Эйлин очнулась на софе. На плоской каменной софе, от которой раскалывалась спина, ныли ребра, а голова запрокидывалась, утыкаясь носом в какие-то листья. Воздух потянулся едким запахом красного вина, травы и влажности, неизменно сопровождавшей каждое подвальное помещение или катакомбы, по которым Эйлин протащили несколько часов назад. Или это было вчера? Или?..

Она попыталась открыть глаза, но веки слиплись от долго сна, хрустели. Эйлин зажмурилась – когда же она смогла распахнуть взгляд, мир вокруг неё замерцал, подёрнулся телевизионной рябью, и она едва могла ухватиться за окружающих ее людей, как за якорь реальности. Мир плыл, покачивался и выцветал, словно старые фотографии, а люди на них кружились вокруг Эйлин. На секунду ей даже показалось, что она попала на какую-то кислотную вечеринку, оставаясь единственным трезвым человеком в компании. Несколько девушек остановились рядом с ней: их глаза закатились, так что оставались видны только белки, – и затряслись в судорогах. Еще одна группка, замирая через каждые несколько шагов, приблизилась к алтарю, неся в руках разорванных на части змей.

Эйлин попыталась прищуриться, чтобы разглядеть их получше, но изображение зашипело, несколько раз дёрнулось, и голову пронзила острая пульсирующая боль. Глаза горели, чесались – хотелось вцепиться в них и расцарапать ногтями, как кожу, если бы это могло избавить от разъедающего их раздражения. Когда же Эйлин проморгалась и смогла снова оглядеться, то поняла, что никого, кроме неё в зале не было. Факелы тускло мерцали, то вспыхивая, то полностью растворяясь в обступающей Эйлин темноте. Она видела их очертания, но чем дольше смотрела на них, тем расплывчатей становились их силуэты, – будто Эйлин забывала их, словно кто-то вымарывал из ее сознания малейшее воспоминание о форме и жаре горящих кусков дерева. Она попыталась пошевелиться, но ее ноги оказались привязаны к каменной софе длинными виноградными лозами: грозди свисали с них, некоторые оттягивали зелень до пола, другие же покоились рядом с самой Эйлин. По позвоночнику прошёл холод – стоило факелам вновь вспыхнуть, а скорчившимся в припадках образам людей появиться в комнате, как огонь осветил серые мраморные очертания Эйлин.

Она не лежала на каменной софе.

Она была ею – холодной безжизненной статуей.

«Где я?» – слова растворились в наступающем на сознание тумане тихим эхом.

Ждать ответ было бессмысленно, но в следующую секунду низкий, чуть насмешливый голос вспыхнул маленькими огоньками вокруг неподвижной Эйлин-статуи:

«Подозреваю, что там же, где мы были в последний раз. Не уверен, что смогу точно назвать место, но спешу с полной уверенностью в своих словах выразить недовольство столь жёсткой кроватью и запахом плесени. Впрочем, не уверен, что ты столь же привередлива к условиям содержания, как и я…»

«Что?..»

Огни парили вокруг Эйлин: казалось, кто-то поджёг свечи и запустил их в воздух. Воск расплавился – пламя же продолжало освещать свой недолги путь. Огонь не обжигал ее кожу, приближаясь к лицу – она чувствовала лишь лёгкое тепло, как от нагретого июльской жарой камня.

«Как… – наблюдая за крутящимися вокруг в экстатическом припадке девушках, пробормотала Эйлин, – как это прекратить?»

«Будь я на твоём месте, без сомнения, поспешил бы найти пистолет, но, кажется, он будет бессилен…» – голос мягко рассмеялся.

А в следующую секунду огни вспыхнули, ослепив Эйлин. Она вздрогнула – щека царапнула что-то мокрое и землистое, глаза заныли от боли, когда Маккензи попыталась их снова разлепить, а повязка давила на глаза. Откуда-то сверху доносился шум и топот, как от стада слонов, но Эйлин это не беспокоило. Подскочив на скрипнувшей койке, она слепо ткнулась в сторону, стукнувшись лбом обо что-то твёрдое. Кажется, это была стена.

