Слушая вполуха, как внучка бормочет нежности Эсмеральде и проклятия брату и Жермену, я пыталась уловить, что происходит внизу.

Звонкий мальчишеский голос выкрикивал оправдания, более низкий и уверенный мужской баритон что-то ему втолковывал. Слов было не разобрать. Однако Роджер говорил – я не слышала ни хрипа, ни кашля… Уже неплохо.

Даже смог накричать на детей! Ему и раньше случалось напрягать голосовые связки – как и любому родителю, тем более на открытом пространстве, – но всякий раз после крика он срывал голос и закашливался, пытаясь прочистить горло. Макьюэн сказал, что это лишь небольшой шажок вперед и до полного исцеления еще далеко.

Удалось ли мне хоть немного помочь?

Я скептически посмотрела на ладонь. Она выглядела как обычно: пятна от черники; почти затянувшийся порез на среднем пальце; ожог на большом (пламя очага перекинулось на бекон, и я взялась за рукоять чугунной сковородки на ножках, забыв о прихватке). Никаких признаков голубого свечения.

– Что это, бабуля? – Аманда свесилась со стола, разглядывая мою руку.

– Ты про темное пятно? По-моему, чернила. Я вчера заполняла историю болезни одной пациентки, Кирсти Уилсон. У нее сыпь. – Сначала я решила, что это реакция на ядовитый сумах, но сыпь все никак не проходила. Хотя температура была нормальной. Может, крапивница? Или проявление атипичного псориаза?

– Нет, вот тута! – Мэнди ткнула пухлым влажным пальчиком в основание ладони. – Буква! – Внучка вытянула шею, чтобы разглядеть получше; черные кудряшки щекотали мне кожу. – Буква «Д»! Как в «Дземми»! – ликующе заявила она. Но тут же насупилась. – Ненавизу Дземми.

– Кхм…

Я пришла в замешательство. Это действительно была буква «Д». Тонкий белый шрам почти сошел и виднелся лишь под определенным углом. Джейми нацарапал на моей руке первую букву своего имени, когда я покидала его перед битвой при Каллодене. Оставляла на верную смерть, убегая сквозь камни, чтобы спасти нерожденного ребенка. Нашего ребенка. А если бы я этого не сделала?

Я посмотрела на кареглазую, темноволосую внучку – прекрасную, как наливное яблочко. Снаружи послышался дружный хохот: отец и сын над чем-то смеялись. Нам с Джейми пришлось жить порознь долгих двадцать лет, полных боли, опасности и страданий. Но оно того стоило.

– Это первая буква имени дедушки. Его ведь зовут Джейми, – пояснила я малышке.

Она кивнула, полностью удовлетворенная ответом, и прижала к груди мокрую Эсмеральду. Я коснулась внучкиной раскрасневшейся щеки, на мгновение представив, что мои пальцы источают голубое сияние.

– Мэнди, какого цвета мои волосы? – спросила я, поддавшись внезапному порыву.

«Когда твои волосы станут белыми, ты обретешь полную силу». Так сказала мне старуха-знахарка из племени тускарора много лет назад. Она наговорила еще кучу других странных вещей.

Мэнди внимательно посмотрела на меня и решительно заявила:

– Пятнистого!

– Что?.. Святые небеса, откуда ты взяла это слово?

– Дядя Джо научил. Он говорит, что старый Барсук такого цвета.

– Что еще за барсук?

– Песик тети Гейл.

– Что ж, – пробормотала я. – Значит, еще не время. Ладно, солнышко. Пойдем-ка повесим Эсмеральду сушиться.

6
Охотник вернулся с холмов^[22]

Джейми с Брианной вернулись ближе к вечеру – с парой белок, дюжиной голубей и рваным заляпанным мешком, в котором обнаружилось нечто похожее на останки жертвы кровавого убийства.

– Это что, ужин? – спросила я, осторожно ткнув ногой кость, торчащую из скользкого, местами покрытого шерстью месива. От него исходил железистый, словно из лавки мясника, запах с едва заметными тухлыми нотками. Однако процесс разложения еще не начался.

– Да, саксоночка. Если получится. – Джейми подошел и хмуро взглянул на изуродованную тушу. – Я тебе помогу. Но сначала хлебну чуток виски.

