. Он мой рассказ слушает равнодушно. Ему, в общем-то, без разницы, с кем я собираюсь встречаться, хотя, услышав имя Кима, оживает.

– Доченька, он хороший парень?

– Мама, мы просто дружим, – вообще-то, я говорю чистую правду, но мама почему-то не верит.

– С такими парнями невозможно просто дружить, – рубит на корню Богдан Петрович. – Парни в принципе не заинтересованы в дружбе.

В какой-то момент мне кажется, что никто меня отсюда не отпустит. Непрекращающиеся нотации от мамы, непонятные вставки от Богдана Петровича. Когда я слышу рев двигателя во дворе, отчаянно стону. Понятно же, что останусь я сегодня дома. С позором. Не удивлюсь, если мама даже поговорить к Киму меня не отпустит.

– Это тот мальчик? – мама рвется к выходу. – Хочу с ним поговорить.

– Мама! – кричу ей вслед, но она и сама останавливается на выходе из гостиной.

Причиной ее заминки является Тан. Он входит в комнату, перебросив через плечо большой рюкзак. Удивленно смотрит сначала на маму, затем на меня и только потом замечает отца.

– Я успел на семейный совет? – хмыкает, глядя на нас. – К сожалению, надолго не задержусь, уезжаю.

Он направляется к лестнице и даже не останавливается, когда Богдан Петрович басит:

– Ты не поедешь на свои соревнования.

Тан пропускает его слова мимо ушей и быстро взбегает по лестнице. Мама возвращается в гостиную. Смотрит то на меня, то на Богдана Петровича, то на второй этаж. Видно, что растерялась, и что говорить – не знает. Обстановку разряжает Ким, входящий в гостиную с задержкой. То, что мы тут все собрались, его немного удивляет, но он спокойно проходит, словно это его дом, и машет мне рукой.

– Соня никуда не поедет, – встревает Богдан Петрович.

Понятия не имею, когда к нему перешло право решать за меня, а потому хмурюсь. Мне это не нравится. Но еще больше не нравится то, что молчит мама. Она стоит, словно не знает, что сказать и чью сторону выбрать.

– Мама, – обращаюсь к ней. – Я уже взрослая и совершеннолетняя. Я могу сама решать, куда идти.

– Да, но… я думаю, Бодя прав, и тебе лучше остаться дома.

Ушам своим не верю! Ошарашенно смотрю на маму, перевожу взгляд на самодовольного Танского-старшего. Он что, всю семью в ежовых рукавицах держать будет? И ладно бы сын, но моя мама… я? Да как он вообще смеет?

– Мам, это просто соревнования, я буду зрителем. Только и всего. Там ничего не случится.

Я жду, что она примет решение сама, но мама, моя мама, которая всегда была сильной и независимой, вдруг смотрит на своего будущего мужа. Ищет ответа у него, а он мотает головой. Не разрешает.

– Она поедет, – резкий голос за нашими спинами заставляет меня вздрогнуть.

Тан спускается по лестнице уже с другим рюкзаком и в другой одежде.

– Я ее забираю, – добавляет равнодушным тоном и кивает мне, чтобы вставала.

Я не хочу перечить маме, но понимаю, что она в этот момент не решает абсолютно ничего, а слушаться постороннего мне человека я не намерена. Встаю с дивана и решительно иду к Киму.

Я всегда слушалась. Сколько себя помню, со мной никогда не было проблем, но все изменилось. Наша жизнь стала другой. Мы больше не живем в своей квартире, где были счастливы столько лет с папой. Теперь мы живем в огромном холодном доме, где даже сводный брат мне не рад.

– Наташа, – голос Богдана Петровича звучит вкрадчиво.

– Я думаю, Соня может пойти, – слегка заикающимся голосом выдает мама.

– А я уверен, что нет.

Когда я прохожу мимо Танского-старшего, он хватает меня за руку. Останавливает, не позволяя сдвинуться с места. Боковым зрением вижу, как дернулся Ким, и машинально отмечаю то, что ничего не говорит мама. Абсолютно.

