– Надо же… Кстати, не сочти за бестактность, ты такой смугленький, но говоришь чисто и имя русское. Ты кто по национальности? То есть мне-то все равно, просто любопытно.

– Да я привык. Часто спрашивают. Моя мама как-то отдыхала в Египте… и там у нее случился роман. Такой обычный курортный роман, ну, а я, вот, итогом.

– О! Восхитительная история! Кофе на верхней полке, загрузи его, кстати, в машину. А, что, твоя мама будет жить с нами? На всякий случай: заранее не одобряю.

– Нет, – поспешил заверить парень. – Мама сейчас в Индии. Да и есть у нее своя квартира. Но она там редко появляется – путешествует…

– При случае расскажешь поподробнее. Похоже, удивительная особа! Как кофеек?

– Спасибо, очень вкусно.

– Еще бы! Три куска сахара! Ну да кто вам считает? Так что там с твоей статистикой? Звонишь незнакомцам, спрашиваешь, какими колготками они пользуются? Ты еще учишься? На каком курсе?

– Кхм. Я уже отучился. И шесть лет как работаю.

– Да? Это сколько же тебе сейчас?

– Двадцать восемь.

– Н-да… По вам, арабам, фиг догадаешься. Ты выглядишь на двадцать.

– Правда? – расстроился он.

– Ну, на двадцать пять. Вообще, я просто намного старше, поэтому восприятие у меня этакое «покровительственное». Не обращай внимания.

– Мужчинам хочется выглядеть взрослее, – ответил он. – Подождите! Подожди. Тебя же загрузили только сегодня, как это ты можешь быть старше меня?!

– А откуда меня загрузили, ты знаешь?

– Ну да, проект такой «Одушевленные дома», это их разработка.

– Их разработка – это придумать, как использовать мозги реальных людей.

– Да, точно… мне что-то такое говорили… То есть, вы были реальным человеком? И сколько вам лет?

– Ну, знаешь… не будем ссориться в первый же день. Расскажи лучше про свою статистику. Что вы там статистируете?

Сева подошел к раковине, помыл кружку и вернул ее опять в кофемашину.

– Это удивительная профессия. Мы, между прочим, делаем множество открытий.

– Да ладно? Это какие, например?

Севастьян взял сумку, оставленную в коридоре, перенес ее на кухню. Подошел к холодильнику, распахнул его, начал перекладывать в него продукты.

– Например… В одном небольшом городке в один год произошел резкий скачок разводов. А потом опять все в порядке, обычная статистика. Интересно – с чего это? Стали разбираться. Городок существовал за счет одного градообразующего завода, который работал круглосуточно. Смены – и днем, и ночью. За шестьдесят лет существования он не вставал ни разу. А тут – авария. Завод замер. И работяг отпустили по домам.

– Ох ты ж! – восхитилась Катерина. – А дома – их не ждали верные жены?

– Ну да. И итогом – всплеск разводов.

– А еще?! – потребовала добавки Катерина.

Сева растерялся.

– Э-э… Я бы с радостью рассказал, это моя любимая тема, но… можно я осмотрюсь? И я хотел бы разложить вещи…

– А кто тебе мешает? Ты можешь раскладываться и болтать. С продуктами это, вроде, вполне сработало…

– С продуктами думать не надо было.

– Ах, ну да! Мужчины не умеют думать и говорить одновременно. Был у вас один, Юлий Цезарь. Так о нем до сих пор помнят – мол, четыре дела за раз делал! Наивные. Для женщины это даже не средний уровень. Иди, распаковывай свои подштанники, успеем еще наобщаться.

– Ладно… – смущенно проговорил парень.

Сева прошел из кухни через зал в спальню (там у Катерины не было доступа обозрения), послышался звук открывающихся шкафов и ящиков.

– Как там обстановка? – спросила Катерина. – Опиши, мне не видно.

– Кровать двуспальная, большая. Шкаф встроенный. Тумбочка прикроватная с электронными часами…

– А окно?

– Да, здесь выход на вторую веранду. Она больше, чем на кухне.

– Ух ты ж! Опиши! Только говори погромче! Там тоже лес?

– Нет! Здесь река! – раздался голос.

– Река?! Ну-ну!