Его штаны и рубашка были так сильно заляпаны, что я не сразу заметила пропитанную кровью тряпицу вокруг голени. К тому же Джейми прихрамывал. Удивленно приподняв бровь, я направилась к корзине с едой, инструментами и кое-какими лекарствами, которую каждое утро притаскивала на место строительства.

– Судя по всему, в мешке – останки оленя. Неужто ты разорвал его голыми руками?

– Нет. Это сделал медведь, – с непроницаемым лицом сказала Бри. Джейми промычал что-то невнятное.

Отец и дочь обменялись загадочными взглядами.

– Медведь, значит. – Я глубоко вздохнула и указала на рубашку мужа. – Ясно. И какая часть этой крови принадлежит тебе?

– Всего пара капель, – невозмутимо ответил он и сел на Большое бревно. – Виски есть?

Я внимательно посмотрела на дочь – чумазую, в заляпанной птичьим пометом юбке. Похоже, Бри не пострадала. Ее освещенное солнцем лицо сияло счастьем. Я не удержалась от улыбки.

– Вон там висит фляга с виски, – кивнула я в сторону большой ели на дальнем конце участка. – Можешь сбегать за ней, пока буду осматривать рану?

– Конечно! А где Мэнди и Джем?

– Когда видела их в последний раз – играли у ручья с Эйданом и его братьями. Не волнуйся, – успокоила я, заметив, что Брианна нервно закусила нижнюю губу. – Там совсем мелко. К тому же Фанни обещала присмотреть за Мэнди, если та захочет собирать пиявок. На Фанни всегда можно положиться.

– Ладно, – неуверенно сказала Бри, борясь с материнским инстинктом, который требовал немедленно вытащить Мэнди из ручья. – Полагаю, я видела Фанни вчера вечером, но совершенно ее не помню. Где она живет?

– С нами, – сообщил Джейми. – Ай!

– Не дергайся! – Я раздвинула рану двумя пальцами, промывая ее солевым раствором. – Ты же не хочешь умереть от столбняка?

– А если бы я сказал «да»? Что бы ты сделала, саксоночка?

– То же самое, что делаю сейчас. Хочешь ты или нет, я этого не допущу.

– Так зачем спрашиваешь? – Джейми отклонился назад, опершись на ладони и вытянув ногу. Затем взглянул на дочь. – Фанни – сирота. Твой брат взял девчушку под свою защиту.

Бри на мгновение застыла с непроницаемым выражением лица. Выглядело довольно забавно.

– Мой брат?.. Уилли? – настороженно спросила она.

– Насколько мне известно, другого у тебя нет. Хотя можешь уточнить у мамы, – улыбнулся Джейми. – Да, Уильям… Господи Иисусе! Саксоночка, ты хуже медведя!

Он закрыл глаза – то ли от нежелания лицезреть манипуляции с ногой (я немного расширила рану, очищая ее скальпелем; травма не представляла угрозу для жизни, но когти медведя оставили на голени глубокий порез, так что я вовсе не шутила насчет столбняка), то ли чтобы дать Бри возможность переварить информацию.

Дочь посмотрела на него, склонив голову к плечу.

– Так значит… – медленно произнесла она, – Уилли знает, что ты его настоящий отец?

Джейми поморщился, не открывая глаз.

– Знает.

– Очевидно, он от новости не в восторге. – Брианна усмехнулась уголком губ, однако в ее глазах и голосе читалось сочувствие.

– Скорее всего.

– Но это пока, – пробормотала я, смывая кровь с большой берцовой кости.

Джейми фыркнул. Бри издала более женственную версию того же звука и отправилась за виски. Когда она удалилась, Джейми открыл глаза.

– Долго еще, саксоночка?

Я заметила, что его руки дрожат от напряжения – он оперся на ладони, борясь с дикой усталостью.

– Почти готово, – успокоила я мужа, ласково коснувшись его пальцев. – Только наложу повязку, а затем тебе придется немного полежать с приподнятой ногой.

– Смотри не усни, па! – Брианна протянула ему флягу. – Сегодня к нам на ужин придут Йен с Рэйчел и тетя Дженни. – Она поцеловала отца в лоб. – А насчет Уилли не беспокойся. Он все поймет.

– Ладно. Надеюсь, мне не придется ждать до скончания дней. – Джейми криво усмехнулся собственной шутке и приветственно поднял флягу.

