Многоликий ласх, вспомнила принцесса характеристику его магии. Не обычный синий маг Севера, которому подвластен воздух и холод, а один из немногих сохранивших такое редкое наследие древних айров, как способность изменять тело и видеть скрытое сквозь морок.

Летта под его взглядом опустила ресницы – привыкла уже скрывать любой проблеск мысли, чтобы не заклевали старшие сёстры, – и выдавила фальшивую до оскомины приветливую улыбку, почти оскал.

Не могла она мило улыбаться, когда именно в этот миг осознала как никогда чётко, какая судьба её ждёт – недолгая жизнь стекляшки в окружении молотов – снежных дьяволов, которым она на один зуб.

«Обломится ещё ваш зуб!» – упрямо сжала она губы.

До рождения императорского сына, которого Роберт обещал благословить огнём, её жизнь будет драгоценной, оберегаемой. Ну, а что будет после, зависит только от неё.

Выживать Летта умела. Она всю жизнь в королевском гадюшнике среди змей и скорпионов росла, научилась за восемнадцать лет.

Она другого боялась: беззащитности перед колдовством.

Бездарность не была бедой в равнинном королевстве, где магией владели только короли, передавая тайну дара по мужской линии. Да ещё, по слухам, магичили жрецы Безымянного бога, а остальные гардарунтцы либо не были магами, либо сжигались за колдовство жрецами.

Но в северной стране, где все аристократы – маги, где у принцессы нет и не может быть друзей, Виолетте придётся очень сложно. Не лучше ли бежать и потеряться? Лучше, но глупо даже надеяться. Во-первых, зима на дворе, во-вторых – маги в охране, чтоб их владыка мёртвых Азархарт всех прибрал.

Виолетта надеялась придумать что-нибудь в ближайшем трактире, где кортеж остановится на привал. Не зря же отец при прощании надел ей на палец кольцо с рубином и сказал тихо, в самое ухо:

– Совсем плохо станет – брось кольцо в огонь. В любой, хоть в трактирный очаг, хоть в факел, хоть над свечкой подержи. Я помогу тебе.

И подмигнул. «Беги, дочка!» – так поняла Летта слова прожжённого рыжего интригана. Договор формально будет соблюдён: ведь король Роберт передал дочь представителю жениха. А то, что невесту потеряли по дороге – не его вина. Да он ещё с женишка моральный ущерб за разбитое отцовское сердце потребует!

Но как оказалось, путь свадебного кортежа лежал мимо всех трактиров королевства, а факелов и костров северные маги не жгли из чувства самосохранения. Какие могут быть костры для ледышек!

***

Перебирая свои скудные воспоминания, невеста императора не заметила, как уснула, устроив голову на груди державшего её всадника.

Очнулась она оттого, что кто-то непрерывно тряс её за плечи и орал то на ухо, то куда-то в сторону:

– …ничего доверить нельзя, тем более человека! О чём ты думал? Почему ей уснуть позволил?! Сейчас это слишком опасно!

И этот кто-то наверняка звался Яррен.

– Да, учитель, – насмешливо отвечал ему Игинир, но развивать тему, что яйца курицу не учат, не стал.

– И чего тут смешного? – тут же вскипел горец. – Пока мы тут спорим, тёмная тварь может щупальца выкинуть и зацепить девчонку. А душу спящего уволокут – вовек не разбудишь. Буди её сам, нечего было меня звать, я вам не камеристка.

«И принц ему не принц, и принцесса девчонка, и король не король. Да этот парень со всеми на короткой ноге!» – Развеселилась Виолетта. Но продолжала изображать обморочную. Этой придворной наукой девушка владела виртуозно.

– Да и я, как видишь, не служанка, – фыркнул северянин.

– Вижу, вижу, – покладисто согласился Яррен, – такой же спесивец, как твой драгоценный папаша, которого век бы не видеть – настолько наслышан. Принцесса, очнись! Нельзя спать! Да проснись же ты, Летта!

От звука имени, которым её звала только сестра-близняшка, на душе потеплело. Но глаза открывать девушка не спешила, и её опять непочтительно потрясли, как яблоньку, а потом на лоб опустилась жёсткая рука воина, привыкшего к мечу больше, чем к магии. Без перчатки! Впрочем, лекарю дозволяется, а именно лекаря сейчас являл собой её телохранитель.

