– Ну и зачем переписываться у всех на глазах? – не выдержал дэриэн. – Я мог бы отнести твоё послание так, что никто не перехватил бы. А ты – по всему небу, открыто обмениваешься, читай кто хочет.

– Сколько веков ты существуешь, Ирдан, а до сих пор не знаешь, что «зримая речь» останется всего лишь северным сиянием, если у тебя нет к ней ключа. А такие ключи, как у северных магов, не подделать и не расшифровать.

– Что-то не верится в такую стопроцентную безопасность. Так не бывает.

– Не просто бывает, а было, есть и будет. Если бы ты получил хоть раз ключ от ласха, ты бы понял, насколько они защищены. Он даётся от души к душе, а не от разума к разуму. Он хранится в сердце, а не в памяти. А вот тебя можно принудить раскрыть любую тайну. Даже я справлюсь, не говоря уж о моей матери, риэнне рода. И это если не вспоминать о могуществе белой королевы и об изуверских методах тёмных князей.

Дух посопел, но не нашёлся что возразить.

Через пару минут тишина на границе между землями Огненного короля и хозяина Севера была нарушена свистом ветра. Сердитый буран налетел, взвихрил потяжелевший от влаги снег, бросил в лицо. Яррен стойко вытерпел наглое нападение, и ветер, не сумев сбить гордеца с ног, утихомирился, а вихрь внезапно остановился и обернулся огромным снежным драконом.

– Карета подана, ученик Рагара, – проскрипела ледяная морда чудовища.

– А разве в империи не запрещено произносить имя отступника? – удивился горец.

– А пусть поймают нарушителя запрета, – фыркнул дракон.

– Похоже, мы сработаемся, – пробормотал Яррен, взбираясь на подставленную острую, как торос, ледяную лапу. – Как твоё имя, карета?

Ледяной дракон гулко расхохотался. Из его пасти вылетали искрящиеся под звёздами снежные позёмки. Снег, начавший подтаивать от близости золотого марева за границей Гардарунта, покрылся корочкой твёрдого наста и хрустел под дёргающимся хвостом чудовища.

– Ни к чему тебе моё имя, горец. Вряд ли мы ещё увидимся, зато ты не будешь знать, кто из ласхов нарушил приказ императора.

– Я не буду знать имя того, кто ещё помнит о моём учителе. Имя того, кто мог бы стать моим добрым приятелем. Разве это хорошо?

– Пристегнулся? Готов? – вместо ответа спросил ласх. И, дождавшись утвердительного пинка по ледяной шкуре, с мстительной резкостью взмыл к звёздам.

Через несколько минут Яррен, следивший за рисунком созвездий – доверяй, но проверяй, – проорал, склонившись к самой шее своего транспортировщика:

– Почему мы летим на северо-запад? Думаешь, мне неизвестно, что императорский дворец сейчас на северо-востоке?

Дракон завис в воздухе, повернул длинную шею.

– А разве тебе не хочется взглянуть краем глаза, что теперь происходит на том месте, где сидела Тёмная страна?

– Вот бездна! Хочется, конечно. Но я не должен пропустить момент встречи принцессы и вашего императора.

– Не пропустишь, не беспокойся. Император не дурак сидеть в столице, когда Тёмная страна снялась с места. Он бежал чуть ли не на Северный полюс в страхе, что Азархарт, чтоб ему пусто было, оттяпает ещё кусок от наших территорий. Так что наш тиран быстро не вернётся, пока не убедится, что тёмные где-то бросили якорь или вернулись на побережье. А принцессу тоже сразу не потащат в логово Алэра. Скорее всего, дадут нежному цветку попривыкнуть к нашему климату где-нибудь в южных людских поселениях, а туда император никогда не заглядывает – брезгует.

– Интересный у меня транспорт, – пробормотал Яррен. – Шибко грамотный. И царски осведомленный.

Ласх перестал кружить на месте и возобновил полёт. Если бы горец мог видеть его лукавую морду, то интерес к многоликому магу возрос бы многократно.

Империя синих магов обширна, и каких-то пятьсот лет назад она занимала всю северную часть материка, простираясь от восточного океана до западного. Но в середине прошлого тысячелетия Тёмная страна, как насытившийся клоп, оторвалась от высосанных и превращённых в пустыню земель за южными горами, расположенными за владениями шаунов, и опустилась на западное побережье Империи, откусив от неё едва ли не четверть.

