Чаша Ваала (страница 8)
У основания лестницы находился отсек без видимого выхода. Эдриси открыл незаметную каменную дверь в стене, и они вошли в богато обставленную комнату из пурпурного порфира. В дальнем ее конце бронзовая дверь преграждала вход. Эдриси открыл ее и хлопнул в ладоши. Немедленно появился десяток почти обнаженных служителей-мужчин. При виде короны О’Брайена и его богатого одеяния они склонились к его ногам.
Эдриси заметил, что американец нетерпеливо нахмурился, и резко приказал служителям встать. Но никто из них не решался прикоснуться к «Ваалу», поэтому Эдриси сам снял с него священные драгоценности и одеяние. После этого служители принялись за привычную работу, они проворно раздели О’Брайена, хотя его одежда, должно быть, была им совершенно незнакома.
Во время этого процесса О’Брайен заметил, что Эдриси взял в руки пистолет. Любопытство преодолело его страх перед громовой трубкой. Он всматривался в ствол, а пальцы его играли с курком. Если бы он случайно снял пистолет с предохранителя, его мозги могли бы разлететься.
О’Брайен рывком отобрал пистолет у молодого шейха и отдался – и буквально, и в переносном смысле – в руки служителей. Хотя они были полны благоговения, страха и удивления перед его огненными волосами, ярко-голубыми глазами и молочно-белой кожей, профессиональное мастерство им не изменило. Как только он был готов, его отнесли в мраморную ванную комнату, которая соперничала с ваннами Рима в самый его расцвет. Его погрузили в горячую ароматную воду, его вымыли молоком, вином и водой с розовым маслом, натерли шампунем, массировали и умастили стимулирующими и ароматными маслами.
Наконец, с прояснившейся головой, приободрившегося и оживленного, его отвели назад, в комнату для одевания, и дали одеяние из легкого белого льна и красные кожаные туфли. Взмахом руки он отпустил служителей. Когда Эдриси закрывал за ними дверь, О’Брайен спрятал пистолет в шали, служившей ему поясом. Тем же путем, каким пришли, они вернулись в роскошные верхние помещения; Эдриси нес корону, одеяние и другие принадлежности повелителя воздуха.
– Отличная работа, Эдриси! Теперь мы назначаем тебя главой информационного бюро, – провозгласил О’Брайен.
Он уселся на парадный диван и на своем лучшем арабском языке сказал, что готов выслушать все, что шейх Бени Ада может сказать относительно ситуации в общем и в частности обо всем, что связано с султаншей Тигрой. Конечно, глаз Ваала видит все под небом, но последнее жилище повелителя воздуха находилось очень далеко от Чаши, и даже большие дела на расстоянии кажутся маленькими.
Эдриси не нужно было подталкивать. Он сразу начал говорить, красноречиво и энергично, довольный представившейся возможностью высказать множество аргументов против Тигры, чтобы можно было избежать ее уговоров и колдовства. Играя свою роль, О’Брайен вынужден был пропускать множество ссылок и заявлений, которые были ему совершенно непонятны. Но к сумеркам, когда наконец у Эдриси истощился поток фактов и обвинений, американец приобрел – прямо или косвенно – множество фрагментарных знаний о Чаше Ваала и ее жителях.
Ноадиты, свирепые дикари, живущие за черной горой, были самыми первыми обитателями Чаши. Традиция утверждает, что они проклятые потомки забытого народа, построившего черный храм в Иреме и исчезнувшего из сада до прихода адитов. Из-за своих грехов адиты были изгнаны из Ирема врагом – пожирателем. Под водительством Шеддада они договорились с людьми Бени Ассура, пришедшими с севера, из Обители Пустоты, то есть из пустыни, вероятно, Ассирийской. Вместе Бени Ад и Бени Ассур изгнали ноадитов за черную гору и построили город-башню Ваала.
Люди Бени Ассур владели оружием, их глава всегда предводительствовал в битвах. Но во времена мира править могла только богиня-жрица Бени Ад. Только она знает тайный путь, по которому можно пройти в Ирем, и только она приносит голубой цветок с исцеляющего древа для ежегодной жертвы; если не будет этой жертвы, пески пустыни заполнят всю Чашу, кроме Ирема.
Богиня-жрица должна быть девственницей, избранной жрицей и подготовленной ею; предшествующая жрица сообщает ей тайный путь в черный храм Обитателя Ирема. Так было все века с заключения договора. Но в последнее время темные потомки Абу Ассура отвернулись от Ваала, бога дня. Они сделали его серебряную сестру Иштар тождественной тьме, которую она всегда рассеивает своей лампой, и осквернили поклонение ей грязным ноадитским культом злого змея Обитателя Ирема.
Теперь султанат Бени Ассура унаследовала Тигра. Она открыто провозгласила себя жрицей Обитателя. Она бесстрашна, жестока и невероятно коварна. Она старается стать не только султаншей, но и богиней-жрицей Ваала. Она годами пытается силой, магией и жестоким убеждением вырвать у Истары тайну подземного прохода в Ирем.