– Она не широкая. На другом берегу – домики. Берег не ровный, как бы островками. Слушай, тебе же через неделю должны дополнительные сенсоры вывести, сама все увидишь!

– Неделя! – возмутилась Катерина. – Это когда еще будет! Вчера я каталась к стоматологу и планировала купить пальто на осень, а сегодня… я пока даже не знаю, как реагировать на сегодня!

– Могу сфотографировать, – предложил Сева. – На телефон.

Но Катерина вдруг передумала.

– Знаешь, пожалуй, ты прав. Не стоит спешить. В теперешней моей жизни, полагаю, будет маловато развлечений. Так что предвкушение – это то, что надо. Предвкушение вообще – вишенка на торте ожиданий.

Сева вышел в зал и посмотрел в тот угол, откуда шел голос.

– Катерина, не переживай. Я думаю, все будет не так плохо. А пока… я могу установить ноут здесь, в общей комнате. Телевизора-то нет. Буду уходить на работу – включу какие-нибудь сериалы… Только вот переключить ты не сможешь. Максим Леонидович говорил, что к сети подключить тебя пока невозможно.

– Да… С этим, кстати, надо будет разобраться. Слух, голос, зрение и кофеварка! Потрясающий набор возможностей!

– Я могу поставить голосовое управление, но бот может увидеть в тебе бота, и я не знаю, чем это все закончится…

– С чего бы меня приняли за бота?

– Ну, у тебя голос не совсем… как бы… А что ты хочешь посмотреть?

Она задумалась.

– Тут выяснилось, что из моей памяти исчезло шестнадцать лет. Так что… удиви меня. В хорошем смысле этого понятия.

Весь оставшийся день они смотрели кино и обсуждали увиденное. Около одиннадцати вечера Сева пожелал спокойной ночи и отправился спать. Завтра ожидалась суббота. В комнате погас свет, дом погрузился в темноту, тишину и размышления.

Катерина не показывала страха, но ей было страшно. Она позволила потоку мыслей бесконтрольно политься через сознание.

«Азы любого психолога: отрицание-гнев-торг-отчаяние… скорее бы дойти до принятия. Уже пора-пора… Да, у меня нет ничего, кроме меня. Но это же круто. Живое сознание… Кто-то из психологов говорил, что сознание невозможно без тела… Кто? Курпатов, кажется. Плюнуть бы еретику в левый глаз. Кстати, мы с ним одногодки. Это тут причем? Курпатов не верит в душу, с его точки зрения, душа – это побочный механизм тушки тела. Этот гад настолько убедителен, что просто жуть! Он вообще жив там еще? А Черниговская – верит в душу. Она – тоже убедительна. Кому я хочу верить? Душа живет в мозге, или душа – продукт мозга?

Как же чешется кухня… Стоп! Что я только что подумала?! «Чешется кухня»?! Все, начинаю сходить с ума… Сумасшедший дом в прямом смысле этого слова! Это забавно, да…»

Ей вспомнились фильмы ужасов, который они видела еще «в той» жизни. И, хотя про сумасшедшие дома она ничего такого не припомнила, но и призраки, и какие-то неведомые барабашки в памяти всплыли и даже позабавили.

Постепенно мысли путались, волнения утихали, и Катерина погрузилась в сон.

Сон провел ее сквозь все упомянутые этапы, застряв ненадолго на отчаянии. Но утром Катерина взяла себя в руки. И в ее голосе звучали только бодрость, оптимизм и решимость.

Едва ее новый квартирант вышел из спальни, как был застигнут жизнерадостным возгласом.

– Доброе утро, Сева! У нас масса дел на сегодня!

– Дела? Какие? – сонно поинтересовался он. И добавил: – Доброе утро.

– Сегодня – суббота! Сегодня же суббота? Пора обустраиваться!

– Что делать? – не понял он.

– Здесь скучно. Дизайнер как-то не сильно напрягался, когда тут все проектировал. Я бы даже не назвала этого сатрапа дизайнером. Глазу не за что уцепиться. Уволить гниду!

– Почему? – не понял Сева то ли спросонья, то ли не находил в интерьере ничего ужасного.

Катерина фыркнула.