А если учесть, что все граничащие с Тёмной страной земли стали опасными, пугающими и вылазками тёмных, и неизвестным мором, и магическими и природными катаклизмами, потому стремительно опустели, то от Империи осталась жалкая половина.

Ласх в драконьем обличье летел так высоко, что Яррен задубел от ледяного ветра.

– Глотни бальзама, горец, – сжалился многоликий, спустившись пониже и замедлив полёт. – Я пока поставлю экран.

Миг, и перед пассажиром возникло радужное сияние, уплотнившееся в ледяной прозрачный щит.

– А раньше не мог? – проворчал Яррен.

– Не на глазах стражей.

– Что-то я не видел никаких стражей.

– Главное, они нас видели. Магический рисунок каждого ласха уникален, и по магической вспышке легко считать имя творца заклинаний.

– Ясно. Я одного не могу понять, по какой причине такая таинственность? То ли ты, встретив меня по просьбе принца Игинира, какой-то прямой запрет императора нарушил, то ли для тебя позор подставить загривок для риэна Белогорья, которых опять же император традиционно ненавидит? Или всё вместе, ваше высочество?

Дракон изумлённо крутанулся в небе, как щенок, ловящий собственный хвост. Яррен едва не выпал из перевязей, ругнулся и вцепился непослушными пальцами в полупрозрачные пластины ледяной чешуи.

– Эй, полегче, принц!

– Как ты догадался, горец? Может, ещё имя назовёшь?

– Легко, Ниэнир. Как ты знаешь, я ученик Рагара, а уж он-то прекрасно знает все тонкости вашего двора. Да и все вейриэны в курсе, что младшие сыновья Ниэнир и Даэр отвечают за охрану границ. И ещё нам известно, что ваши обязанности распределены весьма неравноценно. Ниэниру достались западные и южные границы, а самому младшему Даэру – куда более спокойные восточные. Ниэнир не вылазит из боевого облика, мотаясь по самым опасным территориям империи, а младшенький Даэр отдыхает на аринтских пирах и у сестры в полярных магических купелях. Отсюда вывод – император бережёт своего младшенького, этакого тайного ферзя, которого на самом деле и готовит в наследники, пока все думают, что эта роль достанется Игиниру. И тебя как старшего по рождению и лучшего по заслугам перед империей, тебя, выжившего после сотен стычек с тёмными, это бесит. Я прав?

Дракон потрясённо молчал с минуту, медленно двигаясь на запад.

– А ведь Игинир меня предупреждал насчёт тебя, ученик Рагара, – наконец отмер Ниэнир. – Может, сбросить тебя вниз и прикопать, пока не поздно?

– За что?

– Зачем нам такие умные среди наших потенциальных врагов – вейриэнов?

– Во-первых, я не враг. Во-вторых, я был учеником вейриэна, но это не значит, что я им стану. У меня другие планы на мою жизнь.

– И какие, горец?

– Самые простые. Сохранить честь. Обрести любовь. Спасти мир.

– От чего? – Принц напрочь проигнорировал «честь» и «любовь».

– От войны, ласх. От сумасшествия, когда пламя пойдёт на пламя, и Очаг погаснет. В мире не останется магии, никакой.

– Бред! Это невозможно!

– Знаешь, как аринты гасят лесные пожары? Их рек и озёр не хватит загасить леса. Красные маги пускают на огонь шквальную стену огня, и пожар уже не распространяется, очаг выгорает в мгновение ока. Так будет и в нашем мире.

– Смотри! – оборвал горца ласх, чьё зрение было гораздо острее, и убрал ледяной щит, открывая пассажиру обзор.

Яррен привстал, вытянул шею. На западной стороне, куда летел ласх, простиралась непроницаемая тьма.

– Где-то я такое уже видел… – фыркнул полукровка. – Они что, вернулись?

– Скорее, не полностью перешли, – вздохнул Ниэнир. – Никто не знает, как это происходит.

– Ну, кое-что после сегодняшней ночи мы уже знаем. Их можно прогнать. Значит, и уничтожить можно. Близко не подлетай.

– Сейчас они вряд ли способны на атаку.