– Что здесь вообще происходит? – рассеянно пробормотала Эйлин, шаря рукой по влажному камню.

– Медиумы, – глухо донеслось из-за стены, и Эйлин подалась вперёд, прижавшись к ней ухом. – У них сегодня какой-то праздник. Религиозный. – Голос зевнул. – Орден разрешает им его справлять. Обеспечивает безопасность, что, как по мне, сущая глупость. В их состоянии они опасней, чем все охотники Ордена вместе взятые. Вообще-то я собирался поспать, но… Видимо не судьба.

Она пыталась открыть глаза под повязкой, но каждый раз сдавалась, когда слипшиеся веки опасно хрустели, ныли и отказывались разлепляться. Из-за стены раздался усталый вздох, и Эйлин, отвернувшись от неё и раздражённо рыкнув, вцепилась пальцами в край затвердевшей ткани, потянув ее вниз, мимо губ и подбородка, пока обруч не повис безвольно у неё на шее. Кончики пальцев дрожа скользили по коже лица, по сухим липким дорожкам, по распухшим от гематом скулам, по ноющему носу, пока не добрались до век. Которые больше напоминали по ощущениям равиоли. Наверняка, тереть их было самой идиотской идеей, и дядя Уилл несомненно поругает ее, когда она придёт жаловаться на попавшие в глаза соринки, но сейчас это было единственное, что пришло Эйлин на ум. И, к ее удивлению, дало свои результаты – немного похрустев, корки и забившийся меж век песок осыпался на щеки и ладони, и Эйлин медленно открыла глаза, оглядываясь.

Вокруг неё была темнота.

Она еще несколько раз моргнула, но ничего не поменялось. Только жужжание, тихое и навязчивое раздалось у неё над ухом, а затем мимо пролетел рой маленьких светящихся огонёчков, облепивших, кажется, какой-то столик. Эйлин повернула голову: огоньки это заметили и метнулись вслед за ней, на этот раз облепив ручку входной двери, кажется, серебристую, и небольшую пробковую доску, не то коричневого, не то горчичного цвета – оттенок переливался градиентом, словно светлячки не знали, на котором стоит остановиться. И куда бы Эйлин не повернула голову, эти маленькие навязчивые огоньки следовали за ней, не давая рассмотреть комнату целиком.

Через мгновение из-за стены раздалось ненавязчивое покашливание.

Подскочив, Эйлин резко развернулась и припала ухом к стене. Огоньки метнулись за ней, но разбились об тёмную землю, как кожа на щеке Эйлин снова поцарапалась об острые выступы не то гранита, не то застрявшего между слоями щебня. Она не видела, что тупой болью утыкалось ей в скулу, но чувствовала горячую дорожку, стекавшую по щеке вниз, вдоль линии челюсти и затем к подбородку, с которого тут же срывалась за воротник прямо на грудь. Должно быть она все еще была в больничной одежде, потому как ветер легко проникал под ткань, заставляя кожу покрываться мурашками, а Эйлин ёжиться.

– Ты кто? – прохрипела она и негромко прочистила горло.

– Я? – голос за стенкой звучал не то удивлённо, не то обиженно, словно он был кем-то, кого Эйлин непременно должна была знать, но по своей глупости упустила этот момент и теперь пребывала в неведении. – Я Феликс. Вампир-нелегал. По крайней мере так записали в протоколе ареста. Я же предпочитаю «свободный вампир».

– Ва… – Эйлин подавилась воздухом и выпучила глаза, – что?!

– Вампир. У тебя такой удивлённый голос, словно ты никогда вампиров не встречала. Мы типа как бы мертвы, а как бы нет. Кровь там пьём и все такое, – скучающим тоном протянул собеседник. – Солнечного света боимся – хотя это полный бред. Мы сами это придумали, чтобы люди не ожидали встретить нас днём. Удобней охотиться. Иной раз сидишь дома, желудок сводит, хочется кем-нибудь перекусить, а на улице полдень. Так и с голоду помереть недолго. А так сказал, что не можешь выходить на солнце, и они сами к нам лезут. Разве что на крема приходится много тратить. Кожа чувствительная. Я вот тут как раз недавно купил себе такой тюбик увлажняющего… Теперь всем советую. Сама-то как тут оказалась?

