Они переглянулись, подняли бокалы и выпили, не чокаясь.

«Охренеть. Ну, просто охренеть можно».

Я вспомнил слова Алессандры про то, что Аарон часто приходит к ней с переломами.

«Уж не Торп ли старается? Это же хрень какая-то! Если это так, какого черта он терпит это?».

Вспышкой неонового света в мозгу зажглась надпись:

«…я покажу тебе, что такое настоящая боль…».

«Нет, ну нет, нахрен такое обучение, нахрен такую работу! Спасибо! С таким командиром не то, что врагов не надо. На такого командира твои враги молиться будут!».

«…я не повторю свое предложение…».

– Он сказал: приведи себя в порядок и приходи. Что это значит?

Аарона промолчал. Загадочный, как обычно! Меня начинала бесить их загадочность, серьезно! До желания вмазать по их заумным рожам!

– Хорошо! Когда он сказал: «приведи себя в порядок», он имел ввиду мои боли, так?

– Я и в первый раз понял твой вопрос. Но я не знаю, как на него ответить. С чего ты взял, что твои боли – проблема? Пара таблеток, и ты спокойно приступишь к тренировкам!

Лиам загадочно улыбнулся.

– А если Хаммер разрешит Моргану отсыпать тебе своих таблеток, так ты и Мартина уделаешь.

Я вопросительно глянул на него.

– Морган фармацевт… или дилер?

Мужчины переглянулись и захохотали.

– Мне нравится его чувство юмора! Аарон! Давай его оставим?

Я обреченно вздохнул и отвернулся. Вообще-то я не шутил…

К нам направлялась троица мужчин во главе с Мартином. Я без удивления обнаружил на запястьях его спутников черные браслеты. На носу одного из них красовалась царапина, оставленная дротиком Джексона.

Аарон проследил за моим взглядом и окликнул одного из мужчин, тихо посмеиваясь:

– Морган, ты фармацевт или дилер?

Голубоглазый парень удивленно моргнул.

– Фарма… чего?!

Он скользнул по мне молниеносным взглядом и добродушно улыбнулся.

– А, это тот самый, да? Аарон нам всю плешь проел рассказами про тебя.

Я метнул в Таппера тяжелый взгляд, но он ловко увернулся от него.

– Не было такого!

Лиам развел руками.

– Я же говорил – на ходу переобувается.

Аарон отмахнулся от него и скорчил недовольную рожу.

«Фармацевт» подошел и протянул мне руку.

– Николас Морган. И нет, я не фармацевт и не дилер, но «колеса» подкинуть могу, если худо станет.

Я хотел представиться, но Мартин перебил меня.

– Хаммер тебя убьет.

– Не убьет. Где он еще такого снайпера найдет?

Его глаза озорно сверкнули. Я задумчиво хмыкнул, окидывая слишком высокого для его ремесла мужчину.

«Снайпер. Значит, меткий сукин сын. Надо запомнить».

Ко мне тихо подошел второй мужчина из-за бочки.

Нет, не мужчина! Далеко не мужчина…

«Дьявол! Сколько ему лет?! Семнадцать? Восемнадцать?».

– Двадцать.

Он словно прочитал мои мысли и протянул ладонь. Левую. Я заметил, как перед этим его взгляд скользнул по моему плечу, и мрачно усмехнулся.

Заботится, что ли?

«Будешь внимательным говнюком… Тебе не кажется, что ты как-то не очень доброжелательно потенциальных товарищей окрестил?!».

– Тайлер Кей.

– Дэнни Стоун.

Я со смешанными чувствами отметил, что почти у всех собравшихся за столом глаза были голубые – у Мартина, у Лиама, у Николаса и у Тайлера. Только у Аарона серые, да у меня – зеленые.

Все мужчины были совершенно разными. Мартин – рослый, крепкий, с явным мышечным каркасом ближника. Аарон – сбитый, но не настолько «громоздкий», как агрессивный малый, скорее, жилистый, хотя это определение его не описывало на фоне остальных. Морган отличался высоким ростом и худощавой фигурой, но под тонкой тканью длинных рукавов отчетливо проступали бицепсы – еще бы, винтовку тяжеленую таскать приходилось. Лиам был ниже всех, с широченными плечами, мощной шеей, покрытой узорами татуировок, и с хорошо развитой мускулатурой груди и корпуса. Тайлер отличался юношеским складом фигуры, но было совершенно очевидно – он много сил и времени тратит на свое тело.