– Сева. Вот дали тебе техническое задание: составить интерьер для инвалида, которого даже с места сдвинуть нельзя. И как же надо не любить людей и свою профессию, чтобы придумать вот ЭТО! Вообрази, что бессчетное количество единиц времени тебе нужно смотреть на эти стильные аляповатые картины, в которых ни добра, ни загадки! Отловить бы этого дизайнера, да заставить любоваться на свою работу с утра до вечера!

– И что ты предлагаешь? – миролюбиво спросил Сева. Катерина поняла, что парню приходилось жить в семье с несносной женщиной – такое терпение не появляется из неоткуда, а в буддизме парня трудно было заподозрить.

– Стиль хюгге! – вынесла свое решение Катерина. – Он наверняка уже не так моден, как шестнадцать лет назад, а значит, на рынке есть масса премилых вещичек за полцены от тех, кто «наигрался». Но сначала попей кофе.

– Спасибо. Кофе – да… и поесть бы еще чего-нибудь…

– Иди, ешь. Я могу видеть, что на кухне – зрение переключается. Странно это все, кстати.

Она пронаблюдала, как парень приготовил себе яичницу, отметила, что не чувствует запахов. Опечалилась. Обрадовалась. Сдержала несколько комментариев. Выиграла битву с самой собой по предотвращению ненужных советов, которые вот прям сыпались в мозг, как из рога изобилия. Дотерпела до конца завтрака.

Через полчаса завтрак был съеден, посуда вымыта.

– Сева, возьми листик с ручкой и записывай!

– На телефон можно?

– Можно. Но листик надежнее. Итак! Купи кресло-качалку. Или просто кресло, но не современную какость, а такое уютное, добрячее кресло. Штук пять подушек, непременно в самотканых наволочках. Или меховых. Или покажешь, я выберу. Дальше: пледы два минимум! Лучше три. И покрывало на этот жуткий диван.

– Зачем?

– Надо, Сева. Надо. Потом найти качественные репродукции в рамах на замену этого минималистического кошмара. Предпочтительно «Дети бегут от грозы» Маковского и, пожалуй, «Неизвестную» Крамского. Но можно и Куинджи, даже лучше Куинджи. Дальше, нужна нормальная деревянная тумбочка или буфет.

– Катерина, это же до фига дорого! Даже если покупать с рук.

– А ты думал? Такой дом, как я – требует соответствующего обращения. Но успокойся. Обратись в службу поддержки, скажи, я потребовала. Леонидычу поясни, что иначе – никак! И включи комп, я еще кой-чего выберу.

– Это все твое «хюгге»?

– Оно, родимое. И ты обречен на уют. Не трепыхайся.

– Катерина, а ты диктатор.

– Вовсе нет. Это мелочи – которые позволяют женщине справиться с печалями. Разве тебе нужен дом-меланхолик? Дом-нытик? А ворчливый дом хочешь? Нет? Так оптимизм нужно создавать! И за любой женщиной нужно ухаживать. Всегда. Даже, если она – дом.

– Понял, понял…

– И потом, ты осознаешь, что я заперта в этой комнате? Я не могу выйти отсюда, даже передвинуть мебель по своему усмотрению. Даже салфетку поправить на журнальном столике…

– Какую салфетку? – не понял Сева.

– Гипотетическую. Самое малое, что ты можешь для меня сделать – это облагородить картинку перед моими глазами.

Сева покорно кивнул. В глубине души он был рад, что Катерина заваливает его заданиями. Когда он узнал, что душа его дома когда-то была человеком, его захлестнул такой ужас, что потребовалось все отработанное годами мужество, чтобы ни вылить на Катерину безотчетную панику сострадания. Сева решил, что Катерина просто пока не осознала до конца произошедшее, поэтому такая спокойная. И мысленно готовился, что вот-вот – и его новый дом сорвется, «слетит с катушек», и, чтобы отодвинуть это неизбежное (как ему казалось) событие, он был готов бегать по магазинам и блошиным рынкам.

Обустройство заняло чуть больше недели. Сева не возражал бушующим переменам, а вот Леонидович – оспаривал каждый чек. Впрочем, безуспешно. Складывалось впечатление, что он спорит больше из спортивного интереса, чем по необходимости. Катерина догадалась, что проект «Одушевленные дома» шикарно финансируется. И, похоже, сам Леонидыч выиграл немалые гранды. И чудненько, будем пользоваться.

Глава 3. Бабуленька