– Я… – Эйлин запнулась, ощущая на языке привкус озёрной воды, ила и собственных промокших волос, – утонула.

– Утопленница, значит. Понимаю-понимаю. Не думал, конечно, что вас тоже заставят регистрироваться. Хотя судя по тому, что мы в соседних камерах, ты решила податься в свободное плавание, как и я. Прости за каламбур. Тогда не очень завидую тому, что тебя ждёт.

«Мог бы рассказать чуть больше, чем ничего. Некоторые люди слишком склонны недоговаривать, пытаясь сохранить завесу тайны, превращающуюся в итоге в мокрое одеяло.»

«Он сказал, что он вампир», – растерянно протянула про себя Эйлин.

«А я Элементаль Огня, – хмыкнул голос в ее голове, обжигая каждую мысль густым черным дымом. – Будешь верить каждому первому встречному? Я бы советовал не быть настолько наивной и подходить к анализу получаемой информации чуть более критически. Как минимум было бы неплохо собрать данные за последние несколько тысяч лет. Или хотя бы столетий, чтобы воспользоваться доказательной базой и подтвердить полученные выводы. Я, конечно, все понимаю, потому что навёл справки у определённых личностей. Ты только недавно родилась, и подобное детское поведение вполне логично, но… – голос вздохнул настолько устало и тяжко, что Эйлин подумалось, будто на его обладателя свалилась вся тяжесть этого мира, как на тех атлантов, что держали небо на своих плечах. – Предлагаю ускорить твоё взросление.»

«Мне двадцать шесть.»

«А выглядишь на все пятнадцать миллиардов.»

«Что?..»

– …а потом я сделал подкоп. Ты вообще меня слушаешь?!

Феликс с силой ударил в стену с другой стороны, отчего Эйлин дёрнулась, заставляя еще одну тонкую струйку стекать по щеке.

– Прости, я… – Маккензи повела головой и посмотрела в сторону, где должна была быть дверь; огоньки тут же метнулись за ее взглядом, облепляя собой стол и небольшое окошко под потолком, сквозь которое пробивался желтоватый свет, – а затем снова прильнула к стене, – отключилась. Со мной такое бывает.

– Недостаток кислорода. В общем, я это все о чем. Я сделал подкоп. На поверхность. Могу взять тебя с собой. Если, конечно, ты не планируешь стать ритуальной жертвой для этих сумасшедших.

– Ритуальной жертвой? – подавилась воздухом Эйлин, и кожа на лице болезненно натянулась, засочившись новыми тёплыми струйками, теперь, кажется, разбегавшимися от ее глаз. – Кажется, мне не стоило оскорблять того священника. Возможно, мой личный ад выглядел бы не настолько безумно.

«Безумно? По-моему, все весьма обыденно. Для тебя…»

Эйлин вслепую отмахнулась от голоса, как от назойливой мухи, и могла поклясться, что пальцы на секунду почувствовали под собой что-то похожее на короткие гладкие волосы. Быстрый взгляд в сторону руки – темнота, сквозь которую слабыми оранжевыми огонёчками пробивались светлячки, вытягиваясь в несколько длинных нитей на коже. И если бы Эйлин не была уверена, что рядом никого нет, сказала бы, что это чьи-то пряди. Но нет, уже через мгновение светлячков поглотила тьма, и они растворились, оставляя растерянную Эйлин один на один с холодом и пустотой.

– Так ты… – Она нервно сглотнула, сжимая и разжимая пальцы, проступавшие перед ее взглядом слабыми очертаниями. – Ты сказал что-то про подкоп.

– Да. Выкопал его. Прямо до самых внешних стен Ордена. Благо, это не так далеко, как могло оказаться.

– Да ты прям аббат Фариа²⁹.

– Кто?

– Э-э-э, – на несколько секунд зависла Эйлин и тряхнула взлохмаченными волосами, словно собеседник мог ее увидеть, – неважно. И когда… – она ойкнула, прикусив язык за любопытство, и все же продолжила: – ты собираешься сбежать?