Все мужчины были совершенно разными, но, когда они стояли вот так, все вместе, переглядывались, обменивались улыбками, становилось совершенно очевидно – они вместе. Отряд. Команда. Нам шестерым явно было тесно за небольшим столиком, но, несмотря на это, никто никому не мешал. Все стояли так, словно знали свое место. Словно каждый был на своем месте.

Я попытался представить Джексона рядом с ними и невольно вздохнул.

Неплохая картинка вышла…

Тайлер с любопытством спросил:

– Как с Хаммером пообщались? Продуктивно?

Аарон поперхнулся пивом и явно собирался заржать, но сдержался под моим уничтожающим все живое взглядом.

– Прости, но это очень смешно!

Лиам тактично промолчал, вперив искрящийся от смеха взгляд в стол.

– Нормально пообщались. Нихрена непонятно, конечно…

– И не должно быть. Пока что не должно быть.

Я перевел взгляд на Мартина.

– А этот тебе все слил?

Он кивнул на Аарона, который тут же показал ему средний палец. Благо между ними стоял Николас – судя по полыхнувшим гневом глазам агрессивного малого, он готов был товарищу голову свернуть.

Я машинально отметил:

«Снайпер, рейнджер, четыре ближника вместе с Джексоном, если, конечно, Тайлер – ближник. Пятым пойдешь?..».

– Нет, но пищу для размышлений подкинул.

– Хорошо, значит, вопросы еще остались.

Я приподнял брови, выражая искреннее недоумение.

– И чем же это хорошо?

– Ты не похож на того, кто оставит вопросы без ответов. И что-то мне подсказывает, что совсем скоро ты пополнишь наши ряды.

Стоящий справа от него Николас улыбнулся. Лиам, занявший позицию слева, окинул меня оценивающим взглядом и ухмыльнулся. Усевшийся на соседний стул Тайлер согласно кивнул. Только сидящий с другой стороны стола Аарон отреагировал неожиданно.

Он резко отвернулся.

***

Я добирался до дома целую вечность. Прохладный воздух приятно остужал разгоряченную голову. Мелкий, почти невесомый дождь приятно покалывал кожу.

Я пытался разложить полученную информацию по полочкам. Получалось не очень хорошо. Потому что тянущая боль добралась до основания черепа и проникла внутрь, куда раньше ее щупальца не доставали.

Волосы на затылке шевелились, кожу головы стягивало. В висках пульсировало. Мелкие спазмы и судороги сдавливали бицепс и плечо. В мышцы иглами впивалась острая боль. Правая рука была такой тяжелой, что мне казалось, будто я тащу ее волоком по асфальту.

Дерьмо! Поговорил, называется, с командиром. С моим ПЕРСПЕКТИВНЫМ командиром.

Все было хорошо в предложении Торпа. Каждое слово Аарона мне импонировало. Суть была мне понятна. И близка. Действительно, я ведь хотел вернуться к военному ремеслу. И контракт казался мне единственным выходом. Но…

Я снова и снова вытаскивал из памяти образ Торпа. Вот, что останавливало меня. Этот мужчина пугал меня. Всерьез пугал! И то, о чем вскользь говорили парни из его отряда – тренировки, сломанные кости – только подпитывало этот страх.

«Да нахрена мне это нужно?! Чтобы какой-то мужик…».

– Показал мне пределы моих возможностей и заставил забыть о них…

Тихий шепот смешался со звуками ночной жизни Чикаго.

– Показал мне, что такое настоящая боль… и сделал ее… моим товарищем…

Торп был сильным лидером. Это было понятно даже слепому. И не только потому, что он усадил меня на стул одним жестом и выбил из меня дерьмо, не прилагая особых усилий. Я видел это в глазах его товарищей.

Уважение, почитание даже. То, как они говорили о нем…

Заботится. Он заботился о них.

Значит, его забота стоит всего, что он с ними творит? Так, что ли?!

Что там за, дьявол его порви и раскидай по планете, забота такая, раз взрослые мужики позволяли ему измываться…

– Нет, не измываться. Тренировать. Учить.

