В глубине берлоги кто-то заворчал. А я, воспользовавшись моментом, попрощался и рванул к причалу.

– Ну ты это, заходи если что! – крикнула мне вдогонку панда.

На берегу озера я остановился, перевёл дух и осмотрел плащ – волк знатно порвал рукав, но плотная ткань рубашки надёжно скрывала цепи. Перевёл взгляд на лодку – вёсла на месте, дно не протекает. Отлично. Загрузившись, я быстро погрёб к противоположному берегу. Тот был пустым и безлюдным. Животных тоже не наблюдалось. Наконец-то повезло!

На мелководье я спрыгнул в озеро и затянул лодку на берег, постучал три раза по мокрому бортику.

– Эх, кофе бы, чтобы мозги лучше соображали, – мечтательно протянул я и подавился воздухом. Дыхание перехватило, перед глазами потемнело. Я сделал два шага и повалился лицом в песок. Шум воды – последнее, что я слышал, перед тем как потерять сознание.

Очнулся я просторном зале с высоченными потолками – люстры светили где-то далеко-далеко, я даже не смог разобрать, какой они формы. Передо мной возвышалась прямоугольная платформа.

На ней стоял фантастический трон – металлический, с разноцветными мигающими огоньками и голограммами. На нём сидел глубокий старик с белоснежной бородищей до пола и скрюченными уродливыми руками, больше похожими на лапы ящерицы. За его плечом застыла прекрасная девушка с фиолетовыми глазами и такими же волосами до плеч.

– Следующий, Миа, – приказал старик.

– Слушаюсь, господин.

Голоса показались мне знакомыми, но где я их мог слышать? Отогнав глупые мысли, я сосредоточился на происходящем. Девушка поклонилась, достала серебряную пластинку и пробежалась по ней пальцами. В следующее мгновение перед троном материализовалась коленопреклоненная мужская фигура.

Человек был абсолютно голым. Хотя… Его сложно было назвать человеком. Костяные гребни вдоль позвоночника, изогнутые рога и чёрные когти – он походил на демона из сказок. Его тело покрывали сильные порезы, в некоторых даже желтели кости. Кровь напрочь измазала кожу, но под нею угадывались чёрные линии татуировки. На щеке было выжжено витиеватое клеймо – ящерица, сидящая на цветке.

– Фалькор, ты очень меня разочаровал, – произнёс старик. – Разве я просил многого? Разве преданность – это неподъёмная цена?

– Преданность?! Бесчестный ублюдок будет говорить мне о преданности?! – процедил Фалькор и плюнул кровью на белоснежную стариковскую бороду. – Но ничего… Твой век не вечен! Найдётся герой, который уничтожит тебя и сотрёт каждое упоминание о тебе! Мир никогда не вспомнит твоего имени!

Миа неспешно просветила чем-то бороду старика, и кровавое пятно моментально исчезло. Тот благодарно кивнул ей и повернулся к пленнику:

– Сын… От многих я ожидал предательства, но не от тебя.

– Ну что ж, дети иногда удивляют, – усмехнулся Фалькор.

– Моё самое большое разочарование, – тяжко вздохнул старик.

– Дети ещё и разочаровывают.

На мгновение повисла тишина, а потом старик спросил:

– Ты ничего не расскажешь?

– Нет.

– Жаль, – вздохнул старик, щёлкнул пальцами и небрежно бросил: – Прощай.

Татуировки Фалькора вспыхнули ярким пламенем, и он закричал от боли, рухнул на пол и начал кататься, пытаясь сбить огонь. Бесполезно. Жар пожирал его изнутри, а татуировки выжигали мышцы. В зале завоняло жареным мясом. Миа и старик равнодушно наблюдали, как умирает Фалькор, корчась в диких мучениях.

– Вы поймали всех заговорщиков?

– Неизвестно, расследование проводи…

Их голоса постепенно затихали, я снова погрузился в темноту, но в этот раз непостижимая сила тащила меня вверх, к свету. Я резко сел, хватая ртом воздух. Берег озера, солнце клонится к горизонту, волны брызжут в лицо водой с запахом тины. Сердце бешено билось, словно желая вырваться из грудной клетки.

Что это было? Кто мне приснился и почему? Тысячи вопросов крутились в моей голове, но прежде чем я ответил хотя бы на один, рядом раздалось ехидное:

– Ну и во что ты вляпался на этот раз, пугало садовое?

