– Сейчас. Поэтому советую думать быстро. Другой шанс у тебя вряд ли будет. Через несколько минут у них сменится сначала караул, а затем начнётся новый рабочий день. Не сразу, конечно. Там еще будет очень долгая и нудная процедура передачи полномочий и так далее и тому подобное. Если честно, – приглушённо проворчал голос, – никогда не понимал важности этих ритуалов. Как будто они защитят, напади элементалисты на Капеллу. В любом случае, у нас есть примерно полтора часа до того, как они придут. А это еще нужно перетащить тебя к себе. И добраться до поверхности. Там тоже охрана будет, но там уж легче. У меня почти отросли клыки.

– Отросли? – нахмурилась Эйлин и тут же пожалела об этом: глаза защипало, а светлячки собрались перед ними в небольшие оранжевые круги, как если бы Маккензи надавила пальцами на закрытые веки.

– Да. Они вырвали мне их, как только повязали. И мятной пастой натёрли десны. Изверги. Четыре дня уже мучусь.

Феликс за стенкой звучал весьма возмущённым этим фактом. Эйлин же больше беспокоило, что будет с ней через несколько часов, останься она в этой самой палате – это ведь была палата, правда? – и, немного отпрянув от стены, она осторожно пропищала:

– А если я не соглашусь?

В ответ раздался нервный смешок, и Феликс, кажется, заёрзал на своей койке: что-то зашуршало, напоминая Эйлин ткань.

– Они торжественно сбросят тебя в грот под Капеллой. Там самое тонкое место, в котором вечно происходят разрывы. Вода в целом не настолько прочный материал для барьера. А здесь еще и большая концентрация энергии – мы прямо на месте старого языческого капища элементалистов. Слышал, до основания Ордена и великого Исхода, они справляли на этом самом месте свои ритуалы. С человеческими жертвами. Для своих жестоких богов. Но, конечно, же это все всего лишь россказни полоумных старушек. Но здесь слишком большое количество энергии. Мне даже становится как-то… дискомфортно.

«Экскьюзе-муа³⁰, – возмутился голос в ее голове, – но это едва ли что-то большее, чем досадная неприятность. Дискомфорт – это скорее неспособность быть хозяином собственным мыслям. И весьма навязчивым мыслям, к слову. Ты так не думаешь?»

«Я даже не знаю, кто ты.»

«Оскорблён до глубины души.»

Был ли в этом голосе действительно сарказм, или Эйлин только показалось, она не знала. Но вот за стеной снова послышалось непонятное шуршание. Эйлин уже открыла было рот, чтобы спросить, что это за Орден и великий Исход, как неожиданно ее тело прошибло электрическими разрядами. Мышцы свело, и она повалилась на кровать, глядя на корчащиеся пальцы. Она не чувствовала конечностей – ее руки изгибались сами по себе, спина ныла, выгибаясь с такой силой, словно хотела переломиться пополам, а чуждые непонятные образы вспыхивали в сознании.

Выходящее из берегов озеро, уродливый шрам на небе и горящая в агонии вселенная.

Поляна с кругом из камней, парящие в воздухе огни и пушащиеся от влажности леса рыжие волосы.

Аромат новой кожаной обшивки автомобиля, длинный изящный мундштук и серое больничное здание за окном, тонущее в оранжево-красных лучах заката.

Мягкая колышущаяся от сильного ветра трава, острый утёс над пенящимся барашками морем и небольшой храм в долине за спиной.

Еще одна вспышка – и Эйлин обмякла, вжимаясь лицом в мокрую от сочащихся слез и еще чего-то, о чем даже не хотелось думать, подушку. Дыхание рвано вырывалось из груди, пальцы сжимали шершавую ткань, а пересохшее горло с трудом пыталось собрать всю оставшуюся во рту слюну, чтобы загасить разъедающее стенки жжение. Эйлин трясло, она безуспешно душила рвущиеся наружу хрипы подушкой, напоминая себе тех несчастных, что были на каждой вечеринке уже готовыми к ее начало несколькими коктейлями и экстази. Оранжевые круги продолжали плясать перед ее взглядом и каждый раз, как они сталкивались, Эйлин вздрагивала, а пальцы снова сводило судорогой.

Вот только долго упиваться своей слабостью, ей не собирались позволить.

– Ну так что? – Феликс постучал с другой стороны стены, словно это была дверь и Эйлин могла бы ее открыть. – Согласна? Я человек занятой, поэтому лучше обговорить все сразу. И плату, разумеется, тоже.

– Плату? – искренне удивилась Маккензи. – За побег?

– Конечно! Я же рискую своей жизнью!

– Ты ведь… вампир. Ты мёртв.

– У нас свободная страна. – Казалось, Феликс недовольно заворчал и пару раз фыркнул, как обиженная отсутствием сена лошадь. – И я не позволю оскорблять себя по жизненному признаку. Некоторые люди мертвее меня. К тому же, у меня все еще есть голова на плечах. А вот у тебя ее может и не оказаться, если останешься сидеть на заднице ровно и ничего не делать. У Ордена разговор со всеми короткий. Сначала обезглавят, а потом сбросят в грот. Или наоборот. Я уже точно не помню. Но живой ты отсюда уже вряд ли выберешься.

«А ведь заманчиво звучит. Если ты умрёшь, я буду очень… – голос смолк на секунду, чтобы затем, расплывшись в невидимой ухмылке, добавить: – разочарован.»

«Мне показалось, я тебя раздражаю.»

«Конечно. Поэтому я просто не могу позволить тебе лишить меня возможности рассказывать глупые анекдоты и вспоминать всех твоих парней.»

Перспектива эта была весьма заманчивой, потому как и сама Эйлин никогда не была против перемыть косточки всем своим бывшим пассиям, но все же желание пожить еще немного пересиливало отсутствие денег на оплату услуг вампира и шевелящееся внутри к нему недоверие.

Сделав глубокий вдох, Эйлин кивнула сама себе и уверенно ответила в стену:

– Я согласна.

– Отлично! – Раздался хлопок, как от встречи двух ладоней в аплодисментах. – Жди. Лучше, конечно отползти к другой стене. Ради твой же безопасности. А то мало ли что. А я пока разберусь с первой частью нашей небольшой проблемы.

Назвать сложившуюся ситуацию небольшой проблемой у Эйлин Маккензи не поворачивался язык. И все же она отползла наощупь – светлячки неожиданно покинули ее в самый неподходящий момент, оставив в густой липкой темноте, – подальше от стены, разделявшей ее и камеру Феликса и входной двери, из-за которой через некоторое время раздались крики, боевой сигнал и забористая французская ругать.

«Полагаю, мы собираемся довериться этому… вампиру, потому что что?» – вежливо с сочащейся из каждого слова иронией поинтересовался голос.

«Потому что у нас нет другого выбора? Как же чешутся глаза, аргх…» – Эйлин прижала ладони к векам и с силой потёрла их.

Увы, от этого слизистая стала только сильней зудеть, доставляя болезненный дискомфорт и ощущение металлической пыли, осевшей на глазах.

«Смею предположить, что выбор есть всегда. Но не могу не согласиться с тем, что у нас его сейчас лишнего скорее всего не найдётся и придётся отдать себя на растерзание воле судьбы.»

«Ты просто мой внутренний голос, который может заткнуться в любую секунду…»

«Еще этот внутренний голос может петь песни, читать стихи на французском и задекламировать значение числа пи, если мадмуазель это, разумеется интересно. Иногда по выходным я даю бесплатные уроки вышивания или провожу сеанс психотерапии. Бывает очень полезно разобраться со своими внутренними тараканами, прежде чем выходить в свет и…»

Договорить голосу не дали. Несколько взрывов затрясли стены, и Эйлин вздрогнула, когда дверь с грохотом распахнулась и металлическим лязгом врезалась, кажется в стену. Лёгкий порыв ветра – и чужая рука уже схватила ее за запястье, поднимая на ноги и утягивая за собой.

– Бежим!

Феликс не дал Эйлин ни секунды, чтобы осмыслить происходящее. Она перебирала ногами, пытаясь успеть за его мельтешащей вперёд светлыми мотыльками макушкой. Он захлопнул дверь своей камеры за спиной Эйлин прямо перед носом подоспевшего подкрепления для охраны. Толчок в спину – и она уже летела вперёд головой в какой-то широкий тоннель. И наверняка успела показать Феликсу все, что могла, из-за идиотской больничной одежды.

К счастью, Феликс оказался слишком занят побегом, чтобы обратить внимание на внешний вид спутницы. По крайней мере Эйлин так себя успокаивала, едва успевая следить, куда на этот раз повернула белобрысая макушка пробравшегося вперёд вампира. В полумраке она светилась, как яркая неоновая лампочка, указывая Эйлин путь.