Мой голос звучал глухо и едва заметно дрожал. Боль начала проникать внутрь черепа как раз в тот момент, когда я уже подошел к дому.

Я вошел в квартиру, не переставая морщиться. Пройдя в небольшую спальню, включил свет и нашел глазами пузырек с таблетками, который так и стоял на прикроватной тумбе. Этакое напоминание… О чем? О том, что я – тупой идиот, который решил, что боль – это хорошо? Что боль мне поможет! Боль будет вести меня! Боль что-то мне покажет, откроет гребаные чакры! Наделит меня несусветной мудростью и силой! А, может, эта боль еще и третий глаз вырастит на моем лбу?!

Сейчас, опираясь рукой об дверной косяк и покрываясь мурашками и холодным потом, я пытался вспомнить, на кой черт мне понадобилось воевать с Алессандрой и терпеть это дерьмо столько времени.

Я помнил тот разговор с Аароном. И его слова – боль напоминает нам, что мы живы. Боль запускает программу защиты организма на уровне ДНК. Боль – помощник, не враг!

– Все это гребаное дерьмо, Таппер!

Я плавился от вгрызающейся в мозг – да, она проникала все глубже! – боли. Ее холодные щупальца ласково поглаживали то место, где у людей находился мозжечок. И он, как раз, отвечал за то, чего сейчас боль лишала меня.

Координация. Реакция. Равновесие. Дыхание.

И что-то мой организм не сильно-то рвался спасаться! Что, недостаточно херово? Надо больше?!

– Стоун, ты просто кретин…

Слова со свистом срывались с губ и падали на пол. Я гипнотизировал пузырек таблеток и торговался сам с собой. Но ради чего?!

«Ты просто не хочешь признавать, что был неправ, да? Просто не хочешь признавать, что во всем этом не было смысла. Что Алессандра все это время была права. Что Джексон прав. Что тебе нужны таблетки. Что звон твоих стальных яиц не такой громкий и убедительный, как тебе казалось».

Я тихо засмеялся, морщась от новой вспышки боли. По спине побежал неприятный холодок. Скользкий, как змея.

«По-моему, ты сдох и начинаешь коченеть…».

Еще чуть-чуть, и я не смогу открыть пузырек. Просто не смогу. Но я не хотел сдаваться.

Я НЕ МОГ НАЙТИ В СЕБЕ СИЛЫ ПРИЗНАТЬ, ЧТО ВСЕ ЭТО ВРЕМЯ БЫЛ НЕПРАВ!

Должен же был быть какой-то смысл в том, что я вел себя, как конченый идиот! И это явно было не то, что я пытался всучить Торпу.

Тебе больно, значит, ты жив! Что за херня?!

Я стиснул челюсти и шумно выдохнул, чувствуя, как немеет лицо.

«Думай, Стоун, думай. Еще чуть-чуть – и ты опять вырубишься, ты понимаешь это?».

В голове помимо моего собственного звучало еще три голоса. Голос Алессандры твердил:

«Мне больно видеть, как ты мучаешься, детка».

Я криво улыбнулся.

«Мне это тоже никакого удовольствия не приносит, не поверишь!».

Голос Джексона отдавал приказ:

«Перестань выпендриваться и начни принимать таблетки».

Я зажмурился.

«Скажи мне, Джексон, ради чего я это терпел?!».

Верные вопросы – верные ответы.

Я больше не мог терпеть. Сделав три неловких шага, я сел на пол возле кровати.

Пузырек таблеток терял четкие очертания. Это было жутко. Он пульсировал, словно был живым организмом с другой планеты и был способен меня убить

Я схватил его левой рукой и сжал так крепко, словно он собирался вырваться и убежать. Подцепив большим пальцем пластиковую крышку, я надавил, что было сил. А их было немного. Пришлось повторить…

Пробка соскочила, и рука дрогнула. Таблетки рассыпались по полу и покатились, глухо гремя.

– Дерьмо…

Я подобрал две штуки и поднял на уровень глаз.

Вот оно. То, что мне нужно. То, чего я хотел! То, в чем нуждался! То, что я сейчас ненавидел больше всего на свете…

Я упорно глушил третий голос в голове. Тот, который будил во мне ярость. Ненависть. Те чувства, которые оглушали меня, снова и снова возвращая в тот день, когда я стал одноруким преступником перед лицом военного суда и своих сослуживцев.