– Надо же, Бармалей! Откуда ты?

Пожилая соседка зашла во двор и постучала в дом.

– Андрей! Ты что, приехал?

Но в доме никто не откликнулся.

– Мам, посмотри. У него все лапы в крови. Он, походу, сам пришел, сбежал.

Девочка Ира присела на корточки перед собакой.

– Бармалеюшка, ты чего? По деду Грише тоскуешь, да? И мы по нему скучаем, но нельзя же так. Андрей тебя забрал, а ты удрал, да? Так сколько ж ты бежал, бедный…

– Сбегай, Ир, в дом. Там картошка с курицей в холодильнике. Положи ему, но быстренько, а то опоздаем. Я пока Андрею позвоню.

Андрей был сыном Григория. И когда отца не стало, он забрал собаку себе. Двух кошек приютили соседи, а Бармалей поехал за триста километров. И, увидев сегодня пса во дворе, соседка подумала, что Андрей приехал на побывку. Но обычно он предупреждал о таком заранее. У соседей и ключи были.

– Как – в деревне? А я весь лес прочесал! Как он попал в такую даль! – Андрей искренне удивлялся.

Бармалей сбежал от хозяина во время рыбалки три дня назад. Мужчина искал пса, звал его, бегал по лесу и реке, но безрезультатно. Бармалей как сквозь землю провалился. Так и ушел Андрей домой без него. А теперь ему звонят соседи родительского дома и говорят, что пес вернулся – но куда!

– Я сегодня не смогу, мы только в выходные приедем. Присмотрите там за ним, пожалуйста.

В субботу утром Андрей с женой прибыли. Во дворе их отцовского дома собрались местные старожилы. Все в один голос говорили, что, раз Бармалей вернулся, опять увозить его не стоит. Пусть остается, они присмотрят.

Дом Андрей продавал. Решили, что поговорят с новыми хозяевами, попросят взять дом с охранником-псом. Завтра как раз встреча с кандидатами на покупку.

Бармалей эти дни только спал и ел. Лапы, перевязанные бинтом, раздражали, пес грыз бинт и стаскивал его зубами. Ирина собаку за это ругала, но не сильно. Только мазала чем-то противным раны и перевязывала заново.

Бармалей уже начал понимать, что Григорий не вернется, его нет на участке и не будет уже никогда. Но пес все равно был счастлив оказаться дома. Здесь все родное: фуфайка в сарае (которая пахла старым хозяином), звуки, доски, под которыми Бармалей любил поспать, забор и даже коты.

Пес дремал, когда вдруг услышал знакомые голоса людей, которых повстречал на дороге.

– Дима, смотри! Это же та собака, которую мы хотели забрать на трассе, – радостно воскликнула Тоня.

– Его Бармалей зовут. Он удивил нас тут всех. В городе от меня убежал и сюда пришел. Вернулся, так сказать, в родные пенаты, – и Андрей рассказал все подробности этой удивительной истории.

Пес с Григорием были, что называется, не разлей вода. Пес ходил за мужчиной по пятам: отец на работу, в совхоз или в магазин – Бармалей за ним. В сарае мастерит – пес рядом. Другом был настоящим. Но вот отца не стало, а у Андрея Бармалей жить не захотел, сюда вернулся.

– Ну, значит – это знак. Хороший знак. Берем дом! С Бармалеем в придачу берем. Он нам еще на трассе по душе пришелся, – призналась Антонина.

– Что, брат, лапы-то стер? – Дмитрий присел на корточки перед Бармалеем, который делал вид, что стаскивает бинт, но на самом деле внимательно прислушивался к людскому разговору. – Ну, давай знакомиться поближе, мне тоже не помешал бы такой вот настоящий друг.

Лопату жалко, или О странностях женской логики

Марина собралась на дачу. Так приятно было осознавать себя владелицей дачи – веяло чем-то исконно русским, романтичным и богатым.

Ее мучило чувство зависти к соседке, которая вчера усаживалась в машину зятя, чтобы с комфортом поехать туда же. У Марины не было ни зятя, ни машины. Имелся сын, но он жил очень далеко: уехал на заработки на север да там и остался.

