– Стоять, не то спущу на вас дракона! – проскрипел чародей.

Дейнар и Хлок остановились. Их рожи в полумраке казались масками, слепленными из соломы и глины, результатами чьего-то неумелого творчества.

– У него есть дракон? – спросил бывший вор.

Дейнар нервно шаркнул ножкой.

– Спроси сам…

Чародей поежился, вспомнив, что забыл набросить что-нибудь теплое. Ветер залетал под ночную рубашку и было, мягко говоря, неуютно. Хотя в молодые годы Балимор увлекался моржеванием, закалку он давно потерял, страдая обычными стариковскими болячками.

– Кто такие? Говорите, иначе спускаю дракона! – сказал чародей.

– У нас к вам дело, магистр. Мы, конечно, хорошо заплатим. – Дейнар отвесил неуклюжий поклон.

– Дело? – Балимор щурил подслеповатые глаза. – Дело? Почему ночью? Почему старому больному человеку покоя не даете? Сейчас дракона…

– Не надо! Если бы… того… не крайние обст… обстоятельства, мы бы, конечно…

Балимор вспомнил, что речь шла об оплате.

– Сколько? – перебил он Дейнара.

– Чего?..

– Сколько заплатите?

– Ну… того… много.

– Я не доверяю вашим рожам, – сказал старик, грозно топорща густые брови. – Вы разбойники и бандиты!

– Волшебник, не все ли вам равно? – спросил, набравшись храбрости, Хлок. – У вас тут чего, одни короли да герцоги ошиваются? А мы, значит, права не имеем?

Балимор пожалел, что у него нет дракона, которого можно было бы натравить на этих типов, или, на худой конец, выверны. Он бы с удовольствием понаблюдал, как сверкают их пятки в лесной тьме.

– Так и оставите путников на пороге? – спросил Дейнар.

– Вы, нахалы!.. Но проходите, будьте как дома. Лошадей привяжите там. В сарае есть сено.

Разбойники не заставили повторять дважды. Лошадей привязали, расседлали, задали корма, подхватили поклажу и ввалились в дом на глазах у изумленного Балимора.

Бросили скарб на пол, после чего, глядя честными глазами, потребовали ужин.

Чародей возмутился и спросил, с какой такой радости, а в ответ ему напомнили о неписанных законах гостеприимства.

Онемев от такого нахальства, Балимор напомнил себе, что сам виноват. Не надо было впускать – и голова не болела бы.

Видя, как жестоко терзают чародея душевные муки, Дейнар решил его немного утешить. С этой целью он вынул один из мешочков, набитых золотом, извлек из него сначала новенькую золотую монету – дулканский лирк – а потом немаленький такой рубин, похожий на капельку крови.

Кадык дернулся на тощей шее Балимора, ибо алчность ему была свойственна как всякому смертному (пусть и долгоживущему).

– Хорошо. Шут с вами, – проворчал он, отправляясь в экспедицию в подпол, где хранились съестные запасы. По пути обернулся, заметив, как разбойники, перешептываясь, вытаскивают из сумки бочонок с пивом.

Спускаясь, Балимор пытался вспомнить, висит ли у него над входом табличка «Таверна», и если да, то какой болван ее туда приколотил. И с какой надобностью?

Должно быть, решил чародей, появляясь в комнате в обнимку с горшками, это чья-то дружеская шутка. Вот только чья? Растерянность Балимора можно было понять. Прожив на свете два столетия, он не завел ни одного настоящего друга, и даже в лучшие годы приятелей его надо было искать с фонарями в солнечный полдень.

Разбойники решили помочь кряхтящему чародею, подхватили у него горшки, а потом слазили в подпол сами. Вернулись и сервировали стол, то есть, свалили на него все, что сумели найти. Разлили пиво по кружкам.

– Садись, старина, – сказал Дейнар, сгребая чародея в охапку и усаживая за стол. – Дернем. Хоть ничего покрепче нет… Нет?

Балимор покачал головой. Он и сам не отказался бы сейчас от порции хорошего деревенского самогона.

– Ну на нет и суда нет. Тогда пиво. Держи! – Дейнар ощерил нечищеные с позапрошлого года зубы. Хлок показал свои, которые не чистил уже лет пять. Балимор, поддавшись обаянию разбойников, продемонстрировал, что зубов у него нет вовсе.

