Не прикасайся (страница 20)
– Если хотите подраться – на выход! – выдает, когда мы расходимся по обе стороны и встаем друг напротив друга.
– Какая драка? – хмыкает Ким. – Мы же друзья. Лучшие. Да, Тан?
– Ага, – бурчу себе под нос.
Напоминаю, что нельзя драться. Здесь камеры, и тренер присматривает. Включается в спарринг, хоть его и не просили. Начинает отдавать команды, и мы им следуем.
– Левее! – выкрикивает. – Работай правой.
Естественно, все команды отдает мне, потому что я у него – индивидуальный ученик. Хожу на тренировки давно, хоть и не собираюсь заниматься боксом профессионально. Пять лет назад попал в этот зал, и мне понравилось, что здесь все на одном месте – и кардио, и железо, и вот такие тренировки. Под рукой. Ну и от отца тогда хотел защищаться. Должен был стать сильнее, чтобы отстоять себя.
– Соберись! – кричит тренер, когда я пропускаю удар.
Пропускаю, мать его, Киму, который боксом занимается третий раз в жизни. Он не очень любит такой спорт и спаррингов избегает. Да и весовая категория у нас разная. А я пропускаю. Начинаю наступление, собираюсь и делаю выпады. Один, второй, третий. Удар за ударом отправляю Кима к канатам. Расходимся, хотя хочется дальше. Тренер смотрит – нельзя.
В очередной раз припираю Кима к канатам, но не останавливаюсь, машу кулаками, ловя в ответ только мастерски выставленные блоки. Меня охватывает злость. Неконтролируемая ярость волной поднимается изнутри. Я ею почти ослеплен, поэтому допускаю ошибки. Промахи в технике и скорости. Тренер всегда говорил – на ринг нужно выходить с холодной головой. Оставлять все эмоции за пределами и жить техникой. Я об этом забываю, поэтому не осознаю, как оказываюсь на лопатках. Я резко вскакиваю, но Ким уже покидает ринг.
– Куда? – выдаю резко. – Мы не закончили.
– Ну продолжай, мне надоело, – Ким даже не оборачивается, уходит, стаскивая по пути перчатки.
Нахожу его в качалке. Он невозмутимо таскает железо, а мне вдруг становится стыдно. Затеял это дурацкое соревнование с лучшим другом. Какого только хера, неясно. Эта инфузория мне никто. Сводная сестра, да, бесячая невероятно, но ведь реально – никто. Там, в туннеле, помутнение было. Я на взводе, она податливая. Не повторится такое никогда. Конечно, нет! Я ни за что к ней не притронусь. Ненавижу ее ведь. И тяга, которая неконтролируемо возникает, ничего не значит.
– Прости, – выдаю, как только подхожу. – Сорвался.
– Бывает, – Ким пожимает плечами. – Уверен, что не хочешь поговорить? Кулаки не помогают.
– О чем?
– О ней.
– Не хочу.
– Зря, но я настаивать не буду.
– Я… в общем… встречайтесь. Я не буду ее трогать. В смысле – перестану ее донимать.
– Спасибо, – спокойно говорит Ким. – Правда, я думал, ты скажешь другое.
– Что, например?
– Что она тебе нравится, – выдает абсурдное предположение.
О том, как бесстыже у меня на нее стоял, стоило вспомнить ее в душе, стараюсь не думать. Просто она – источник сильных чувств. Ненависть – это ведь тоже чувство? Сильнейшая эмоция, с которой справиться сложнее всего.
– Я тебя сильно приложил, что ли?
– Эй, ты ко мне даже не притронулся!
За смехом пропадает необходимость отвечать и в принципе разговаривать дальше. Мы просто молча занимаемся, каждый думая о своем. Жаль, что мысли нельзя выбросить из головы. Я бы с удовольствием вернул в голову Дину и мечтал о том, в какой позе ее поимею. О Злате почему-то вообще не думается, хотя она снова обрывает мне телефон, только теперь с новых номеров. Я уже штук пять заблочил. После вчерашнего заезда так вообще меня в покое оставить не может.
– Что у вас со Златой? – спрашивает Ким.
– Ничего.
– Вчера мне показалось, что вы близки.
– Трахнул разок, на этом все.
– Прокурорскую дочку? Разок?
– Сам знаю, что дело плохо.
