– Если ты не вернешься, – жалобно сказала Сискви, – у тебя не будет ни мгновения покоя до конца времен.

– Я вернусь, – повторил он и смолк.

Они долго сидели, не размыкая печальных объятий.

* * *

– Не могу сказать, что мне нравится твоя идея, Бинабик, – сказал принц Джошуа. – Мы не можем лишиться твоих мудрых советов – в особенности сейчас, после смерти Джелой. – Принц выглядел очень печальным. – Один лишь Эйдон знает, каким это стало ударом. Все у меня внутри болит. И у нас даже нет тела, чтобы его оплакать.

– Она так хотела, – мягко сказал Бинабик. – Но, если говорить о вашей первой проблеме, полагаю, бегство вашей племянницы и Саймона может оказаться еще более серьезной, мягко говоря, неприятностью. Я уже рассказал вам о своих тревогах.

– Может быть, – не стал спорить Джошуа. – Но как быть с загадкой Мечей? Нам еще многое нужно узнать.

– Сейчас я больше не в силах помочь Тиамаку и отцу Стрэнгъярду, – ответил тролль. – Почти все манускрипты Укекука я перевел на вестерлинг. Ну, а те немногие, что остались, поможет перевести Сискви. – Он указал на свою невесту, которая с покрасневшими глазами молча сидела рядом. – К тому же должен с сожалением добавить: когда эта проблема будет решена, она заберет оставшихся кануков, и они вернутся домой.

Джошуа посмотрел на Сискви:

– Еще одна серьезная потеря.

Она молча склонила голову.

– Но сейчас вас много, – заметил Бинабик. – Наш народ также страдает, а эти пастухи и охотницы потребуются у Озера Голубой грязи.

– Конечно, – ответил принц. – Мы всегда будем благодарны вашему народу за помощь. Мы этого никогда не забудем, Бинабик. – Принц нахмурился. – Значит, ты решил идти?

Тролль кивнул:

– По многим причинам это кажется мне наилучшим образом действий. Кроме того, я опасаюсь, что Мириамель надеется добыть Сияющий Коготь, рассчитывая с его помощью положить конец сражениям. Меня это пугает, ведь если история графа Эолейра истинна, дварры уже признались приспешникам Короля Бурь, что Миннеяр сейчас находится в могиле вашего отца.

– Что, весьма вероятно, положит конец всем нашим надеждам, – мрачно сказал Джошуа. – Ведь если Элиас это знает, зачем ему его там оставлять?

– То, что известно Королю Бурь и вашему брату, совсем не обязательно совпадает, – заметил Бинабик. – Союзники часто скрывают друг от друга многие вещи. К тому же, возможно, Король Бурь не знает, что мы обладаем этими сведениями. – Он улыбнулся, показав желтые зубы. – Все очень сложно, не так ли? Кроме того, из истории, которую часто рассказывал старик Тайгер, про то, как вел себя ваш брат, когда Тайгер передавал ему меч, может следовать, что те, на ком лежит порча Стормспайка, не способны выдержать его близость.

– Остается рассчитывать, что так и есть, – сказал Джошуа. – Изгримнур? Что ты думаешь?

Герцог заерзал на своем низком стуле.

– О чем? О Мечах или намерении тролля отправиться за Мири и мальчишкой?

– Да. О том и другом. – Джошуа устало махнул рукой.

– О Мечах мне нечего сказать, но я вижу в словах Бинабика определенный смысл. Что же до остального… – Изгримнур пожал плечами. – Кто-то должен отправиться на поиски, тут нет сомнений. Однажды я сумел ее вернуть, поэтому готов вновь за ней отправиться, если ты пожелаешь, Джошуа.

– Нет. – Принц решительно покачал головой. – Ты нужен мне здесь. И я не стану снова разлучать вас с Гутрун из-за моей упрямой племянницы. – Он повернулся к троллю: – Сколько людей ты хочешь с собой взять, Бинабик?

– Никого, принц Джошуа.

– Никого? – Принц заметно удивился. – В каком смысле никого? Наверняка тебе следует взять нескольких надежных людей, как во время путешествия на Урмшейм? Так вам будет грозить не такая огромная опасность.

