Совершенно не понимая, что ей со всем этим делать, Варвара Сергеевна открыла в телефоне меню сообщений и быстро настучала «привет».

Липучка Пресли, восседая рядом на кровати, напряженно следил за тем, что она будет делать дальше.

Варвара Сергеевна тщетно пыталась придумать следующую, спасительную фразу, но что бы ни приходило в голову, все казалось ей глупым или вульгарным.

– Мам! – послышалось с кухни. – Мама, ну где ты? Капа достала меня, иди уже разбирайся с их жрачкой! Мне сосредоточиться надо!

Анька все говорила и говорила, и, как показалось Самоваровой, ее голос доносился уже из коридора. Послышался скрип двери, какой-то шорох, Капино пронзительно-просительное мяуканье, шаги то приближались, то удалялись, а мысли путались, предательски дрожала рука, и Самоварова, зажмурив глаза, нажала на клавишу «отправить» и быстро сунула телефон обратно под подушку.

Когда она появилась на кухне, Анька сидела уже в бигуди и, уткнувшись носом в учебник французского, жевала бутерброд с сыром.

Сакраментальные сорок минут, за которые Самоварова успела сварить кошкам кашу, развить легенду о больном зубе и чем-то на автомате подкрепиться, тянулись мучительно долго.

Как только дочь закрыла за собой входную дверь, Варвара Сергеевна бросилась к своей подушке.

В ответ на ее дурацкое «привет» пришло целых два сообщения и информация о неотвеченном вызове.

«Привет! Как поживают Эспрессо и Капучино?»

И следом, через пятнадцать минут:

«Нужен интернет – мое предложение в силе».

А еще через десять минут был звонок, который она не услышала.

– Ладно, кошки, вы же посидите пару-тройку часов одни? Если будете лапочками, я, так и быть, чего-нибудь вкусненького вечером соображу. Нет, я все понимаю… Он, конечно, странный, но все же очень милый… Ну а что я теряю? Вот схожу и посмотрю, что там да как… Любому человеку интересно посмотреть, как живет психиатр, разве нет? В конце концов, я к нему не напрашивалась, и потом, мне давно уже не по возрасту в студенческих кафе углы обивать. А что я могу поделать? Не драться же мне с Анькой, чтобы она мне выход в Сеть вернула.

Минутами ранее на ее короткое и пугливое «ок» тут же прилетело лаконичное сообщение, в котором были только адрес и код домофона.

Сытая Капа, не проявляя интереса к метаниям хозяйки, почесала за красивыми ушами, равнодушно потянулась и разлеглась посреди комнаты. Пресли же с явным неодобрением с книжного шкафа наблюдал, как Варвара Сергеевна хаотично перемещалась по комнате, то разыскивая по ящикам помаду, то прикладывая к темно-синему платью возможные варианты туфель и сумок.

– Обещаю, я буду предельно осторожна! И чтобы без фокусов мне! – нарочито строго сказала Самоварова, добывая со дна флакона последние капельки духов.

Пресли фыркнул и повернулся к ней задом, удочкой свесив со шкафа хвост.

* * *

Пытаясь унять так и не отпустившее волнение, Самоварова позвонила в домофон.

За ее спиной осталась злополучная гостиница, во дворе которой, прежде чем подойти к подъезду Валерия Павловича, она с полчасика погуляла. Не успел еще лифт раскрыть на четвертом этаже свои двери, как Самоварова уже услышала скрежет открывающегося замка.

– Ну что вы в самом деле, артистка! Я и кофе сварил, и в окно все смотрю, жду вас и думаю, чтобы кофе не остыл, а вы во дворе на лавочке сидите, все что-то чертите палкой на асфальте!

Варвара Сергеевна залилась румянцем.

Она и не помнила, чертила ли она что-то, пока размышляла – идти ей или все же не идти.

– Да заходите уже!

Она шагнула в тесную прихожую.

– Сын-то дома?

– Нет, конечно. Работает он.

– А где?

– И как я забыл? Ко мне же пришла Агата Кристи!

– Да прекратите вы паясничать! Я так, исключительно для поддержания разговора… Считайте, что просто из вежливости.

