Я на них зависаю. В который раз с момента ее появления в этом доме смотрю на ее губы. Нельзя, конечно, даже думать об этом страшно, но я все равно думаю. Хочу их попробовать. Ворваться в ее рот языком и навести суету. Показать, блядь, что такое поцелуй. Уверен, Ким ее еще не целовал. Благородный, мать его… А я могу поцеловать. Могу прямо здесь ее распластать и трахнуть. Уверен, что она даст. Посопротивляется для виду, но даст. Она горячая, опасная, дикая. Даже сейчас это чувствуется. Так и хочется уступить своим желаниям. Поддаться и толкнуться вперед. Каких-то пара сантиметров – и я попробую ее губы. Узнаю, какие они на вкус.

Я отступаю.

Блядь, конечно, отступаю. Она как наркотик, но противостоять я все еще в состоянии.

Глава 28

Тан

Конечно, я не думал, что мой выпад в сторону отца останется безнаказанным. Долго скрываться за закрытой дверью все равно бы не вышло, поэтому его появлению в комнате не удивляюсь. Из эффекта неожиданности только его наряд – строгий черный костюм, светло-голубая рубашка и галстук. Явно куда-то собрался.

Я усмехаюсь. Даже в преддверии хорошего отрыва не забыл обо мне. Пришел, чтобы попытаться поставить на место.

– Сопляк!

Его срывает сразу, как он замечает мою кривую и равнодушную ухмылку. Ничто так не раздражает людей, как положенный на них хер. Эмоциональная отдача всегда позволяет оценить, насколько ранен противник, насколько у тебя получилось сделать ему больно, насколько удалось залезть в душу. Когда встречает равнодушие, пропадает былая уверенность в себе, а у отца с этим и так беда.

Отец хватает меня за грудки и впечатывает в стену. Не противлюсь, и он раздражается сильнее.

– Ты кем себя возомнил, щенок?

– Твоим сыном.

– Я научу тебя с отцом правильно разговаривать, – угрожает.

Ни на что больше не решается, что после последнего его срыва даже удивительно.

– Не боишься ответа? – плюю ему в лицо. – Ты же заметил, что я вырос?

– Не посмеешь! – рявкает вроде бы уверенно, но я слишком хорошо его знаю, чтобы не разглядеть за уверенностью бегающий взгляд. Да и кадык у него дергается не просто так – сглатывает, приняв мои слова серьезно.

– Рискни – проверим.

Чтобы подтвердить свои слова, напрягаю мышцы на плечах и отталкиваюсь от стены. Отец по-прежнему давит, только вот впечатать меня в бетон больше не выходит. Физически я давно сильнее него, и он это понимает. Возможно, до сегодняшнего дня не осознавал, потому что в прошлый раз я позволил ему себя ударить.

– Так что? – давлю, а сам давно руки сжатыми в кулак держу.

До драки у нас не доходило, но в этот раз я слишком разъярен, чтобы сдержаться. Отец пасует. Отпускает меня, отряхивая руки. Смотрит, без преувеличения, как на кусок дерьма, что прилип к его ботинку. Это взаимно, папочка. Подозреваю, что мой взгляд то же самое зеркалит. Мы ненавидим друг друга обоюдно. Он меня – за то, что не соответствую. Никогда не соответствовал. Не дотягивал до выставленных им вершин, огрызался и вел разгульную жизнь. Я – не тот сын, о котором он мечтал. Я его ненавижу априори. После аварии всем нутром против него пойти готов. Во что бы то ни стало.

– Ты пожалеешь.

Оставляет последнее слово за собой и покидает мою комнату. И пяти минут не проходит, как на телефон приходит смс-сообщение о блокировке моей карты.

Я смеюсь в голос от неожиданности. Мы это сотни раз проходили, я давно научился снимать нал и держать бабки на черный день, да и, честно говоря, время абсолютной финансовой зависимости от него давно прошло. Я могу заработать сам.

Отец удивляет другим. Я как раз собирался написать Киму, что готов подзаработать, когда дверь в мою комнату открывается. На пороге – двое из свиты отца. Обычно они сидят на цепи и не возникают, но тут папочка стащил ошейники и сказал “Фас”.