Первая кружка пошла хорошо, пиво бухнулось на старые дрожжи, снова вгоняя разбойников в состояние развеселого разноса.

Чародей икнул, и давно забытые ощущения (из далекой молодости, проведенной в загулах при каком-то королевском дворе) хлынули потоком.

На третьей кружке Балимор начал радоваться нежданным гостям, а на пятой поймал себя на том, что внимательно-внимательно слушает речь Дейнара.

А послушать было что.

Первое время чародей считал, что ему рассказывают некую новомодную сказку и искренне потешался над ее перипетиями. Даже чуть не упал под стол, заливаясь старческим смехом, похожим на скрип ножа по стеклу.

Дейнар вернул его на место.

– А теперь серьезно, дед, – сказал он, глядя из-под выпуклых надбровных дух, напоминающих заросшие деревцами утесы. – Ты можешь это сделать?..

– Сделать что? – спросил Балимор, пережевывая деснами кусок козьего сыра.

Разбойник с завидным терпением пересказал, вкратце, то, что говорил минуту назад.

– Да вы, должно быть, рехнулись! – воскликнул чародей.

Улыбка сползла с его усов.

– Нет. И это самое интересное, – заметил Хлок, пожирая копченый окорок.

– Но… но…

Дейнар ухмыльнулся и положил ручищу на стариковские плечи.

– Мы слыхали, ты великий волшебник.

– Лучший волшебник, – поддакнул бывший вор.

– Самый лучший, – кивнул Дейнар, – и самый великий. Как там говорят? М… Всех времен и чего-то там…

– Народов, – подсказал Балимор автоматически.

– Вот именно! Да, то самое! Всех этих и этих тоже!.. – В пасти Хлока с чавканьем исчез большой маринованный помидор, сок потек по грязной щетине.

– Но это же нонсенс, – пробормотал чародей. – Впрочем…

– Соглашайся, мы щедро заплатим! – сказал Дейнар, обнимая Балимора запанибрата. – Ну! Чего, денег не надо? Золота? Подумай, сколько мы все можем поиметь с этого! В Фалвиндере, говорят, улицы драгоценными камешками выстланы! Решайся! На старости лет хоть поживешь как человек! Смотри! Что у тебя за халупа? Срам! Твое жилище разве что для собак годится, а не для величайшего магистра.

Балимор обвел взглядом обстановку, такую привычную, такую родную и нашел ее в высшей степени безобразной. Может, он и не мечтал о дворце, но уж точно не об этой берлоге.

«Ведь в самом деле, – подумал старик. – Я что, не достоин большего? Неужели так и помру в этом собачатнике?»

Балимор поднял обе руки и стукнул ими по столу, заставив провизию подпрыгнуть. Глаза чародея замерцали.

Разбойники переглянулись с усмешками: попался, старый пень!

– Ну, что скажешь? – спросил Хлок, выплюнув на пол кости от рыбы.

Балимор приосанился, глянув на гостей свысока, пошамкал беззубым ртом и поправил колпак.

– По рукам, господа бандиты!

– Э, ладно, только мы не бандиты… Предпочитаем «искатели приключений», – сказал Дейнар. Его в глубине очень нежная душа, которую не успели до конца испортить годы службы в королевском войске и карьера криминального элемента, всегда протестовала против подобных определений.

– По рукам, господа искатели приключений! Я это сделаю! Но! – Балимор поднял палец. – Заключим договор. У меня есть свои условия.

– Тридцать процентов тебе, остальное нам! – тут же сказал Хлок.

– Нет, нет, нет! – захихикал чародей, потирая ручки с неприятным шуршащим звуком. – Нет, нет, нет! Дело не в процентах. В качестве платы за свою услугу я хочу нечто совсем другое!..

И он торжествующе поглядел на гостей, довольный до крайности мыслью, которая минуту назад пришла ему в голову.

Разбойники инстинктивно напряглись. Как всякие личности, подозрительные с точки зрения честного обывателя, они были подозрительными по натуре.

– Чего же ты хочешь? Говори! Обсудим.