Валерий Павлович добродушно усмехнулся.

– Айтишник он. В хорошей конторе служит.

Они прошли на кухню.

Прежде чем сесть на предложенный стул, Варвара Сергеевна внимательно осмотрелась вокруг.

Чисто, аккуратно, даже дизайн какой-никакой просматривался, не то что их с Анькой убогая кухонька, в которой ремонт уже лет двадцать как не делался, только площадь у них больше раза в два… Но это потому, что они живут в старинном доме, а не в такой вот блочной коробке с низкими потолками.

– А я эклеры с утра сбегал купил… Свежайшие! Угощайтесь!

– Спасибо. Интернет-то у вас хороший?

– Да я еще вчера говорил: отличный. Работайте сколько хотите. – В его голосе промелькнула обида.

Самоварова придвинула к себе тарелку с эклерами.

– Ладно, чудачка… Сейчас кофе с вами выпью, и мне отойти надо будет на часок-другой. Оставлю вас здесь за хозяйку.

– Так вот чужого человека – и сразу за хозяйку?

Он снова усмехнулся и, ничего не ответив, налил ей еще кофе.

– Ну что… Кофе варить вы умеете. Какой сорт берете?

– Арабику стопроцентную, какой же еще!

– А марка?

– Так наши предпочитаю.

– Я тоже наши часто беру, когда не шикую. Курить на балкон?

– Кури здесь. Курите то есть…

– Спасибо.

– Да и я с вами, пожалуй, за компанию.

– А как же ваш метод?

– Да что-то не очень пока работает!

Оба сдержанно рассмеялись.

– А вы мне приснились сегодня ночью.

От неожиданности Валерий Павлович пронес жигалку мимо ее сигареты.

– Да?

– Да.

– Ну это, наверное, у вас профессиональное…

– Да нет, я бы так не сказала.

– Хм… Вы очень необычная женщина! И даже если вы за этот час меня обнесете подчистую, мне, пожалуй, будет не жаль, что я с вами познакомился!

Самоварова хмыкнула, прищурилась и выпустила изо рта щедрую порцию дыма. Повела плечами и так и не нашла что ответить.

Смущалась она, да…

Куда больше, чем ее новый знакомый.

Вскоре Валерий Павлович ушел.

Перед уходом, как и обещал, он включил в своей опрятной комнате старенький, но отлично бегающий компьютер.

Самоварова зашла в Сеть и забила в поисковике: «Мигель Мендес».

В общем, все было ожидаемо: его имя, имя профессионального танцора, несколько раз фигурировало в коротеньких статейках на тематических сайтах о сальсе, бачате и других латиноамериканских танцах.

Идентифицировав его внешность по одной более-менее четкой фотографии, она решила пройтись по соцсетям и первым делом залезла в свою любимую.

О! Ей тут же повезло.

Страничка покойного здесь присутствовала, и, судя по всему, до своей гибели он являлся ее активным пользователем.

Предоставленная на ней информация позволяла с лихвой удовлетворить первичное любопытство.

Итак, стопроцентный экстраверт.

Похоже, покойный почти каждый день докладывал всем желающим, где он находится, что ест, что пьет и каково его настроение. Еще он вполне логично увлекался разнообразной музыкой, в том числе (надо же!) классической органной.

Подробное изучение хроники танцора заняло у нее около часа.

Варвара Сергеевна сняла очки и потерла уставшие от напряжения глаза.

Она решила прерваться и выпить кофе, который должен был еще оставаться в кофейнике на кухонном столе.

Самоварова прошла на кухню, подлила в свою чашку остывший напиток и попыталась собраться с мыслями.

В голове была полная каша из осколков жизни, которая принадлежала покойному Мигелю, и навязчивых, против ее воли, мыслей о мужчине, в квартире которого она находилась.

Вернувшись к компьютеру, Варвара Сергеевна открыла историю посещения браузера.

Непреодолимое желание хоть что-то узнать про интересы Валерия Павловича взяло верх над моральной стороной вопроса.

Хотя какая у следователя может быть мораль?

Так…

Час ночи. Форум для игроков в преферанс.