Бинабик покачал головой:

– Я думаю, Саймон и Мириамель не станут прятаться от меня, но наверняка постараются ускользнуть от конного отряда солдат, который будет их преследовать. Кроме того, мы с Кантакой способны пройти там, где не сумеют даже такие опытные всадники, как тритинги Хотвига. И я могу двигаться более бесшумно. Нет, мне лучше отправиться на поиски одному.

– Мне это не нравится, – признался Джошуа. – И я вижу, что твоей Сискви тоже. Но, быть может, так будет только к лучшему: на кону стоит больше, чем моя любовь к племяннице, – есть еще и страх за Мириамель и Саймона, которые могут попасть в руки моего брата. Необходимо что-то делать. – Он поднял руку и потер висок. – Дайте мне немного подумать.

– Конечно, принц Джошуа. – Бинабик встал. – Но помните, что даже замечательный нос Кантаки не может уловить запах, если прошло слишком много времени.

Он поклонился, Сискви последовала его примеру, и они вышли из шатра.

– Какой он маленький, как и Сискви, – задумчиво сказал Джошуа. – Дело не в том, что я не хочу, чтобы они ушли. Я жалею, что у меня нет еще тысячи таких же воинов.

– Он отважен, этот Бинабик, вне всякого сомнения, – сказал Изгримнур. – Иногда кажется, что больше у нас ничего не остается.

* * *

Эолейр смотрел, как летает муха вокруг головы его скакуна. Лошадь, если не считать периодического подергивания ушами, не обращала на нее внимания, но Эолейр продолжал за ней наблюдать. А на что еще смотреть, когда ты едешь по западной части Эрнистира вдоль границы Фростмарша? Кроме того, муха напоминала ему то, о чем думать не хотелось, но требовало внимания. Граф Над-Муллаха наблюдал за двигавшейся черной точкой, пока не сообразил, почему она кажется важной.

Первая муха, которую я увидел за долгий промежуток времени, – первая с тех пор, как наступила зима, так мне кажется. Должно быть, становится теплее.

Эта самая обычная мысль вызвала другую, менее очевидную.

Быть может, все изменилось в лучшую сторону? – подумал он. – Возможно, Джошуа и его люди сумели добиться каких-то результатов, власть Короля Бурь стала слабеть, и его магическая зима отступила? – Он посмотрел на небольшую группу потрепанных эрнистирийцев, ехавших у него за спиной, и на многочисленный отряд ситхи впереди, чьи знамена и доспехи искрились разными цветами. – Неужели то, что народ Джирики вступил в сражение, каким-то образом качнуло весы в нашу сторону? Или я делаю слишком поспешные выводы из столь незначительного факта?

Он мысленно горько рассмеялся. Последний год и сопутствовавшие ему ужасы сделали его, подобно предкам времен Эрна, склонным верить в дурные предзнаменования.

В последние несколько дней мысли Эолейра постоянно возвращались к предкам. Объединенная армия ситхи и людей двигалась в сторону Наглимунда, не так давно они остановились в замке Эолейра Над-Муллах, на реке Баррейлеан. Армия провела там два дня, и к графу явились шесть десятков мужчин из окружавших замок земель, которые пожелали присоединиться к армии, – впрочем, Эолейр подозревал, что большинство привлекла возможность поглазеть на Мирных, и едва ли ими двигало чувство долга или жажда мести.

Молодые люди, согласившиеся присоединиться к его отряду, главным образом принадлежали к семьям, лишившимся своих владений во время недавнего конфликта. Те, кто все еще владел землей или у кого имелись семьи, которые нуждались в защите, не испытывали желания участвовать в новой войне, какими бы благородными ни были ее цели. Эолейр не мог отдать им приказа – так повелось еще со времен короля Тестейна.

С Над-Муллахом обошлись не так жестоко, как с Эрнисдарком, но замок пострадал от людей Скали. За то короткое время, что Эолейр в нем провел, он собрал немногих слуг, что там остались, и постарался навести порядок, решив, что, если сумеет вернуться домой после безумной войны, которая с каждым днем становилась все ужаснее, сложит бразды правления, откажется от ответственности и приведет в прежний вид любимый Над-Муллах.

