Четыре жизни Хелен Ламберт (страница 15)
Мари открыла дверь в примыкавшую к комнате просторную ванну. Войдя внутрь, Джульетта испытала настоящее потрясение. Одна эта комната была больше кухни в ее родном доме. У Джульетты никогда не было настолько роскошной ванны, и большую часть времени она довольствовалась тем, что мылась губкой у маленькой раковины, которую делила с Дельфиной.
После ванны, пока сушились волосы, Джульетта успела вздремнуть. Измученная дорогой и переживаниями, она погрузилась в глубокий сон. Вскоре ее разбудила Мари, вручив кофе и печенье. Сидя за туалетным столиком, Джульетта наблюдала, как Мари собирает ее каштановые волосы и закалывает их на макушке медными и золотыми заколками, вытягивая отдельные пряди и завивая шпильками.
– У вас великолепные волосы, мадемуазель, – похвалила Мари. – Как львиная грива!
Странно, но Джульетта никогда не считала себя красивой. Она думала, что Маршан выбрал ее из всех девушек в деревне лишь потому, что она жила в соседнем доме.
– Merci, – поблагодарила Джульетта. – Можно полюбопытствовать?
– Конечно. – Мари посмотрела на нее в зеркало.
– Какой он? – Джульетта безуспешно изучала лицо Мари, ожидая реакции.
– На месье Варнье я работаю недолго. Он очень щедр ко мне, – призналась женщина. – Его не особо заботит состояние этого дома, что мне кажется странным.
– А есть ли мадам Варнье?
Мари покачала головой.
– Нет, а жаль. Он очень красивый мужчина. Женщины всегда замечают его на улице. Некоторые даже присылают записки с приглашениями, однако днем он редко выходит из дома. – Мари застегнула голубое платье и помогла Джульетте с ужасно большими туфлями. – О, милая! Завтра же исправим эту оплошность, но сегодня придется потерпеть, – извинялась Мари, набивая в туфли вату.
Вытащив брошь-камею из шкатулки на туалетном столике, Мари прикрепила ее на ворот кружевной блузки Джульетты, а затем вытащила булавки из ее прически, чтобы раскидать завитые пряди вокруг лица. Изучая проделанную работу в зеркале, Мари выглядела очень довольной. Джульетта не могла поверить, что отражение в серебристом стекле принадлежит ей. Платье оказалось слишком велико в груди, но в остальном сидело прекрасно. Тем не менее Джульетта не могла избавиться от ощущения, что примерила одежду и туфли своей матери.
Мари удалилась, забрав с собой старую одежду Джульетты.
В восемь в коридоре нижнего этажа раздался бой часов, и Джульетта услышала звук открывающейся двери. Приподняв юбку, чтобы не споткнуться, Джульетта на цыпочках спустилась по лестнице. Она чутко прислушивалась, но дом оставался смертельно тихим. Кинув взгляд через перила, Джульетта увидела проходящего под ней мужчину. Внезапно он остановился.
– Так и будете стоять, мадемуазель ЛаКомпт, или все-таки спуститесь? – Склонив голову, мужчина посмотрел на гостью.
От его присутствия и уверенности в себе у Джульетты подкосились ноги. Она никогда не видела, чтобы один человек мог настолько заполнять собой целое помещение, как это делал месье Люсьен Варнье. Даже Маршан, самый изысканный мужчина в ее жизни, не мог похвастаться харизмой Варнье. Подойдя к ступеням, он оперся на перила, ожидая, когда она спустится. Джульетта сделала шаг, а затем остановилась – пятки выпадали из туфель. Тогда девушка сняла их и взяла в руки.
Теперь она сравнивала каждого мужчину с Маршаном. Варнье был ниже и стройнее, но совсем ненамного. Черты его лица не отличались той мягкостью, которая сквозила в Маршане с его большими зелеными глазами и точеным носом. Лицо Варнье не выглядело изящным. Его внешность изобиловала линиями и углами. Он казался красивым батраком, который вдруг разбогател, тогда как Маршан выглядел так, будто давно привык к состоянию.