Я медленно повернулся и замер. Пушистый белый котяра насмешливо щурил зелёные глазищи.

– БОРЯ?!

Глава 4

– БОРЯ?! Как ты здесь оказался? – не скрывая своего удивления, воскликнул я.

– Ты у меня спрашиваешь, лысая обезьяна?! – возмутился Борис и зашипел. – Кто вечно находит приключения на свою задницу? Я, что ли?! И шляется вечно, шляется где-то… Вот и дошлялся!

– Обезьяна?! Ты… Я… Да я работал, чтобы ты не сдох от голода! Зарабатывал на твой дорогущий корм! “Шерсть у вашего кота будет мягкой и шелковистой, он скажет вам замурчательное спасибо”, – писклявым голосом процитировал я и ткнул в Бориса указательным пальцем. – Ага, шерсть стала мягкой, а лоток стал оружием массового поражения. И где моё замурчательное спасибо, комок меховой отрыжки?!

– Я не люблю с лососем, – ощетинился Боря. – Ты думаешь, чего я тебе тапки жрал? Потому что от корма тошнило!

– От безделья тебя тошнило. На тебе пахать и пахать – вымахал конь семикилограммовый! По ночам устраивал тыгыдыки, сволочь, спать не давал! Днём бегать надо!

– Я – сова, – заявил Борис и начал вальяжно умываться. – Кто виноват, что ты уродился жаворонком? Ночевал бы в гостиницах.

– Ты меня из моего дома выгоняешь? – я даже растерялся от его наглости. – Ну погоди, гадёныш, вот вернёмся мы обратно, я тебе покажу, где раки зимуют. Подойдёшь ты ко столу, когда я буду есть, ох, попросишь ты мяска или рыбки… Два удара – восемь дырок, понял?

– Садист, – прорычал Борис и возмущённо встопорщил усы. – Я тебе всю коллекцию по “Звёздным войнам” сгрызу, диктатор недоделанный, вот как вернёмся, так сразу…

Я уже хотел его перебить, но внезапно на меня обрушилось осознание – мы вообще-то чёрт знает где, и до моей любимой берлоги отсюда, возможно, миллионы световых лет. Борис тоже осёкся на полуслове, словно прочитав мои мысли, и, кажется, даже немного поник, но моментально состроил важную морду и продолжил умываться.

Мы дружно помолчали.

– Убийца, – проворчал Борис.

– Что?!

– Что слышал! Сам угробился, да ещё и меня за собой потащил!

– Ты мне весь дом разгромил, скотина усатая! Если бы не ты, я бы никуда не поехал!

– Да, конечно, обвиняй невинного котика… Ты меня хвостатым Палпатином называл! Думаешь, я не знаю, кто это? И чего ты после этого ждал? Чтобы я мурчал у тебя на коленках?

– Да неужели ты умеешь мурчать? Я слышал только шипение и рыки… А, точно! Ещё я слышал урчание твоего живота, когда ты, пушистый гадёныш, ночью садился мне на лицо.

– Мне было холодно! Ты специально отопление не включал, чтобы я замёрз насмерть!

Я зарычал в бешенстве и потянулся, чтобы схватить Бориса за шкирку, но он вдруг замерцал, улыбнулся, как Чеширский Кот, и растворился в воздухе, чтобы через секунду приземлиться на трухлявый пенёк чуть поодаль. Он выгнулся дугой, сладко зевнул и насмешливо мне подмигнул. Белоснежный хвост лениво подметал землю.

– Ты меня убил! – возмутился я, но уже, скорее, по инерции. Бессловесной скотиной Борис мне нравился больше. Такому палец в рот не клади – откусит по локоть. Эх, а раньше бы только в тапки нассал…

– Нет, это ты убил меня, – возразил Борис, поднял правую лапку и выпустил когти. Они выглядели значительно острее, больше и опаснее, чем в нашем родном мире, и переливались под солнечным светом.

– Нет, ты!

– Нет, ты!

– Болван!

– Дурень!

– Облезлый кролик!

– Тупой двуногий!

Мы замолчали и уставились друг на друга.

– Мне всегда казалось, что ты приёмный, – снисходительно протянул Борис и прижал уши к голове. – И как у нашей мамы такая мышь уродилась?