Его люди долго обороняли замок против части армии Скали, оставленной для осады, но, когда они начали голодать, его кузина Гвинна, стойкая и умная женщина, открыла ворота. Многие красивые и дорогие вещи, которые находились в семье Эолейра еще со времен союза Синнаха с королем Эрлом, были уничтожены или украдены, как и другие предметы, которые сам Эолейр привез из путешествий по Светлому Арду. И все же, утешал он себя, стены замка устояли, поля, лежавшие под снегом, остались плодородными, а широкая река Баррейлеан, несмотря на войну и зиму, продолжала катить свои воды мимо Над-Муллаха к Эбенгеату и морю.

Граф одобрил решение Гвинны и сказал, что поступил бы на ее месте так же. Его слова не особенно утешили Гвинну – для нее вторжение солдат Скали стало едва ли не худшим, что могло с ней произойти.

Эти чужестранцы, возможно, из-за того, что их хозяин жил далеко от Эрнисдарка, или потому, что они не принадлежали к дикому клану Скали Кальдскрика, вели себя не так агрессивно, как захватчики в других районах Эрнистира. Они плохо обращались с пленниками, забирали ценности и крушили все, что им хотелось испортить и сломать, но не занимались насилием и пытками и не устраивали бессмысленных убийств, что было характерно для основной части армии Скали, которая вошла в Эрнисдарк.

И все же урон, нанесенный замку Эолейра, наполнял его сердце стыдом и гневом. Его предки построили замок, чтобы контролировать этот участок речной долины. А когда враг атаковал замок, графа даже не было дома. Слугам и родственникам пришлось сражаться в одиночку.

Я служил своему королю, – сказал он себе. – Что еще мне оставалось делать?

Он не находил ответа на этот вопрос, но знал, что ему придется жить с воспоминаниями о сожженных гобеленах, исчезнувших вещах, опустошенных горем взглядах людей. Даже если война и бесконечная зима закончатся завтра, огромный вред уже причинен.

– Не хотите ли еще чего-нибудь поесть, миледи? – спросил Эолейр.

Он постоянно спрашивал себя, что Мегвин в своем безумии думает о не самых лучших условиях во время путешествия в Наглимунд. Ничего другого и не следовало ожидать от страны, которая сильно пострадала от войны, но ему было любопытно, как черствый хлеб и вялый лук можно считать пищей богов.

– Нет, Эолейр, благодарю. – Мегвин покачала головой и мягко улыбнулась. – Даже в стране бесконечных удовольствий мы должны периодически от них отдыхать.

Бесконечные удовольствия! Граф не сумел сдержать улыбки. Было бы неплохо воспринимать мир как Мегвин, в особенности во время еды.

Через мгновение он отругал себя за жестокие мысли.

Посмотри на нее. Она как ребенок. Тут нет ее вины – быть может, дело в ударе, который нанес ей Скали. Да, он ее не убил, как она думает, но внес беспорядок в разум.

Он посмотрел на Мегвин. Принцесса с очевидным удовольствием наблюдала за закатом. Казалось, ее лицо испускает сияние.

Как говорят в Наббане? «Святые безумцы». Именно так она выглядит – как человек, который больше не находится на земле.

– Небо рая еще краше, чем я представляла, – мечтательно сказала Мегвин. – Возможно, это наше небо, только мы его видим с другой стороны.

И даже если существует какое-то лекарство, – вдруг подумал Эолейр, – разве я имею право забрать у нее это? – Мысль показалась Эолейру шокирующей, словно ему в лицо плеснули холодной водой. – Она счастлива – впервые с того момента, как ее отец отправился на войну, навстречу смерти. Она ест, спит, говорит со мной и с другими… пусть по большей части ее слова – полнейшая чепуха. Станет ли ей лучше, если она придет в себя и вернется в наше ужасное время?

Конечно, ответа не существовало. Эолейр сделал глубокий вдох, стараясь побороть усталость, которая наваливалась на него, когда он находился рядом с Мегвин. Он встал, подошел к куче таявшего снега, вымыл свою миску и вернулся к дереву, где сидела Мегвин, глядя через покрытые серым снегом поля в сторону рыжего западного солнца.

– Я собираюсь поговорить с Джирики, – сказал Эолейр. – С вами все будет в порядке?

Она кивнула, и по ее губам пробежала быстрая улыбка: