Раззадорив Тита, я поспешил извиниться перед ним и подобрал гитару. Эта гитара была настолько дешевой, что мне всегда казалось, что у нее какие-то особенные дешевые струны, которых нет ни у одной другой гитары. Но правда была в том, что я забросил обучение, и для меня этот инструмент был просто игрушкой для некоторой эмоциональной разрядки.

– И вот специально для Тита Великого звучит новая песня!

Я уселся на край кровати, в то время как Тит застыл передо мной со своими обвисшими щечками на мордахе. После нескольких успешно сыгранных аккордов мне нужно было одновременно подпевать, а я этого не умел:

– Вся моя…

Я сбился и попытался снова:

– Вся моя…

Я запутался, и это вызвало улыбку у меня на лице. Теперь оставалось играть небрежно нарочно, чтобы не ударить лицом в грязь перед Титом:

– Вся жизнь моя! Моя!

Из меня вырвался ужасный отчаянный крик – то, чего я никак не ожидал. Тит, до этого внимательно следивший за моими движениями, отпрыгнул в сторону, а я затерялся в короткой яростной игре импровизаций, прежде чем смог остановиться. Остановился я только, когда понял, что достиг предела, и следующий взмах уже должен был порвать струны гитары. Я потерянно взглянул на Тита – нас разделяло отвратительное молчание, но комната до сих пор пронзительно звенела и тряслась после моего крика. От бессилия я откинулся назад и уставился в потолок. Намечтавшись вдоволь, я уже закрыл глаза.

В следующее мгновение я уже сидел в комнате с выключенным светом перед мерцающим экраном телевизора. Я раскачивался в кресле и заканчивал с тарелкой слипшихся макарон, пока Алекс Дастер заканчивал свою игру с одурманенным властью картежником Томом Досфуллером:

– Жалкий немец. Артист от мира тафгаев, – повествовал голос Алекса Дастера за кадром. Они с Досфуллером остались вдвоем на крыше небоскреба, где тот любил проводить крупные игровые вечера. Однако в эту ночь стол перевернулся на Досфуллера.

Главный герой больше ненавидел людей, а не немцев, спешу заметить. И эта ненависть была очень точной. Я знал много немцев, и мы иногда даже неплохо разговаривали, правда, на английском языке. Я запомнил то, что улыбки на их лицах выглядят так, как будто вы заставляете их улыбаться. Заблуждения в превосходстве исторически вскормили эту нацию. Никто не стремился скрывать свою правоту больше, чем немцы, и от этой правды не убежишь.

– Ты решил, что это твой последний крестовый поход, или ты все-таки потерял дар речи на время? – Алекс Дастер навел дуло пистолета на крупную голову хныкающего Досфуллера.

– Что ты хочешь от меня? Я всего лишь играю в кости, я не знаю, кто двигает эти бриллианты! – жалобно провопил Досфуллер.

– А я всего лишь играюсь с твоей жизнью этой ночью, – Дастер надавил ботинком на грудь Досфуллера и приблизился к нему с этими словами, затем озвучив свои намерения для зрителя. – До смертельного выстрела Досфуллера отделял один крик ворона с истерзанной душой в этом диком городе.

– Эй, Мистер Трюи, это он отвечает за слежку! Все, что я знаю! Трюи организовывает наблюдение, и, скорее всего, команду для дела собирает тоже он, – Досфуллер заговорил.

– Где я могу отыскать его?

– Ха-ха, ты точно сошел с ума, Дастер! Ты занялся поиском не тех людей, и скоро ты встанешь на дорогу, на которой тебе суждено заблудиться. Смерть уже выгравировала твое имя на камне. Этот камень там, в туманном лесу, под отсутствующим небом! Один протянутый серый взор над тобою! Вечное удушье ждет всех, кто туда идет.

– Досфуллер спятил и начал бредить, – сказал про себя Алекс Дастер и продолжил: – Я крепко сжал рукоятку кольта, мне оставалось покончить с прогнившим аферистом навсегда. Через секунду черное небо перед моими глазами затянулось лучами света и потащило меня ввысь. Я застыл, и снизу затрубила канонада. Пули лишь останавливались под ногами, я был вне реального мира.

– Дерево! Дерево предаст тебя! И ее рука срубит его, как только ты поддашься гордыне! – злой, демонический смех неизвестного происхождения заполнил тишину, и гигантское чудовищное дерево обрушилось на Алекса Дастера из ниоткуда. Сокрушив детектива с огромной силой, оно прибило его к земле.

– Свет резко пронзил меня, и я снова нашел себя на крыше. Только Досфуллера уже на ней не было. В эту минуту вбежал Бабс…

Эпизод закончился немой сценой с Алексом Дастером, лежащим на крыше, и его низкорослым чудаковатым партнером Бабсом, недоумевающе выглядывающим из чердачного люка. Заиграла песня White Zombie, и создатели дали титры.

Вдруг я перестал различать звуки и кадры перед глазами, мой взор был просто уставлен в экран.

Редкий момент, когда ты честен перед собой. Ты не думаешь ни о чем, ты не заметишь никого. Ты смотришь на экран и ищешь отдельные предметы, которые будут существовать сами по себе, текст превратится в отдельные символы, которые ничего не значат. Кто ты и зачем ведешь этот бой?

В эту секунду я достал карточку Доктора Годарда и не задерживаясь набрал номер, указанный на ней. Еще через несколько секунд на том конце я услышал весьма приятный женский голос, и мне стало немного не по себе:

– Добрый вечер, Вы позвонили в офис Доктора Годарда. Чем я могу Вам помочь?

– Вы, наверное, ничем, но я хотел бы записаться к Доктору Годарду на сеанс.

Строгий, но все еще бархатный голос девушки мгновенно расположил меня к ней.

– К сожалению, это невозможно.

– Почему?

– Вы позвонили слишком поздно.

– Но Вы ведь взяли трубку, или это что-то из серии для раздумий? Просто на карте не указано время, когда можно ему звонить.

– Карте? Мы давно не выпускаем эти карты. Вам повезло, что я задержалась сегодня, так бы Вы даже не дозвонились.

– Значит, я могу записаться?

– Нет, Вы должны заполнить анкету, прежде чем увидеться с Доктором. Но сегодня это не получится сделать, потому что я уже выключила компьютер. Поэтому Вам не повезло.

Она отпиралась с таким наивным ехидством, что мне не хотелось заканчивать этот разговор.

– Скажите, я могу записаться хотя бы завтра?

– Мы можем договориться встретиться завтра утром. Личная беседа – обязательный этап перед принятием клиента на сеанс. Вас это устраивает?

– Увы, я завтра работаю.

– Это можно сделать рано утром. Заполнение анкеты много времени не займет, но выбор за Вами.

– Хорошо, я не против.

Я записал место встречи в стареньком потертом студенческом билете, который мне пришлось потерять, чтобы сохранить у себя, и мы попрощались.

Как и всегда, я почувствовал опустошение сразу после оживленного разговора. Тит уже дремал на полу, я отправился на кухню и оставил тарелку в раковине. Я достал две банки «Гиннесса» из холодильника и оставил их на столе. Перед финальным аккордом мне захотелось посмотреть на свое лицо.

В ванной комнате в родных потемках мое лицо отслаивается, оно похоже на грим дьявола. Я смотрюсь в зеркало и говорю себе: «Взгляни в эти глаза – это глаза мертвеца через несколько месяцев». Затем я улыбаюсь.

Вскоре я собрался с силами и вернулся на кухню, взялся отмывать тарелку от уже засохших пятен. Запомни, лучше делать это сразу.

Позже, уже почти утром, Детройт принимал Чикаго в очередной игре «регулярки». После обмена Панарина Блэкхоукс тоже смотрелись неважно. Тот обмен в Коламбус был самой большой чикагской ошибкой с тех пор, как Аль Капоне переспал с Сифозной Мэри в борделе.

В первом периоде шайб в сетке ворот никто так и не увидел, поэтому меня отбросило в крепкий сон, который никак не беспокоил приглушенный голос новых комментаторов. Лиге не хватало Гэри Торна и грубости, как футболу магии и Энди Грея.

Переливающийся свет от компьютерного дисплея омывал комнату. Я коряво спал в кресле, уткнувшись лицом в холодную и жесткую поверхность стола. Среди пустых алюминиевых банок на столе была и карточка с подписью: «Не видно конца? Доктор Годард и его психотерапия помогут Вам в поиске!»

День 2. Шаг навстречу аду

1

Адрес, который продиктовала девушка по телефону прошлым вечером, показался мне довольно своеобразным местом для упражнений в психологическом консультировании, но Доктор Годард, должно быть, больше понимает, что делает. Это была типичная заправочная станция с дерьмовой закусочной неподалеку. Я встал за несколько часов до встречи, и если бы я не заснул во время игры, мне бы, наверное, удалось поспать всего часа два. Я прочитал, как добраться до места на маршрутке, и молился, чтобы водитель не отвез меня на какую-нибудь заброшенную остановку за храмом, где меня благополучно убьют деклассированные элементы. Затем, добравшись до нужного пункта А, оставалось немного пройтись пешком вперед по трассе до пункта Б.

Даже в шесть часов утра на заправке удается поймать некоторые признаки жизни: автомобили редких путешественников устраивают водопой у покрывшихся ржавчиной колонок с топливом, пока сами владельцы покупают парочку пончиков в придачу на кассе. Мусорные баки рядом с парковочной зоной были давно забиты, а одна буква в названии закусочной, очевидно, была украдена с вывески. Не самый большой эстетический прогресс, но зато здесь и там были мелкие останки нашей эпохи.

Докурив, я направился в закусочную, так как встретиться мы должны были именно там. По пути мне удалось разглядеть крайне занимательную сцену в салоне задрипанной «Нивы»: два пухляка никак не могли поделить пивную баклаху. Как только один из них, не дождавшись своей очереди испить из священного сосуда, тянулся к бутылке, между ними сразу же затевалась драка, и так по кругу.

Предприятие общепита на удивление оказалось довольно просторным и приятным глазу, хотя бы тем, что не было похоже на советскую столовую. Акцент на столовой, мой дорогой защитник былых времен. Внутри оказалось заселено меньше половины столиков, но некоторые люди бродили еще по мини-маркету, занимающему треть помещения.

Я начал оглядывать каждый столик в поиске человека, хотя бы усами напоминающего доктора, но безуспешно. Когда я передвигался по рядам, мое внимание привлекла только рыжеволосая девушка в белой блузке, изящно выгибающая кисть руки с каждым глотком кофе. Неужели она была Доктором Годардом? Я сказал себе, что еще один обход, и пора ехать. Так, я загнал себя в тупик, и когда уже собирался уходить, из-за спины раздался знакомый хрупкий голос:

– Извините, Вы, наверное, меня ищете.

Я повернулся и увидел ту девушку с густыми огненными волосами. Осознание того, что она была роковой женщиной в этом фильме, было в какой-то мере очень горьким. Она пригласила меня за столик. Я сел напротив и в качестве приветствия сказал правду, которую она, видимо, посчитала за шутку:

– А, да, доброе утро. А я собирался поехать домой.

Она осторожно улыбнулась, но я все равно почувствовал искренность в ее реакции, поэтому мне пришлось скромно улыбнуться в ответ. Я показывал улыбку слишком часто и больше в качестве защитного механизма, поэтому у некоторых людей заслуженно возникали сомнения в моих умственных способностях, и я не винил их. То, что вы можете расположить к себе человека своей улыбкой, – это сказка, продающаяся в комплекте с веревкой и мылом.

– Я знаю, это не то, что люди ожидают от своей первой встречи, но мы ведь не построили это место своими руками, – это прозвучало так, как будто она извинялась передо мной.

– Да нет, меня все устраивает. Просто, честно говоря, я ожидал увидеть и самого Доктора, когда Вы сказали про личную беседу.

– Я секретарь Доктора Годарда. Он просит меня провести короткую встречу с клиентом, чтобы убедиться, что это стоит его времени.

Было очень любопытно то, как она выразила это. В конечном счете именно она принимала решение, стоило ли это времени Доктора Годарда, поскольку его здесь не было. Или все-таки был какой-то телемост, судя по тому, что она начала рыться в своей сумочке?

– А Вам что, хочется вставать рано утром ради таких встреч? – я любезно спросил ее, стараясь, чтобы она не смогла услышать в моих словах что-то не то и обидеться.