Джульетта никак не могла понять, разочаровала ли она месье Варнье. Она ступила на пол, чувствуя непривычное скольжение чулок под платьем. Бросив взгляд на туфли, она подняла их, демонстрируя хозяину дома.
– Они слишком большие.
Варнье улыбнулся.
– Тогда оставьте их. Я попрошу месье де Пасса купить новые туфли вашего размера. К сожалению, после ужина вы не сможете насладиться прогулкой по Парижу, но, возможно, завтра мы это исправим.
Джульетта слегка поклонилась. Дружелюбие мужчины обезоружило ее.
– Вы очаровательно выглядите, – добавил он и жестом пригласил ее пройти в столовую.
Длинный стол, который Джульетта видела ранее, теперь был накрыт на двоих. Во главе стола должен был сесть мсье Варнье, а слева от него – Джульетта. Обстановка была тщательно продумана. В центре стола в расписной вазе брызгами пестрели красные, розовые и зеленые цветы.
Слуга принес первое блюдо – овощной крем-суп. Джульетта ела молча, одолев лишь несколько ложек. Волнение лишало ее всякого аппетита. Джульетта наблюдала за движениями Варнье, стараясь имитировать их грацию, чтобы хоть немного соответствовать торжественной обстановке ее первого званого ужина.
Наконец Варнье заговорил:
– Надеюсь, поездка прошла хорошо?
– Да… вполне нормально.
– И как вам Париж?
– Огромен, сэр.
Варнье посмеялся.
– Что ж, честный ответ.
Джульетта отложила ложку.
– Месье Варнье? – Она не знала, чем руководствовалась, задавая вопрос, – глупостью или храбростью. Обе эмоции, казалось, нахлынули одновременно. – Можно я спрошу?
Мужчина отодвинул тарелку и скрестил руки на груди.
– Конечно.
– Я бы хотела узнать, на каком положении нахожусь в этом доме. Но для начала поблагодарить вас.
Варнье улыбнулся, но улыбка показалась Джульетте совершенно неискренней.
– Не за что, мадемуазель.
– Чем именно я буду здесь заниматься?
Внезапно открывшаяся дверь прервала Варнье прежде, чем он ответил. Слуга убрал суп. Спустя мгновение в столовую вошла Мари, держа в руках блюдо с рыбой.
– Палтус с лимоном и каперсами, – объявила женщина.
Варнье подождал, пока слуги закроют за собой дверь, после чего прокашлялся и наклонился к Джульетте.
– Вы моя гостья, мадемуазель. Я ничего от вас не требую.
– Но, – запиналась Джульетта, – я не понимаю. У меня же должна быть какая-то работа. Уборка или…
– Или? – Варнье откинулся на спинку стула. – Не хочу показаться грубым, мадемуазель ЛаКомпт, но есть ли у вас какие-нибудь навыки?
Джульетта посмотрела на блюдо перед собой, покачала головой и разрыдалась.
– Нет, сэр, я ничего не умею. Я лишь работала на ферме, но, честно говоря, и это у меня не очень-то получалось. – Тело Джульетты почти сводило судорогой. – Я не знаю, зачем я здесь, месье. Я в полном смятении.
С глубоким вздохом Варнье вытащил платок и протянул ей.
– Мои извинения, мадемуазель. Я думал, вам все известно.
– Что известно? – спросила Джульетта, повысив голос. Она ждала подробностей гнусного соглашения, что заключила с этим мужчиной ее мать.
Их снова прервал слуга, который убрал нетронутую тарелку Джульетты и через мгновение вернулся с двумя порциями прессованной утки с вишневым соусом и тушеными овощами.
Варнье дождался, когда прислуга уйдет и закроет за собой дверь.
– Я знал… – Он сделал неуверенную паузу, прежде чем продолжить: – Что ж, я связан с вашей покойной матерью, и после ее смерти забота о вас легла на меня. Я, так сказать, ваш опекун.