– Не скажи. Такой силе, которая была готова проглотить Гардарунт, так просто не успокоиться. Тьма кипит.

– Разве ты что-то видишь?

– А ты смотри на магическом плане, не глазами.

Дракон подлетел слишком близко к приграничной полосе и едва не попался: с запада выстрелило длинное и тонкое щупальце, свернулось петлёй и ухватило принца за ледяной шип на хвосте. Ниэнир дёрнулся, зашипел от боли. В руках Яррена блеснула зелёная искорка, и чёрная петля разлетелась на две извивающиеся части.

С трудом увернувшись от новых стрел тьмы, дракон превратился в неуловимый снежный ветер и, потеряв пассажира, которому уже не за что было держаться, увернулся от атаки.

Яррен, кувыркаясь, камнем полетел вниз, умудряясь на лету рубить вторым кинжалом ловившие его петли тьмы.

– Потомок! Я здесь! – напомнил о себе перепуганный дух Ирдан.

Но Яррена уже у самой земли подхватил ураганный снежный ветер и понёс на восток, не дав разбиться. Через несколько мгновений буран окреп, снежинки стали плотнее, и совсем скоро Яррен почувствовал под собой неуютное тело ледяного дракона. Тот даже магический защитный заслон выставил без напоминаний.

– Не обделался, горец? – с усмешкой поинтересовался принц.

– Не дождёшься, сугроб, – парировал полукровка. – Ну, и зачем ты рисковал моей бесценной жизнью? Что нового мы узнали?

– Многое узнали. Тёмная страна сдвинулась на восток и заняла бывшие приграничные земли. И мне пока неизвестно, сколько наших стражей здесь погибло. Я отнесу тебя и вернусь к своим отрядам.

– Благодарю за честь, ваше высочество.

Дракон ещё ускорился, и его тело рассыпалось на жёсткие снежинки, но всадника на этот раз он не уронил, а крепко держал, как в кулаке, несущемся со скоростью урагана. Яррен словно попал в око тайфуна – над ним даже светили звёзды, но вокруг ревела и кружилась стена бешеного ветра.

Через какой-то час принц и младший лорд горного дома были на месте, опередив кавалькаду невесты императора.

Глава 4. Ледяная семейка

До первого поселения, где кронпринц Игинир впервые сделал настоящий привал, добрались только к утру. Чёрному утру северной ночи.

– Девять часов пополуночи, – сказал северянин, спешившись и ссадив принцессу посреди утоптанной площадки между приземистыми, почти неразличимыми в сугробах домами.

– Девять? – Ошеломлённая Виолетта задрала голову к тёмному небу, усыпанному крупными, низко висящими звёздами. Даже луна ещё светила ярче лампады.

Здесь, на севере, казалось, что даже небесный свод опустился ниже и придавил всё живое – чахлые деревья, склонённые к земле и засыпанные снегом, пологие холмы с плоскими, как будто срезанными невиданным серпом, вершинами, невысокие одноэтажные дома без окон, растущие из снега, как куполообразные грибы.

Игинир не торопил девушку, не обращавшую внимания на встречавших их людей. С её головы слетел капюшон, и корона золотых волос сияла в лунном свете, как ореол.

А Летта не могла поверить, что где-то в мире уже встало солнце. В её приданом была клепсидра, но она осталась в сундуках обоза. Да и водяные часы при таком холоде… И приданое, наверное, уже бессмысленно ждать после сегодняшней ночи. Что же произошло в Гардарунте? Жив ли её отец?

– Почему вы сказали молиться за моего отца, принц? – сорвался вопрос.

Но ей ответил не Игинир.

Чужой хриплый голос и звук скрипящего под тяжёлыми шагами снега нарушили тишину:

– Король Роберт умер сегодня ночью. Примите мои соболезнования, принцесса.

Она вздрогнула и перевела взгляд на говорившего.

Молодой северянин бесстрашно держал факел, – вещь, которой снежные маги избегают по понятным причинам, – потому его лицо можно было хорошо разглядеть.

Юноша был сказочно красив. Чуть раскосые глаза глубокого синего, почти черного цвета затягивали, как ночное небо над головой. Лепные, красиво изогнутые чувственные губы, сообщившие скорбную весть, выглядели ярко, словно накрашенные. Особенно на фоне неправдоподобно белой кожи, на которой проступал морозный узор.