Два часа ночи. Опять преферанс. Уже онлайн.

Все это, конечно, интересный штришок к его портрету, но… там же мелькнуло и что-то еще…

Хм!

От нарастающего волнения у Самоваровой даже вспотели ладони.

Вот оно!

Интуиция и на этот раз не подвела.

Последние, уже под утро, ссылки, по которым прошелся Валерий Павлович, были связаны с самым мрачным ее кошмаром.

«Профессор Пульман. Черный пластик», «Муж пострадавшей во время операции женщины попытался свести счеты с доктором наук», «Следствие по делу Пульмана временно зашло в тупик».

Она прекрасно знала все эти статейки, которыми в свое время пестрели газеты и сайты, знала чуть ли не наизусть.

В некоторых упоминалось и о ней.

Все это было в марте, два с лишним года назад…

А потом был жуткий год, за который она только чудом не превратилась в насекомое.

Анька никогда не упоминала об этом деле.

Бывало, обзывалась, унижала, требовала что-то, но про это – никогда!

Полковник Никитин всегда избегал этой темы.

И даже Лариса Евгеньевна давно уже заткнулась.

И вот, два с лишним года спустя, она снова видит и чувствует это в квартире малознакомого человека, с которым случайно познакомилась на улице.

Да что же, черт побери, происходит?!

7

Полночи Галина гуляла в интернете.

Денек-то выдался такой, что и снотворное ее не брало. Вот тянутся обычно дни, не успеешь проснуться, а уже думаешь о том, как бы день, состоящий из таких однообразных и опостылевших хлопот, поскорей прошел, а тут тебе раз – и поворот на сто восемьдесят градусов!

Лиха беда начало.

Сначала Галина принялась изучать Уголовный кодекс, а точнее – искать на сайтах подходящие под описание произошедшего с ней бреда статьи.

Ну что ж… Все не так уж и плохо.

В самом худшем варианте за непредумышленное убийство человека Макса ждет два года реального срока, а с хорошим адвокатом все может обойтись и условным.

И это надо доказать.

А доказать без ее непосредственного участия, выходит, невозможно.

«Соучастницей пойдешь!» – в ее ушах все еще звенела мерзкая угроза Разуваева.

«Щас тебе, козел! А попытку изнасилования получить в довесок не хочешь?»

В правом нижнем углу монитора ей давно уже подмигивало автоматическое сообщение от какого-то Василия Пуговкина, юриста, который, несмотря на то что шел уже второй час ночи, готов был подробно проконсультировать ее по-любому вопросу.

Галине вдруг почудилось, что улыбчивый восковой Василий все про них с Максом знает, и она тут же покинула сайт.

Она открыла любимую соцсеть, зашла на страницу к Разуваеву и щелкнула на фото его профиля. Как же наши граждане любят наряжать соцсети своими полуголыми фотками с душных заморских курортов! Так и веет от них потом, алкоголем, солнцезащитными кремами и использованными памперсами, которые некоторые мамаши без зазрения совести оставляют в пляжных сортирах. Гавайская рубашка, расстегнутая до пупа, обнажала крепкую, умеренно волосатую грудь, взгляд серых, уже немного выцветших глаз недвусмысленно обещал всем желающим симпатичным дамам разнообразные удовольствия, а в правой руке (именно в той, которой он сегодня исполнял свой невротический танец) уверенно дымилась черная с золотым ободком сигарета.

И все же ей стало немного жаль, что все так скверно вышло…

Не потащи он ее за тот треклятый ларек, сейчас бы небось слали друг другу в ночи смайлики да сердечки и договаривались, где и как смогут в следующий раз так повеселиться и поотжигать до седьмого пота.

Эх, Максик, Максик…

Промокашечный король.

Трусливое ссыкло, даже не удосужившееся разыграть перед ней настоящего мужика.

Зато беседа с Соломоном Аркадьевичем прошла на удивление гладко.

По поводу увольнения Родиона старый хитрый интриган даже не думал давать комментариев.

Но Галина четко поняла: Родька ей набрехал, не сам он решил уйти – его попросили, причем конкретно и однозначно!