Ким заканчивает тренировку и смотрит на меня хмуро. Мой телефон снова оживает – и опять незнакомый номер. Со Златой нужно что-то решить, хотя бы поговорить, потому что вступать с ней в отношения я точно не намерен. Да и какие у меня, на хрен, отношения? Я в это болото вообще лезть не планирую никогда и ни с кем. С ней исключение делать не намерен, даже если пригрозит папочкой.
Остаток тренировки молчим. По пути домой – тоже. Ким не пытается, а я никогда не начинаю разговор первым. Паркую машину у его дома. Ким забирает свою спортивную сумку с заднего сиденья и выходит. Прежде чем закрыть дверь, напоследок наклоняется и выдает совет:
– Скажи, если она тебе нравится – решим.
– Дверь закрой.
После резкого хлопка сразу срываюсь с места и до самого дома об инфузории получается не думать. А там… там я натыкаюсь сразу на нее.
Глава 33
Соня
Избегать Тана уже входит у меня в привычку. С утра я намеренно жду, пока он уедет, а в институте не иду на обед, сбегая в кафе неподалеку вместе со Стефанией. Я предполагала, что мне придется объясняться перед подругой, но она стала извиняться первой. Якобы за то, что бросила меня и уехала с другими.
Домой добираюсь, как и обычно, на такси. Страшно по пути к своей комнате. Очень страшно, но как только дверь за собой захлопываю, выдыхаю и сползаю по деревянному полотну вниз.
Объяснений тому, что произошло в тоннеле, у меня нет. И если действия Тана вполне понятны, то моя реакция, а точнее, ее отсутствие, пугает. Это Стасу свойственно сходить с ума и жаждать получать то, что захочется в данную минуту. Для него нет табу и ограничений, он хочет и берет, а я… что случилось со мной, и почему я его не оттолкнула?
Да что там не оттолкнула?!
Я ведь отвечала. Неумело, потому что прежде не целовалась, но пыталась, так же шевелила губами и… трогала его. Боже, я трогала Тана, своего сводного брата, того, кто возненавидел меня с первой секунды нашей встречи! А я? Я ведь тоже должна!
После всего, что он сказал и сделал, это было неминуемо, но вместо этого я предаюсь воспоминаниям. Перед глазами возникает наш поцелуй, эмоции словно материализуются. Я переношусь в темный туннель и снова проживаю наш поцелуй. Его горячие влажные губы на моих.
Забыть! Господи, пожалуйста, я должна выбросить это из головы.
Резкий стук в дверь вынуждает вздрогнуть и быстро подскочить на ноги. Успеваю закинуть сумку на кровать, прежде чем дверь открывается, и на пороге появляется мама.
– Ты так быстро прошмыгнула, я не успела тебя позвать, – сетует, когда входит.
– Устала после универа, – оправдываюсь. – Сегодня было много занятий.
– Понимаю, – она кивает.
После случившегося в гостиной мы не разговаривали. Так вышло, что сейчас – первый раз, когда мы видимся. Я чувствую неловкость, которая повисает в воздухе, хотя раньше такого у нас с мамой не было. Мы всегда могли откровенно поговорить, даже если накануне по какой-то причине поссорились.
– Я хотела поговорить, – выдает мама и прикрывает за собой дверь. – Без свидетелей.
– Хорошо.
– У вас с тем мальчиком серьезно? – сразу подходит к главному.
– Мы просто друзья, я тебе уже говорила.
– Мне так не показалось, – мотает головой. – Он друг Стаса, Соня.
– И что, мам? Я не могу с ним дружить?
– А ты уверена, что он хочет с тобой именно дружить? – тон мамы меняется на поучительный. – Мальчики, малыш, обычно не дружат с девочками.
– Мы дружим, – заявляю уверенно.
С Кимом я общаюсь, а мама делает выводы только по Тану. Считает, что Ким такой же. Жесткий, недовольный, с чрезмерным чувством вседозволенности. Только вот в окружении Стаса не все такие.
– Я говорила с Богданом, и он сказал, что давно знает Кима. Он… не очень хороший.
– А кто хороший, мама? – не выдерживаю. – Кто? Богдан Петрович? Ты знаешь, что он делает со своим сыном, когда ты не видишь?
По маминым отнюдь не удивленным глазам понимаю, что все она знает.