До поверхности они шли недолго – минут десять, за которые Маккензи успела пожалеть, что согласилась на это маленькое приключение. Ноги гудели, ступни ныли от впивающихся в кожу камней, и даже голос в голове не составлял ей в этот момент компанию. Он смолк, когда они проходили через небольшой грот, кивнув на водоём в котором, Феликс многозначительно прошептал Эйлин: «Тот самый», – и пока больше не объявлялся.

Казалось, у Феликса действительно все было продумано в его гениальном плане побега: точным ударом вышиб дверь, с хрустящим звуком ломающейся шеи обезвредил охрану и вытянул Эйлин на поверхность…

…оглушившую свежим запахом весны и фонтанов.

Они были в самом центре города, и прохожие пялились на них. Некоторые вытащили из карманов мобильные телефоны, тут же направив на Эйлин и Феликса камеры. Раздались щелчки затворов – о да, это было именно то, о чем Маккензи мечтала сейчас. Оказаться в топе публикаций с пометкой «Дороти и Тотошка³¹ уже не те». В далеке завыли полицейские сирены, и Феликс, схватив Эйлин за руку, утянул ее в подворотню, петляя между плотно прижавшихся друг к другу кривых домов.

– Постарайся не отставать.

– Я… – задыхаясь, пробормотала Эйлин, – пытаюсь.

Они бежали квартал за кварталом, иногда натыкаясь на патрули Ордена. Город был тесным. Он давил на Эйлин, как Феликс давил на неё, утягивая рукой за собой, а светлячки, складывающиеся в его очертания, ненавидели тёмные цвета. Оставалось догадываться, это перед тобой ровная и прямая улица, или вот тот провал в реальности – это все же черный столб с указателем улиц.

«Давай. – Голос резко возник в ее голове, когда они с Феликсом, кажется, нарезали уже третий круг по площади, пытаясь нырнуть под нужную арку, около которой все время ошивался кто-нибудь из Ордена, пока остальными гнались за ними с пистолетами, электрошокерами и дубинками. – Ты сможешь. Вот так. Влево. А теперь вправо. Да, именно сюда. Ой, – наигранно беспокойно пробормотал голос, когда Эйлин врезалась лбом во что-то черное, холодное и металлическое, – неловко получилось. Кажется, это был фонарь.»

«Ты ничуть не помогаешь.»

«Помнится мне, я никогда не выражал желания оказывать тебе помощь.»

На одном из поворотов, Феликс резко поменял направление и рванул в переулок. Эйлин этого не успела: она на всех порах, шлёпая по асфальту босыми ногами, пронеслась мимо него, успев только растерянно крикнуть в пустоту:

– Постой! Куда… куда ты?!

В ответ никто ей не ответил. Феликс исчез посреди небольшой улицы прямо на глазах – этот каламбур был ужасен даже по ее мнению, – у Эйлин. Резко остановившись и едва не спикировав носом прямо в широкую сияющую на солнце лужу, Маккензи вернулась немного обратно и заглянула в переулок в поисках вампира. Увы, ничего кроме мусорных ящиков, рядов плотно стоящих машин и потрёпанной вывески на одном из домов «банк». Даже тишина в переулке стояла настолько густая и ощутимая, что, вытяни Эйлин сейчас руку, она бы почувствовала воздух под кончиками пальцев.

Скрыться за зелёным мусорным контейнером в этом переулке, Эйлин успела за секунду до того, как из-за угла появился догонявший их отряд. Сердце бешено колотилось. Она вжималась спиной в пластмассу, притянув колени к груди, и дрожала, вслушиваясь в шаги за спиной. Нет, никого, кто мог бы заинтересоваться подозрительно развевающейся между двух колёсиков мусорки больничной робы.

«Кажется, наш милый кровососущий друг решил последовать голосу разума и скрыться побыстрей. Не могу его винить в столь поспешных решениях, но все же для начала он мог бы проявить вежливость и помочь нам найти дорогу до ближайшего безопасного ночлега.»

«Он… не наш друг. Он просто предложил сбежать вместе с ним.»

«И ты согласилась.»

«Эй! Ты тоже был не против! Забыл? Если ты умрёшь, – писклявым голосом передразнила про себя Эйлин, – я буду весьма разочарован. Это были твои слова!»

«Каюсь, но живой ты мне действительно нравишься больше.»