– Убери от нее руки, – грубый голос Тана выводит меня из оцепенения.

Я наконец нахожу взглядом маму. Смотрю на нее выразительно и долго, только она предпочитает отвернуться. Позволяет решить проблему своему будущему мужу. Решить, можно мне гулять или нельзя.

– К себе в комнату, – командует Танский-старший. – Оба, живо.

– Я не пойду, – сразу ставлю его перед фактом.

Не знаю, что он сказал моей маме, но на меня его угрозы не действуют. Я видела его жестокость на лице Тана, знаю, что он может ударить, но не боюсь, хотя отчего-то уверена, что мама за меня не заступится.

– Не выходит у тебя, да? – хмыкает Тан. – Ни с сыном, ни вот с дочкой. Не получается быть хорошим папочкой?

Я прикрываю глаза, с ужасом осознавая, что Стас специально его провоцирует. Злит. Только вот зачем?

– Я давно сказал, что никаких соревнований больше не будет, – грозно заявляет Богдан Петрович.

– А я уже говорил, что мне похуй на твои слова, – огрызается Стас.

– Давайте успокоимся, – влезает наконец мама.

Никто, конечно, не успокаивается. Богдан Петрович только сильнее разъярился после слов сына. Он отталкивает меня от себя так сильно, что, если бы не быстрая реакция Кима, я бы свалилась прямо на пол. Вместо этого оказываюсь в крепких объятиях и не осознаю, как сама хватаюсь за сильные руки.

Дальше все происходит слишком быстро. Я успеваю заметить суету, услышать вскрик мамы, а затем обернуться и наткнуться на бешеный взгляд Стаса и разбитый нос его отца, из которого льется кровь.

– Уебок, – выплевывает Стас.

Следом подхватывает брошенный у ног рюкзак, перебрасывает его через плечо и идет к нам. Он зол, от него исходит дикая агрессия, но в этот момент я почему-то его не боюсь. Ни капли. Мне куда страшнее осознавать, какое чудовище моя мать выбрала себе в спутники, и что от него мы все теперь зависим.

– Че встали? На выход, – не церемонится Тан.

Ким тянет меня к выходу, но я все еще оборачиваюсь. Вижу, как мама суетится вокруг Богдана Петровича, но больше всего замечаю его разъяренный взгляд, направленный прямо в мою сторону. Меня до костей пробирает, но как следует подумать об этом нет времени. Мы выходим из дома и направляемся к машине. Тан идет впереди, а мы с Кимом, держась за руки, сзади.

– Быстрее, – командует Стас. – У нас там, между прочим, соревнования. Ждать, пока вы налижетесь, никто не будет.

– Давай без этого, – отбивает Ким и помогает мне сесть в машину.

Глава 30

Соня

– Тут так здорово! – Стефания пытается перекричать толпу.

Я не отвечаю, потому что абсолютно дезориентирована и шокирована происходящим. Ни Ким, ни Тан еще не выступали, но у меня и без этого все внутри сжалось, стоило увидеть эти чудовищные трюки. Стоило мотоциклистам оторвать туловище от сиденья во время быстрой езды и повиснуть в воздухе, держась только за руль, как я поняла, что этот спорт мне не подходит. Я не могу на него смотреть, не могу им восхищаться, и я совершенно точно не смогу остаться спокойной, когда там будут те, кого я знаю.

И Тан, и Ким готовятся. Я вижу их даже отсюда. На них – крутые кожаные костюмы черно-красного и сине-зеленого цветов. Они уже в шлемах, держат в руках очки, о чем-то переговариваются и смеются. Выглядят абсолютно расслабленными, словно это не им через несколько минут предстоит выполнять рискованные и опасные для жизни трюки.

– Сейчас наши пойдут! – кричит Стефа. – Смотри, они надевают очки.