Для любого ваалита убийство богини-жрицы – немыслимое святотатство. Убрать ее с ее священного трона значит неминуемо навлечь приход в Чашу песков пустыни, если только узурпаторша не сможет принести из сада цветок исцеления. Только по этой причине Тигра, женщина-воин и приверженец тайных искусств, вынуждена была отказаться от пыток и убийства своей невинной соперницы Истары.
8. Коварная султанша
О’Брайен отпустил молодого шейха и поднялся на крышу, чтобы обдумать положение. Горсть фиников и глоток теплой воды из фляжки послужили ему ужином. Он не хотел, чтобы танцующие девушки и подобострастные прислужники мешали ему думать. Манильская сигара и одиночество на крыше под сверкающими звездами больше подходят для размышлений. Непрерывный глухой гул огромного человеческого муравейника под ним не позволял ему отвлечься от ситуации.
Прежде всего вопрос о возвышенном положении, куда его завели обстоятельства и неуемное желание сыграть роль. До сих пор он немного путался, но постепенно учится. Он может раскрыть свой обман и принять последствия этого – но как же Истара? В этом все затруднение. Нет, он должен играть первую скрипку, пока не удастся избавиться от Тигры.
Тигра, жестокая и прекрасная, подлинная Клеопатра! Неудивительно, что Цезарь, Антоний и все остальные подчинялись уловкам египтянки – если она была хотя бы вполовину так очаровательна, как эта великолепная злая женщина, полная огня, страсти и неги. Если бы только одна эта чарующая сирена была во главе ваалитов. Но есть еще Истара, милая, нежная, прекрасная Истара. Если бы была только одна из этих двух девушек, как замечательно было бы играть сверхбосса этих людей, чьи собратья по уму жили в Халдее и земле Савы за века до падения Трои и разрушения могучего Вавилона.
Он рассеянно бросил через парапет окурок сигары. С мраморной платформы донесся гул удивления: предмет с неземным запахом упал перед портиком храма Ваала. О’Брайен улыбнулся и закурил новую сигару, размышляя над самым удивительным фактором во всей этой путанице обстоятельств. Кто такой или что такое этот Змей или Обитатель Ирема, которого называют врагом Ваала и Пожирателем? Перед его мысленным взглядом возникли два образа: один – раздувшаяся голова гадюки, другой – чудовищный питон. Внизу, в гигантском кратере, с его тропической растительностью, вполне могут жить змеи крупнее боа констриктора Южной Америки.
Это возможное объяснение загадочного Обитателя слегка удовлетворило удивленное любопытство О’Брайена. Напряжение немного спало, и он обнаружил, что устал и хочет спать. Он двинулся к лестнице, но потом вернулся и расстелил бедуинский плащ под крылом самолета. Он один в этой чужой необычной земле среди неведомых людей. Несомненно, Эдриси можно доверять, но оружие в руках Тигры.
Сквозь путаницу ярких образов – мешанину из гротескно вооруженных ваалитских воинов, грациозных танцующих девушек и зловещих жрецов – О’Брайен через Долину Снов погрузился в бессознательное состояние. Он спал, пока его не разбудил предрассветный холод. Вздрогнув, он сел и осмотрелся. Он был поражен тем, что это не сон. Его жесткая постель – на самом деле крыша храма Ваала с шахматно расположенными разноцветными камнями. Из-под крыла самолета он мог видеть за парапетом краснеющий рассвет и высокие черные утесы, где хребет сливается с кратером, оградой сада. Тусклый медный блеск привлек его внимание к объекту на крыше. Это верх воронки, в которой находится страшный огненный глаз солнца над алтарем.
О’Брайен мгновенно выбрался из-под крыла самолета, сразу поняв, что ситуация реальна. Все это ему не приснилось. Он в Чаше Ваала, в самом сердце великой Аравийской пустыни. Он на крыше пурпурного храма, над городом-башней ваалитов; таких башен на земле не видели с падения Ниневии и Вавилона. Снизу доносится глухой гул человеческого муравейника, его обитатели проснулись и начинают дневную деятельность.
Он закурил сигару и через всю крышу пошел к воронке солнечного глаза. Хрустальная линза турмалинового глаза вызвала жизнеподобное видение зала храма, его колонн и людей, трех тронов, таких разных, двух прекрасных жриц, еще более не похожих друг на друга, черного алтаря – и белого козла на алтаре. Мысль об извивающейся, дергающейся жертве заставила О’Брайена сжать рукоять пистолета. Тигра и ее жертва – вот две самые значительные особенности картины. Как повелитель воздуха, он превосходит всех, даже высокомерную султаншу, которой принадлежит власть. Она вместе с остальными склонилась перед ним. Но маловероятно, что ее покорность была добровольной. Предположим, он упадет с пьедестала или даже просто споткнется?
– Кошки Египта, как она улыбалась, глядя на этого несчастного козла! – пробормотал он. – О’Брайен, приятель, внимательней смотри под ноги. Ходи осторожно, но в стальных сапогах, и держи бронированный кулак в шелковых перчатках, если не хочешь стать козлом!
Над краем лестницы появился какой-то подвижный предмет. Рука О’Брайена легла на рукоять пистолета, прежде чем он узнал черную голову и проницательное, оливкового цвета лицо Эдриси. В быстрой реакции освобождения от тревоги он выпустил пистолет и поманил к себе молодого шейха.