Марина уже давно была Мариной Николаевной, сто лет работала методистом-воспитателем в небольшом детском саду. Когда оказалась одна с сыном на руках, пришла работать туда няней. Потом отучилась, и теперь вот… Методист! Сын вырос, а она по-прежнему в саду. Уже пенсионерка, но разве на пенсию проживешь? Вот и дача, кстати говоря, помогала не только морально…

Марина вывезла из подвала старый велосипед с подкачанными вчера колесами. Нужно было перевезти за город садовые инструменты, скарб. В общем, все то, что оставлять на зиму без присмотра было опасно: участки периодически «обносились», и охраны в поселке не было.

Весна нынче затянулась. Шли дожди. Вот и сейчас собирались тучи. Но Марина была настроена решительно: по всем садовым календарям сейчас – самое время начинать посадку рассады.

Хотелось взять с собой побольше полезных вещей. А особое место в мыслях занимала новая лопата. И без того тяжелое занятие – перекапывание земли – давалось Марине особенно трудно, ведь она была женщиной миниатюрной и богатырской силой не обладала. И поэтому лопату выбирала долго, советовалась со знатоками и не скупилась.

Марина не нашла дома веревок. Пришлось привязать лопату, тяпку и грабли к велосипеду атласными ленточками, оставшимися от родительских подарков на 8 марта. Получилось даже красиво, с бантиками. Потом Марина нагрузила мешок со скарбом на раму, поставила сумку и пакет с личными вещами на багажник, и отправилась в путь. На мешке и пакете тоже красовались разноцветные бантики.

Ну что ж, хоть это делало поездку на дачу немного романтичней.

Путь был неблизкий. Большую часть дороги Марина ехала, смешно разводя колени – груз мешал. Она устала. А тут еще, как назло, зарядил дождик. Марина предусмотрительно надела теплую куртку с капюшоном. Но грунтовая дорога тут же размокла, и все равно пришлось идти пешком. Колеса скользили. Марина уже ругала себя за то, что набрала так много вещей.

Впереди – железнодорожная насыпь. В объезд – далеко. Чтобы насыпь преодолеть, нужно было с разгону закатить наверх тяжелый нагруженный велосипед, потом перетащить по очереди каждое колесо через рельсы и спуститься. А там уже и садовые участки начинаются.

Марина передохнула, подумала о том, что лучше было бы отвязать хотя бы мешок, но… Ей так хотелось поскорее оказаться на участке и спрятаться от дождя!

Она посмотрела по сторонам – не идет ли поезд? Слегка разогнала велосипед и рванула. Первая попытка оказалась неудачной, пришлось скатить. Она разогнала велосипед чуть сильнее, и он въехал: ударился о выступающую шпалу, но устоял. Самое сложное было позади. Марина приподняла сначала задние колеса, с трудом переставила их так, чтобы они оказались между рельсами… И вдруг услышала свист приближающегося поезда. Рельсы уходили за поворот, и опасности пока что видно не было.

Марина засуетилась. Отпустила руль, и велосипед упал, придавив мешок. Она начала поднимать мешок, но красивые атласные ленточки не выдержали ее напора, и весь скарб, все садовые инструменты рассыпались на рельсы.

Марина совсем растерялась – и тут поезд показался из-за поворота. Он гнал на бешеной скорости, а через секунду оглушительно засвистел. Марина дергала велосипед, но прекрасная новая лопата удерживала его: встала поперек рамы и, уткнувшись одним концом в рельсу, а другим – под спицы колеса, не отпускала. Паника (вместо того чтобы активизировать работу мысли) затуманила ум. И Марина почему-то двигалась и соображала медленнее – зачем-то дергала мешок, пытаясь освободить его от проткнувших насквозь граблей… Что-то размыло сознание: то ли дождь, то ли усталость, то ли возраст. Марина вообще не думала о себе, она думала только о спасении новой лопаты. Она представляла, как колеса поезда раздавят ее.

И тут что-то мягкое подхватило ее поперек живота и толкнуло. Марина съехала с насыпи вниз, а потом как сквозь сон увидела: мужчина быстро отбрасывает ее инвентарь на другую сторону. В голове сидела мысль:

– Мне же надо сюда, а не туда! Вот куда он бросает? Лопата же новая, сломает! Глупый! Или..?