– Вы? – Джульетта искала ответы в лице мужчины, но он выглядел абсолютно невозмутимым. – У меня есть отец, месье Варнье. Я о вас никогда не слышала.
Он взял нож и вилку и начал резать утку. Его руки были худыми, но изящными, а пальцы – длинными и тонкими.
– Вам следует поесть. – Варнье указал на тарелку. Откинувшись на спинку стула, он изучил девушку долгим взглядом. – Мы скажем, что вы моя племянница.
Вытерев лицо салфеткой, она уставилась на еду. Вишневый соус напомнил ей кровь. Джульетта была уверена, что от слез лицо ее опухло и покрылось пятнами.
– А я правда?..
– Что?
– Ваша племянница?
– Нет… Нет, что вы! Мы не связаны родственными узами, – отчеканил Варнье, как будто одна мысль об этом была ему неприятна. Он продолжил есть, игнорируя тот факт, что Джульетта даже не прикоснулась к своей утке.
– Но я не понимаю. Почему вы должны обо мне заботиться? У меня есть семья. Вы знали мою мать, когда она жила в Париже?
Варнье перестал жевать.
– Да, можно и так сказать.
– Но дело не в этом? Я не понимаю, как вы связаны с моей матерью? – Джульетта взяла вилку и нож, но тут же положила на место.
Варнье, откинувшись на спинку стула, ковырнул ногтем скатерть.
– Лично я вашу мать не знал, хотя она вроде как милая женщина. После ее смерти я стал вашим опекуном. Вам никто больше не причинит вреда, Джульетта. Большего вам знать не нужно. – Он потер руки, как будто в знак того, что разговор окончен.
По телу Джульетты пробежал холодок. Откуда Люсьену Варнье известно, что ей причиняли вред? Он не мог знать о Маршане и Мишеле Бюссоне. От этих мыслей голова Джульетты шла кругом, и она ощутила слабость, как будто вот-вот упадет в обморок.
Варнье смотрел на нее.
– У меня есть прекрасный учитель фортепиано. Месье де Пасс утверждает, что у него хорошие рекомендации. Я подумал, что можно немедля приступить к занятиям. Вы любите музыку?
Джульетта кивнула, но подумала, что единственная музыка, которую она когда-либо слышала, звучала в церкви. Или когда сумасшедший месье Морель играл на полусломанной скрипке на городской площади в рыночные дни (когда не кричал на женщин, чтобы те дали ему хлеба и сыра из своих корзин).
– Вы умеете читать? – Вопрос Варнье не показался оскорбительным. – Если нет, мы немедленно начнем уроки.
Похоже, он даже не заметил, что Джульетта кивнула. Мать научила ее читать Библию, однако были и другие книги, которые Тереза привезла из Парижа. Александр Дюма и Гюстав Флобер были мамиными фаворитами. Джульетта вспомнила женские руки, обветренные после мытья и разделки мяса, перелистывающие нежные страницы книг. Маме часто приходилось облизывать сухие пальцы, чтобы перевернуть тонкие бумажные листы.
Неохотно Джульетта откусила от утки, положила кусочек на язык и заставила себя проглотить его. Птица была не такой свежей, как те, которых они забивали на ферме, но вишневый соус оказался роскошной приправой, к которой вкусовые рецепторы Джульетты пока не привыкли. Еда на ферме состояла в основном из тушеного мяса и хлеба, но в этой новой жизни все было куда сложнее. Она взглянула на резные деревянные панели и тяжелую люстру. Чувства были перегружены видами улиц, платьев и звуками города за окном. Теперь и язык столкнулся с замысловатой смесью простых продуктов. Джульетта тосковала по безыскусному четырехкомнатному дому из дерева и камня, но когда вспоминала Мишеля Бюссона, понимала, что не сможет вернуться, даже если захочет. Джульетте пришло в голову, что она, возможно, никогда больше не увидит ферму или своих братьев и сестер. Грудь ее сжалась от боли.