Балимор зажмурился от удовольствия, мотнул головой и прошамкал:

– Сущие пустяки…

* * *

– …И всего-то? – удивились разбойники через минуту, услышав, какие условия выдвигает старый пенек.

– Всего-то.

– А! А мы думали… Тогда мы согласны. Тащи, чародей, свою бумагу – пора приступать к делу… К утру желательно закончить!

Дейнар швырнул на стол тубус из толстой кожи, похищенный у Хринга Кривоноса. Содержимое его, отмеченное эльфийской печатью Аладии, должно было, по мысли разбойников, сыграть важную роль в предприятии.

Бумагу Балимор составил по всем правилам, прочел вслух пункты договора – разбойники грамотой не владели даже на уровне азов – и заставил поставить внизу документа два крестика.

С этой задачей Хлок и Дейнар справились блестяще. Крестики получились почти не кривые.

– Великолепно, – сказал Балимор и спрятал бумагу за пазуху.

Кудахча от удовольствия и весело прихрамывая, чародей отправился в лабораторию.

Работа закипела. Разбойники помогали чем могли – сидели за столом, набивая животы, и хлестали пивко, время от времени подбадривая Балимора.

Иной бы возмутился и обложил нахалов как положено, но старик не обращал внимания на разбойничьи манеры. В конце концов, от козла молока не требуют.

Забулькал котел, водруженный на огонь, и в нем уже варились какие-то пахучие травы. Время от времени помешивая эту бурду, Балимор произносил заклинания. Услышав очередную абракадабру, Дейнар и Хлок принялись хихикать. По их мнению, правду говорила молва: все маги сумасшедшие. Какой нормальный станет заниматься этим?

С другой стороны, факт неоспоримый – абракадабра творит чудеса, а именно чудо и требовалось сейчас разбойникам.

Подготовка длилась и длилась. Хлок и Дейнар начали клевать носами, но предпринимали героические усилия, чтобы не отрубиться. Бурный выдался вечерок, не менее бурной была и ночь. Усталость не жалела даже тех, у кого впереди грандиозные свершения.

И чего чародей резину тянет?

Дейнар приоткрыл один глаза, видя, как плавно раскачивается задымленная курящимся гербарием комната. Фигура Балимора передвигалась то туда, то сюда, словно не человек это был, а призрак. Чародей бормотал формулы, расставлял на полу у очага какие-то штуковины и всматривался в большую растрепанную книгу, лежащую на пюпитре.

– Хорошее заклинание, – говорил Балимор, переплетая пальцы. – Наконец-то, подвернулся случай использовать…

Хлок, видевший уже пятый сон подряд, почувствовал, как в воздухе пахнет цветами. Цветы он не любил, а потому, недовольный проснулся и велел всем убираться к троллевой матери.

В ответ послышался смех. Бывший вор поискал глазами его источник, но в дыму узрел только чьи-то смутные телодвижения.

– Ну-с, – сказал кто-то неподалеку. – Пожалуй, можно начинать!

Разбойники, давно позабывшие, кто они и где они, так и не увидели великолепного зрелища. Вырубились приятели одновременно, что Балимору было только на руку.

Дом чародея дрожал, и из окон то и дело вырывались пучки разноцветного сияния.

Но – никто видеть этого не мог. Увы.

Глава четвертая

Дейнару снилось, что он в армии и лежит на дырявом тюфяке в палатке, продуваемой всеми ветрами. Воняло, несмотря на сквозняк, словно на помойке. Особенно благоухали чьи-то онучи, запах которых способен был свалить с ног целое неприятельское войско.

Согласно традиции, в половине пятого утра по лагерю разнесся хриплый звук рога. Началась побудка. Сотники, все сплошь с похмелья, а потому не в настроении больше обычного, заголосили разом, словно стая простуженных ворон.

– Подъем, обезьяны!

– Подъем, уроды недоделанные!

– Подъем, козлы!

Среди прочих надрывался сотник по кличке Висельник. Сунув голову в палатку, он обложил солдат бранью и сообщил, что, если через минуту они еще будут валяться, взвод наградят очистительными работами в выгребной яме.

Дисциплина способствует привитию нужных рефлексов. Дейнар, проведший под знаменами короля Бруссиана целых три года, успел выработать несколько таких, способных облегчить жизнь солдату.