Я хочу уйти, отвернуться, закрыть глаза. Что угодно, лишь бы не видеть происходящего, но вместо этого я смотрю. Широко распахнув глаза, наблюдаю за тем, как Ким и Тан подходят к припаркованным мотоциклам. У меня тошнота к горлу подкатывает, стоит только представить, что сейчас будет происходить.

– Ты бледная! Что-то не так?

– Я хочу уйти! – говорю подруге.

Она смотрит на меня странно.

– Тебе плохо?

– Я не могу на это смотреть! Они могут разбиться!

– А… ты об этом… расслабься, – спокойно говорит Стефания. – Ничего не случится.

Я вовсе в этом не уверена, но настаивать на том, что нам срочно нужно уйти, не решаюсь. Осматриваюсь. Всем вокруг, кроме меня, весело. Парни свистят, девчонки пищат, всем весело, они ждут драйва. Нет никого, кто бы боялся так же, как и я.

Может, и правда нет причин для паники?

Я успокаиваю себя как могу, однако когда парни стартуют и на горке взмывают в воздух, отрываясь от сидений, у меня холодеют руки. Я закрываю глаза, а когда вновь их распахиваю, вижу, как Ким делает двойное сальто на байке, а Тан… господи, он не держится. Просто не держится. Отпускает руки и… разворачивается к рулю спиной, располагая руки на сиденье. Секунда, и снова разворот. Он хватает руками руль и успешно приземляется. Толпа кричит. Он здесь – единственный, кто сделал что-то подобное.

– Офигеть! – кричит рядом Стефания. – Вот это у тебя братец!

У меня нет ни одного слова, которое я бы хотела сказать в ответ. Ни-че-го. Я просто не могу разговаривать. Понимаю, что все уже закончилось, парни вроде как в безопасности, но меня трясет. Потряхивает, и я даже обнимаю себя за плечи, чтобы немного успокоиться.

После выступления мы теряем парней из вида. Они появляются где-то через полчаса, одетые уже в обычную одежду. Идут к нам. Ким улыбается, да и Тан выглядит расслабленным, кивает на какую-то реплику друга. Им остается каких-то несколько метров до нас, как на шее Тана повисает Злата. Я сразу же ее узнаю. Та самая девушка, которая решила надо мной поиздеваться. Она обнимает его, словно имеет на это право. Что делает Тан, я увидеть не успеваю, потому что ко мне подходит Ким. Он загораживает мне видимость, а когда отходит, моему взору открывается картина, которая почему-то меня задевает. Тан целуется со Златой. Ким прослеживает мой взгляд и, наклонившись, говорит:

– Нам тоже надо.

– Что?

– Поцелуй.

Я сглатываю. Одно дело – играть парочку, держась за руки и периодически обнимаясь. Другое – целоваться на публике. Я осматриваюсь. Внимание сосредоточено на нас. Еще бы! Парни – звезды сегодняшнего заезда. Никто из присутствующих не смог их переплюнуть, и, конечно, всем интересно, что они будут делать. Я обвожу толпу взглядом и натыкаюсь на Асю. Ту самую, которая натравила на меня Зевса. Она смотрит на нас как-то странно. Она стоит со своим парнем, он даже что-то ей говорит, но она не обращает на него никакого внимания. Уверена, она ревнует Кима ко мне.

– Я не знаю, – отвечаю с сомнением. – Мы сможем?

– Стоит хотя бы попробовать.

Ким обнимает меня за талию, прижимает к себе. Он намного выше и шире в плечах, его руки крепкие и уверенные, отчего мне неловко. Я перемещаю свои ладони на его плечи. Мы будто в замедленной съемке. Я пытаюсь не думать о том, сколько пар глаз на нас смотрят. Сосредотачиваюсь на том, что мы должны сделать. Поцелуй. Наверное, не простое прикосновение губами, а настоящий поцелуй. Тот, которого у меня никогда не было.

– Я никогда прежде… – выдаю глухо, желая его предупредить.

– Прости, – говорит Ким. – Прости, что краду его у тебя.