Ухмыляюсь и вальяжно встаю с кровати. Без борьбы сдаваться не планирую, но бой заканчивается, не успев начаться. Валюсь с ног после резкого оглушающего треска и пронизывающей бок боли. Я корчусь на полу, пока звук не раздается снова. Болью простреливает лопатку. Я теряю сознание на третьем ударе. Просто отключаюсь и падаю в темноту.

* * *

– Стас! Тан! Господи…

До меня доносятся обрывки слов и фраз. Я щурюсь и наконец распахиваю глаза. Первое, что вижу – испуганное лицо и растрепанные волосы инфузории. Она трогает меня за плечо, а когда замечает, что я пришел в себя, выдыхает многозначительное:

– Слава богу!

Следом начинает тараторить в трубку:

– Алло, скорая? Парень потерял сознание, улица Французский буль…

Я выхватываю телефон у нее из рук и сбрасываю звонок.

– Что ты делаешь?! Тебе нужна помощь!

– Я просил вызывать скорую? – давлю интонациями.

– Ты упал в обморок!

– Неважно.

Встать мне сложно. В тех местах, где моего тела коснулся электрошокер, саднит. Надо бы посмотреть, что там, но пока сил хватает только на то, чтобы сесть.

– Боже, что это…

Пока я пытаюсь привести мысли в порядок, Соня хватает край футболки и тянет ее вверх, оголяя мой бок.

– Мамочки… откуда?

– Хватит!

Отбиваю ее руку и опускаю футболку, надеясь, что там все выглядит не так плохо. Кое-как поднимаюсь на ноги и иду в ванную, захлопывая дверь перед носом сталкера. В зеркале осматриваю поврежденные участки. Все плохо. Пятна небольшие, но бордовые. Выглядит хуево. Хуже, что я понятия не имею, что дальше делать. Если отец опустился до такого – пора сваливать, только идти, кроме как к Киму, некуда.

Из ванной вываливаюсь и сразу направляюсь к шкафу. Сталкер, вопреки ожиданиям, мельтешит рядом. Ни на шаг не отходит, еще и что-то тараторит. Я вполуха ее слушаю, планируя уход из дома до мелочей. Налички у меня достаточно, чтобы снять квартиру. Не факт, что отец позволит, но если что – можно попробовать. Пока перекантуюсь несколько дней у Кима.

– Тан!

Сталкер вкрай страх потеряла. Возникает прямо перед лицом. Совсем близко. Касается холодными руками моей шеи. Тормозит меня в сборах. Смотрит подозрительно пристально, словно по лицу догадаться о произошедшем собирается.

– Убери руки! – рычу.

Во мне слишком много эмоций. И когда она так стоит и смотрит, появляется спектр других. Незнакомых, тяжелых, обжигающих. Все они кубарем на меня обрушиваются, да так стремительно, что я не успеваю увернуться или хотя бы подготовиться.

– Откуда это все?

Руки Сони… Сони? Куда делась инфузория? Или сталкер…

В общем, она снова тянет меня за футболку и поднимает край вверх. Смотрит на оставленные метки отцовских цепных псов. Непроизвольно прикасается к оголенной коже, и я вздрагиваю. Не от боли. Меня прямо сейчас другими эмоциями кроет. Вся кровь между ног сосредотачивается, когда она взгляд свой на меня поднимает. И смотрит… смотрит… в душу заглядывает.

– Расскажешь? – шепчет одними губами.

На них я подвисаю. Пухлых, манящих, привлекательных. Представляю, как впиваюсь в них поцелуем, как раздвигаю их своим языком и пробую ее.

– Отойди, – давлю дальше.

– Скажи мне, что происходит? – она едва не плачет, а мне почему-то вообще не до сострадания.

Я не могу прекратить думать о ее близости. Свой постыдный стояк в душе вспоминаю. На нее ведь член встал. На воспоминания о ней. А сейчас она рядом. Слишком близко, мы почти соприкасаемся. Достаточно сделать шаг и впечатать ее в шкаф, чтобы мы полностью соприкоснулись.

Смыкаю ладонь на ее шее непроизвольно. Как только это делаю, словно током прошибает. Сильнее, чем не так давно от настоящих шокеров. Волной разряд прокатывается по телу. Она откидывает голову и прислоняется затылком к шкафу с неожиданным томительным выдохом. Смотрит без страха, а в дополнение губы облизывает.

– Он тебя целовал?

Это не то, что я собирался сказать.

– Что?

– Ты слышала.