– Ну, и зачем притворяться? – хмуро поинтересовался он. – Тут каждое мгновенье на счету!

Как он сумел вывести её на чистую воду – загадка.

– Вставайте, ваше высочество, – вспомнил об этикете младший лорд Белогорья. – Мы на земле Севера, но из-за вас застряли слишком близко к границе.

– Быстрее, миледи, – куда более грубо поторопил Игинир.

– Я нечаянно уснула, – сорвалось у Летты, хотя она уже давно взяла себе за правило: никогда не оправдывайся, если на тебе просто хотят сорвать раздражение.

– У вас был обморок, а не сон, – внёс ясность Яррен. – Его высочество за вас испугался.

– Скорее, за нас. Мне показалось, у неё перестало биться сердце, – неприязненно сказал принц, отворачиваясь. – В такой близости от Купола это чревато.

– Какого купола? – Летта непроизвольно проследила за его взглядом и от ужаса едва не закричала.

Свадебный кортеж равнинной принцессы остановился на высоком берегу широкой пограничной реки. Луг был залит лунным светом, казавшимся особенно ярким по сравнению с кошмаром, творившимся на другой стороне реки. Там, где простирались земли Гардарунта.

У кромки противоположного пологого берега опускалась невероятная, огромная, во всё небо, туча тьмы, выстреливая вниз мерзкими, склизкими на вид хоботами смерчей. Хоботы тут же отдёргивались, но там, где сгусткам удавалось коснуться земли, деревья трещали, как в костре, кроны осыпались чёрным пеплом, а в почве появлялись чёрные шевелящиеся проплешины.

Крик застрял в горле девушки, грудь сжало спазмом.

На Гардарунт опускалась Тёмная страна. Оживший кошмар. Сама Тьма.

Накликала, поминая Азархарта.

Любая страна, говорили легенды, может стать Тёмной. Просто однажды на неё опускается Тьма, и живых уже не остаётся. Люди не просто мрут. Они становятся ходячими мертвецами, рабами и пищей владыки мёртвых, тёмных князей и их воинства.

Хроники, которые Летта тайком от всех таскала из кабинета отца, утверждали, что пятьсот лет назад Тёмная страна поглотила западную часть Северной империи, отхватив самые лучшие земли морского побережья. Из-за этой катастрофы климат изменился так, что земли империи окончательно заледенели.

При дворе короля Роберта шептались, что Тёмная страна слишком долго сосёт захваченные земли и вот-вот двинется с места, но никто не мог предсказать, когда и на чьи головы падёт проклятье.

Так вот как это происходит. Просто однажды ночь становится плотной удушающей тьмой и опускается на землю, убивая всё на своём пути, как надгробная плита на муравейник.

– Быстрее, Рамасха! – проорал Яррен. – Отводи всех, зацепит! Река не сможет долго удерживать тёмных!

«Рамасха?» –отметила Летта незнакомое имя. Жизнь при дворе научила её сохранять в памяти любую мелочь. Особенно имена слуг и охранников. Именно от них зависела жизнь.

С трудом оторвав взгляд от купола Тьмы, клубящейся, словно мириады жадных, жирных, чёрных змей, принцесса посмотрела на разделявшую их зыбкую преграду. Река считалась нейтральной территорией между равнинным королевством и Северной империей. Широкая и спокойная, она несла свои воды на запад, сливаясь где-то далеко с морем.

В такое время года она всегда покрывалась крепким льдом, но сейчас по всей ширине лёд трещал, словно что-то живое, огромное билось в толстую корку.

Гул и треск нарастали. Трещины стремительно расходились. Лёд лопался, громоздясь торосами, вода бурлила, выплёскивалась фонтанами.

От Тьмы выстрелило толстое щупальце, понеслось над водой в сторону высокого берега, где остановились всадники.

Река тут же вскипела, выбросив водяной жгут. Мерцающая лунным светом вода схлестнулась с вёртким порождением мрака. Над землёй, перекрывая ледяной треск, пронёсся хриплый стон и утробное рычание.

Яррен не дал досмотреть схватку: подхватил на руки оцепеневшую принцессу, передал её Игиниру, уже сидевшему в седле скакуна, окончательно приобретшего сходство с драконом: с ледяными шипами на голове, клыками в пасти, могучими крыльями с зубчатой ледяной кромкой. Только хвост и грива оставались конскими, но невероятно длинными, струящимися, такими только следы заметать.