Поезд свистел что было сил. Последним в сторону Марины полетел велосипед. А мужчина прямо перед первым вагоном сиганул в другую сторону.

Поезд грозно, как будто в страшном гневе, несся мимо. И в этот опасный и трагичный момент Марина думала только об одном: по ту сторону рельс лежало все ее богатство – сумка с кошельком и карточкой, с ключом от квартиры, с телефоном, новая лопата и отличная тяпка, только что приобретенный железный чайник… И много других вещей, которых лишиться было бы несказанно жалко. Скорее всего, мужчина – вор, и ее обокрали. Сейчас пройдет этот длинный поезд, и по ту сторону насыпи не окажется ни мужчины, ни вещей. За лопату было особенно обидно.

Бесконечные вагоны летели перед глазами. И Марина искренне удивилась, когда за последним из них увидела лысеющую голову «вора».

Марина молча смотрела на него, а он постучал себе кулаком по лбу, давая понять, что о ней думает.

Она гордо, обиженная его жестом, прошествовала через насыпь и начала собирать вещи. Мужчина молча ходил по рельсам и что-то искал. Потом он подобрал рюкзак и зонт. Зонт был сломан. Мужчина подергал его, посмотрел на сломанные спицы и, расстроенный, опустил руку. Потом подобрал и отряхнул кепку, козырек которой тоже висел на нитках.

И тут Марина увидела всю картину происходящего. Мужчина спас ее, рискуя собой, не думая о своих вещах, спас ее и машиниста поезда от большой трагедии. Ком подступил к горлу. Какая же она дура! Марина села на свой мешок и заплакала.

– Что, испугались? Не плачьте, все же хорошо, – мужчина подошел, начал собирать ее инвентарь. – Как вы так? Смотрю, поезд идет, а у вас – ноль реакции!

– Не знаю! Лопата застряла, а она же новая, дорогая, жалко, – всхлипывала Марина.

Мужчина как раз держал злосчастную лопату в руках.

– Ну, лопата так себе! Долго не прослужит. Да и точить ее надо, тупая вон. – Он засунул разодранную кепку в карман и показал на острие инструмента.

– Как это «так себе»? В магазине сказали – лучшая, – сопела носом Марина.

– Они что угодно скажут, лишь бы продать. А где ваш участок?

– Четвертое поле, там предпоследний ряд.

– А мой на третьем. Пойдемте, провожу. Я тоже туда шел. Потом лопату вашу возьму к себе и наточу. Или хозяин справится?

– А нет хозяина, я сама себе хозяйка.

– Оно и видно, – улыбнулся мужчина, и Марина покраснела, вспоминая только что произошедшее.

Они погрузили мешок на велосипед, взяли инвентарь и дошли до участка Марины, по дороге рассуждая о затянувшейся весне и несносной погоде.

– Кепку мне покажите, пока лопатой моей занимаетесь, я ее зашью. Или хозяйка справится?

– А нет никакой хозяйки, два года как скончалась. Один я…

Мужчина оглянулся и махнул рукой. Его сутулая спина показалась вдруг Марине какой-то родной. Сейчас она поставит чайник, приготовит перекус и займется кепкой.

Надо же как-то отблагодарить за спасенную лопату!

Последнее дело матери

«И если я раздам все имение мое и отдам тело мое на сожжение, а любви не имею, нет мне в том никакой пользы».

Апостол Павел

Ей снился сон, в котором дети переругались и передрались. Она даже видела, как один сын другого душит, как хватают друг друга за волосы дочери.

Когда этот страшный сон, наконец, ушел, она села на кровати. Солнце золотило край неба. Наступал новый день. Она слышала, как падает первый снег, но уже не могла его увидеть. А вот золотая полоса, поглощающая тьму, просматривалась хорошо.

Она прилегла обратно. Очень болела голова. Начиная с затылка, боль холодным свинцом шла к вискам, невыносимо давила и сковывала.

Ее шестидесятилетняя дочь, которая жила здесь же, видимо, еще спала. В доме было тихо, и только мерный стук часов и тихий шелест снега нарушали тишину. Ей снилось то, чего она больше всего боялась и чего бояться устала. Сегодня она должна принять решение и, наконец, сделать так, чтобы эти сны прекратились.