* * *

Я прогнала Джейми с солнца, несмотря на его бурные протесты, и заставила лечь в тени «хирургической», подложив ему под голову свернутый фартук.

– Ты небось ничего не ел с самого завтрака? – спросила я, укладывая раненую конечность на вытащенное из поленницы бревно.

– Ну почему же? – спокойно ответил он. – Эми Хиггинс передала с Брианной лепешки и сыр. Мы перекусили, пока ждали, когда медведь уйдет. Неужели ты думаешь, я бы стал молчать, умирая от голода?

Я почувствовала себя довольно глупо.

– Конечно, не стал бы. Просто… – сказала я, отведя ему волосы со лба, – мне хочется хоть немного облегчить твои страдания. Вот и решила тебя накормить – ничего лучше в голову не пришло.

Рассмеявшись, Джейми потянулся и выгнул спину, чтобы поудобнее устроиться на притоптанной траве.

– Очень любезно с твоей стороны, саксоночка. Хотя у меня есть еще парочка идей, как облегчить мое состояние, – вот только отдохну немного. К тому же Йен с семьей придет на ужин. – Он повернул голову и бросил взгляд на далекие горы: солнце медленно опускалось в рассыпанные по небу облака, окрашивая их пухлые брюшки теплым золотом.

Мы восхищенно вздохнули; Джейми вновь повернулся ко мне и взял за руку.

– Просто посиди со мной рядом, саксоночка, и скажи, что это не сон. Она и правда здесь? И Роджер Мак, и детишки?

Я сжала ладонь мужа, ощущая на сердце такую же бурлящую радость, что искрилась в его глазах.

– Это не сон. Они здесь. Точнее, вон там.

Я невольно рассмеялась, увидев внизу Брианну. Она направлялась к рощице за ручьем, чтобы позвать детей; легкий вечерний бриз играл ее распущенными волосами, которые в сумерках казались каштановыми.

– Хотя я тебя понимаю. Сама порой чувствую себя неверующим Фомой. Утром приходил Роджер и разрешил мне осмотреть горло. Было так странно снова видеть его, касаться… И в то же время совершенно естественно.

Я провела рукой по тыльной стороне его ладони, потрогав костяшки и затянувшийся рубец на месте безымянного пальца.

– Ох, саксоночка. Мне к этому не привыкать, – сказал он дрогнувшим голосом, сплетая пальцы с моими. – Иногда просыпаюсь на рассвете, вижу рядом тебя… и не верю, что ты настоящая. Пока не дотронусь. Ну или пока ты не пукнешь.

Я выдернула руку; Джейми приподнялся и сел, удобно уперев локти в колени и не обращая внимания на мой гневный взгляд.

– Так что насчет Роджера Мака? Думаешь, голос к нему вернется?

– Не знаю, – ответила я. – Правда не знаю. Он рассказал мне о человеке по имени Гектор Макьюэн…

Джейми с большим интересом выслушал всю историю, лишь изредка отвлекаясь, чтобы отогнать полчища надоедливых мошек.

– А ты сама видела что-нибудь подобное, a nighean? Голубое свечение, о котором он поведал?

Меня пробрала дрожь, словно от холода. В памяти всплыли события давно похороненного прошлого. По крайней мере, мне очень хотелось его похоронить.

– Вообще-то… да. – Я нервно сглотнула. – Однако решила, что брежу. Возможно, так оно и было. Ведь я тогда чуть не умерла. Непосредственная близость смерти зачастую искажает восприятие.

– Согласен. Однако это не означает, что все увиденное в таком состоянии – неправда.

Муж задумчиво посмотрел на меня и тихо добавил, тронув за плечо:

– Необязательно об этом рассказывать. Зачем заново переживать горестные моменты?

– Ничего, – отмахнулась я и решительно нырнула в глубины памяти. – Инфекция оказалась смертельной, однако мастер Рэймонд… – даже не глядя на Джейми, я почувствовала, что он вскинул голову, услышав имя лекаря, – пришел и исцелил меня. Понятия не имею, как он это сделал, – сознание мое тогда совсем затуманилось. Но я видела… – Перед глазами вновь возникли картины прошлого. – Она стала голубой – кость в моей руке. Не такой яркой, как… – я указала на пронзительно-синее, словно цветки дельфиниума, вечернее небо, – а бледно-голубой. Хотя «светилась» – не совсем точное слово. Она была… живой.