– Он его избивает.
Я тут же жалею о сказанных словах. Во-первых, мама все равно ничем не поможет, а во-вторых, я вроде как не должна была знать эту информацию.
– Он его воспитывает, – тихо говорит мама.
– Воспитывает?!
Я в ужасе отшатываюсь.
– Надеюсь, меня он не собирается так воспитывать? Или тоже планирует?
– Что ты! – тут же бросается с объяснениями. – Он тебя и пальцем не тронет! Ты у меня послушная, понимающая, хорошая девочка.
Тук. Тук. Тук.
Удары сердца становятся прерывистыми. В груди больно сжимает. Моя мама изменилась. Я понимаю это только сейчас, глядя на ее похудевшую фигуру, слегка осунувшееся лицо и насквозь пропитанную фальшью улыбку. Она – другая. С папой она была счастливой. Улыбалась, веселилась, сияла счастьем. Еще тогда, когда он был здоров, но все же. Последние годы нам дались нелегко. Мама все чаще была хмурой, заплаканной, но и сейчас, в новых отношениях, она выглядит ничуть не лучше.
– Он и тебя запугивает? – выстреливаю догадкой.
– Нет, что ты, – поспешно оправдывается.
– Боже, мама, давай уйдем. Сбежим! Мы же можем вернуться? В нашу прежнюю квартиру. Я больше не хочу здесь находиться.
– Ну ты чего такое говоришь? – мягко отвечает мама. – Куда сбежим? Ты испугалась, что ли? Доченька…
Мама протягивает ко мне руки для объятий, но я уворачиваюсь. В итоге оказываюсь у двери, а мама у кровати.
– Сонь, все в порядке. Со мной все хорошо, меня никто не трогает, не выдумывай. Стас заслужил такое к себе отношение, и даже не думай его жалеть! Он с отцом так разговаривает! Ты себе подобного никогда не позволяла.
Почему-то становится обидно за Тана. Если даже моя мама, которую я считала едва ли не самым сострадательным человеком, считает, что действия Богдана Петровича вполне оправданы, то все это продолжится. Я, конечно, не считаю Тана святым. Он многое наговорил и мне, и моей маме, с отцом разговаривает не лучше, но рукоприкладство…
С каких пор мама это одобряет? Меня никогда не били, а послушным ребенком я была не всегда. Отец говорил, что насилие порождает насилие. Меня никогда не наказывали. Обычно мне хватало повышенного тона отца, чтобы понять свою ошибку. Поэтому Богдан Петрович мне не понравился почти сразу. Он – другой. Для него ударить, словно стакан воды выпить, а меня воспитывали иначе.
– Ты куда? – спрашивает мама, когда видит, как я берусь за ручку двери.
– Мы со Стефанией договаривались встретиться, – нагло вру. – Я забыла и уже опаздываю.
Быстро выбегаю из комнаты и спускаюсь по ступенькам. К выходу бегу так, словно за мной прямо сейчас Богдан Петрович гонится с палкой. Конечно, за спиной никого нет, только вот прямо на выходе я влетаю в Тана. Сталкиваюсь лбом с его широкой грудью и ойкаю, едва не падая. Он меня подхватывает. Удерживает, прижимая к себе за талию.
– И здесь ты, – выплевывает.
Я сглатываю и отстраняюсь. Разжимаю пальцы, которыми по инерции вцепилась в его предплечья, и отхожу на шаг. Не пытаюсь понять, что значат его слова. Скольжу расфокусированным взглядом по его мощной фигуре и спускаюсь по ступенькам. Телефон я оставила в комнате, так что вызвать такси не получится.
– Тан! – поворачиваюсь и вижу, что он смотрит на меня.
Пристально и внимательно, а еще почему-то хмурится, и у него между бровей залегают складки.
– Чего тебе?
– Можешь вызвать такси? Я телефон оставила в комнате.
– Не вернешься?
– Он… разрядился…
Конечно же, я вру.
– Я еду в город, – неожиданно говорит он. – Идем, подвезу.
Запротестовать он не позволяет, да я бы и не смогла – нахожусь в слегка пришибленном состоянии. Подхватывает меня под руку и ведет к машине. Поверить не могу. Тан ведет меня к своему автомобилю, из которого еще совсем недавно выкидывал, как нашкодившего котенка. Что происходит?!