– Это тебя не касается, – сверкает взглядом.

– Ты права, – киваю. – Как тебя не касается то, что ты увидела на моем теле.

Последнее выходит угрожающе, потому что я злюсь. Смену настроения сталкер сразу улавливает и пасует. Как только я размыкаю пальцы на ее шее, сбегает, покидая комнату с грохотом закрываемой двери.

Глава 29

Соня

После того злополучного вечера, когда я нашла на теле сводного брата шрамы, прошло две недели. Все это время я его не видела. Он не появлялся дома и в университете. До вчерашнего дня он ночевал у Кима, а потом сказал, что снял квартиру. Не мне, конечно же, сказал. Киму. Мы общаемся. Делаем вид для всех, что пара, хотя абсолютно не понимаю, для чего. Тана нет, ему наверняка никто не расскажет, потому что он мало с кем разговаривает и не собирает сплетни.

– Ты слышишь? – Стефания толкает меня в бок.

– Что?

– На соревнования во сколько идем?

– Куда?

– На мотофристайл, – поясняет подруга, но яснее не становится.

– О чем ты?

Я и слов-то таких не знаю, не то чтобы понимать, куда именно Стефа пытается меня затащить.

– Ким тебе не сказал? – таращит на меня глаза.

– А… ты об этом…

Когда я сказала Стефе, что Ким вроде как теперь мой парень, она посмотрела на меня так, словно у меня белая горячка и пора вызывать санитаров. Признаваться нельзя, поэтому пришлось импровизировать. Я сказала, что мы пока присматриваемся друг к другу, но взаимная симпатия определенно есть. Теперь, чтобы не подставлять Кима, приходится сделать вид, что я в курсе об этом мотофристайле.

– Так во сколько?

– Как скажешь.

– А ты поедешь не с Кимом?

– Мы это не успели обсудить.

– О, понятно.

От дальнейшего риска провалить кампанию меня спасает расписание. Мы со Стефой расходимся по аудиториям, где я пишу Киму смс с вопросом о том, что за соревнования сегодня планируются.

Ким: “Это больше тренировка перед масштабным выступлением”, – приходит мне сообщение.

Я его несколько раз перечитываю, прежде чем понять, о чем еще спросить.

Соня: “Подруга собирается посетить тренировку и тащит меня с собой, но так как мы “встречаемся”, спрашивала, поедем мы вместе или нет”, – пишу в ответ.

Почему-то у меня ощущение, что я напрашиваюсь, но когда приходит ответ, расслабляюсь.

Ким: “Конечно, вместе. Я подумал, что тебе будет неинтересно, поэтому не приглашал”

Ким: “Я заеду за тобой в пять”

Сообщения приходят один за другим. Прочитав последнее, быстро печатаю ответ и прячу телефон.

Соня: “Хорошо, я буду ждать”

После пар отправляемся по домам. Стефа в предвкушении. Оказывается, такие соревнования ребята проводят каждый год, чем невероятно радуют всех поклонников. А их, между прочим, немало. Здесь почти все учащиеся в университете, да и другие тоже, ведь мероприятие довольно известное, его рекламируют и даже делают ставки. Я, конечно же, прежде о таком не слышала. Было некогда вникать в активную жизнь молодежи города.

Теперь все изменилось. Больше всего я скучаю по маме. По нашим с ней разговорам, по выходным, которые мы проводили вместе. По ее блюдам, которые она старательно для меня готовила. Сейчас ничего этого нет. Она возвращается домой, когда я уже сплю, уходит, когда я еще сплю. Мы бы могли пересекаться в выходные, но в этот раз они с Богданом Петровичем уехали, и я осталась одна. Я понимаю ее новую жизнь. У нас все изменилось. Мое поступление, ее работа, новый мир, который прежде никто из нас не видел. Мы обе пытаемся урвать максимум, но, увы, забываем о времени, которое раньше проводили вместе.

Я полностью собрана, когда слышу рев двигателя во дворе. Хватаю куртку с вешалки и сбегаю по лестнице вниз. Там наталкиваюсь на маму и Богдана Петровича. Сегодня они подозрительно рано вернулись.

– Сонечка, – мама заключает меня в объятия, а затем замечает в моих руках куртку и спрашивает: – Ты куда-то собралась?

– Да, мам, – киваю и бросаю взгляд на часы.