– Для тебя она – Вера Петровна! – процедил я и снова попытался его поймать, но он поднырнул мне под руку, испарился и материализовался на границе с лесом. Мои пальцы сжали воздух. Я глубоко вдохнул и сказал: – Она твоя хозяйка. Ты кот, чёрт возьми!

– И что, я зародился из вакуума? – ядовито уточнил Борис, закатил глаза, поймав мой изумлённый взгляд, и пояснил: – “Дискавери”. Как думаешь, почему мой мозг весит больше, чем твой? Потому что я смотрю познавательные передачи.

– Потому что в тебе говна много, в животе всё не помещается, – хмыкнул я. На самом деле наша перепалка доставляла мне удовольствие и здорово прочищала мозги. Всего лишь вчера я был строителем и бизнесменом, а сегодня – уже древнее зло. Сложно сохранить здравый рассудок. А Борис – кошачье лихо с мерзким характером, но родное, близкое сердцу, напоминает о прошлом. И маме.

– Ну так это ты корм выбирал. Из-за тебя и пищеварение плохое, – фыркнул Борис.

– Ага, твой характер хрен переваришь. Ты за последний месяц сколько всего учудил?! Вазы все в доме разбил, обои подрал, на занавесках катался, плазменный телевизор скинул, бабульку-соседку напугал… – я с горячностью загибал пальцы. – Да ты доберману соседскому морду располосовал! Тебя нужно показать кошачьему психиа…

Я настолько вошёл в азарт, что сперва ничего не услышал. В реальность меня вернула холодная волна, обдавшая сапоги, и то, как распушился Борис и вперил взгляд мне за плечо.

За моей спиной раздался оглушительный грохот, который разнесся на многие километры.

Крепость накренилась набок и медленно заваливалась. Ворота перекосило, со стен падали пушки. Землетрясение накрыло весь остров, рябь пробежала по всему озеру.

– ВКУСНЯТИНКА! – прогремел детский звонкий голосок, и крепость сложилась как карточный домик, взорвавшись каменными фонтаном.

Борис настороженно покосился на меня.

– Ну как, весело на себя смотреть со стороны? – я с намёком кивнул на остров. Неизвестно, сколько времени я на берегу провалялся. Пора бы сваливать. Ноги в руки – и вперёд, познавать мир, пока жители из соседней деревни не заподозрили неладное. Уж этот грохот точно привлечёт лишнее внимание. – Сила есть – ума не надо.

– Не сравнивай меня с этим! – гневно мяукнул Борис и замерцал, заискрился. Через секунду от него остались только огромные зелёные глазищи, которые с прищуром смотрели на меня и изредка моргали. Он помолчал и уточнил: – А с чем, кстати?

Я поморщился, вспоминая панду, и ответил:

– С чем-то настолько же разрушительным, – я подождал, когда Боря горделиво распушит хвост, и добавил: – И тупым.

– Сам ты дурак! – вскипятился он, и зелёные глаза сердито прищурились. – Ты вообще хоть что-то делать собираешься? Ты затащил нас – тебе и вытаскивать!

– Вытащу, не беспокойся, – я многообещающе улыбнулся. – А вот когда ты превратишься в обычного кота… Вот тогда и поговорим. А то с телепортами легко умничать. Посмотрим, как ты заговоришь, когда я буду держать тебя за хвост.

– Я всё маме расскажу! – пригрозил Борис. – Не кормил, не чесал, не гладил, с кошками гулять не давал…

– Удачи, – пробормотал я, когда зелёные глаза вспыхнули и исчезли.

Я отряхнул штаны, поправил порванный рукав и шагнул к лесу, но застыл на месте – затрещали кусты и на берег вывалился босой плюгавенький мужичонка в потёртых штанах и… майке-алкоголичке? Он выставил перед собой худые руки, сжал кулаки и сурово нахмурился, и как раз в этот момент его взгляд остановился на мне.

– Разбойничаешь? – спросил мужичок.

– Нет, – ответил я, приготовившись драться.

– А, ну ладно, – он пожал плечами и вытащил из кустов огромный мешок. – Так громыхнуло, что у меня дно выбило. Хорошо хоть, уже на полянке присел… Дела свои сделал, сюда подхожу, а здесь ты топчешься! Я с перепуга и решил – засада! Я вообще человек пугливый, жене вон челюсть сломал, когда пьяным домой пришёл. А неча выскакивать со скалкой наперевес! Пугливый я…

– Понятно, – промычал я и отступил к деревьям.

Но было уде поздно.