Придерживая девушку перед собой, Игинир чуть наклонился к горцу.

– Пару минут, Яррен, и мы будем на безопасном расстоянии, не достанут. Береги себя.

– Какая честь, обо мне сам Снежный принц беспокоится! – рассмеялся упрямец.

– Да сдался ты мне! – фыркнул кронпринц. – Вспомни о Рагаре, самоубийца!

– Вот именно. Это ты вспомни: каков учитель, таков и ученик. Отправляйся уже!

И младший лорд Белогорья, у которого инстинкт самосохранения, похоже, отсутствовал напрочь, бесцеремонно хлестнул боевой перчаткой дракона, нёсшего аж двух особ королевской крови.

Не ожидавший подобной жестокости скакун взвился как кошка, оттолкнувшись всеми четырьмя копытами, без разбега. Виолетта, удерживаемая одной рукой и не успевшая схватиться за луку седла, едва не выпала, взмахнула руками, судорожно цепляясь за плащ принца. А меховые рукавички упали с её рук и мгновенно исчезли в снежной круговерти.

И вместе с ними отцовское кольцо легко соскользнуло с замёрзших пальчиков, мелькнуло искоркой и кануло далеко позади.

Девушка в отчаянии оглянулась. Плотно прижавшись к державшему её всаднику, она развернула корпус так, чтобы смотреть из-за его плеча. Никогда младшая принцесса не боялась так, как сейчас, но отвернуться было ещё страшнее.

Игинир, отлетев от берега на значительное расстояние, перестал подгонять снежного дракона, и тот парил над землёй, позволяя видеть происходившее позади.

Тёмная мерзость, опускавшаяся на земли соседнего королевства, уже почти касалась бугристым брюхом верхушек огромных мачтовых сосен, а её отростки вытягивались в сторону замершего на обрыве смельчака-одиночки, словно принюхиваясь.

Внезапно Тьма бросила через пограничную реку уже не одно щупальце, а сразу десяток, направив их на крошечную фигурку. Горец взмахнул двумя руками, река с гулом освободилась от остатков льда, выгнула гребень, и перед Ярреном выросла слабо светившаяся зеленоватая стена воды, срезавшая чёрные щупальца как ножом.

– Он инсей! – вскрикнула Виолетта, содрогаясь от омерзения. Она прекрасно помнила, как однажды предавший короля казначей превратился в гадкое склизкое существо и бежал. Инсеи – враги короля Роберта, а значит, и её враги. – Это не магия Белых гор! И вы отобрали этого скользкого предателя в мою свиту, принц?!

– Яррен – полукровка, – отозвался Игинир. – Он такой же инсей, как и риэн. Более того, он сам по себе.

– Так не бывает! Он маг, и его пламя горит только в определённом очаге. Разве не так?

О магии принцесса имела весьма смутное представление, но королевская дочь не могла быть совсем уж невежественной, и кое-какие знания в её красивую головку вложили, хотя куда больше она почерпнула из дворцовых сплетен.

– Только не у этого парня. Я хорошо знал его учителя, присягу Яррен никогда не нарушит.

– Вы всё ещё верите в сказки? – фыркнула Летта, твёрдо решив избавиться от навязанного ей телохранителя.

И её желание осуществилось слишком быстро.

Огромный купол Тьмы содрогнулся, брызнув во все стороны удушающими клубами мрака, как вулканическим пеплом. Хоботы, пробующие землю королевства на вкус, стали бесчисленными, они вгрызались в почву, оплетали паутиной деревья, выдирали их с корнями.

Фигурку горца, которую и без того уже сложно было разглядеть на таком расстоянии, погребло шквалом Тьмы, как под могильным курганом.

Это была гибель. Окончательная гибель миллионов людей, населявших Гардарунт, гибель отца, сестёр, всех близких… И крик, застрявший в груди Виолетты и мешавший дышать, прорвался наконец:

– Не-е-ет!

– Тихо, тихо… – Игинир плотнее прижал к себе будущую мачеху, чтобы девушка не видела, как навсегда исчезает во мгле её родина и один из её телохранителей.