Влюблённые (страница 67)
Ждал Шарль шесть ударов пульса – Уилл от скуки прижал пальцы к запястью, чувствуя себя абсолютно лишним здесь. Это был не его мир, это была не его страна, это была не его работа – он постоянно бесил Шарля своими неразборчивыми отчётами, прочитать которые мог только сам Уильям. Чаще всего он писал в них на латыни случайные названия лекарств, болезней или крылатые выражения из пацанских каналов.
Делакруа подскочил, едва не перевернув массивный деревянный стол – впрочем, это было бы удивительно, – сжал ладони в кулаки и отчеканил:
– Все подразделения привести в боевую готовность. Вынужден огорчить, но ваш поход в архив отменяется по независящим от меня причинам. Собирайтесь. Выдвигаемся через три часа.
Никто не шелохнулся: ни Саша, ни Андрэ, ни застывший перед столом Шарля Матье. Уилл снова вернулся к рассмотрению лепнины на потолке, оказавшейся на деле искусным объёмным изображением. Игнорирование распоряжения магистра было настолько очевидным, что Шарль, негромко прочистив горло, вкрадчиво и холодно поинтересовался сквозь сжатые зубы:
– Я не ясно выразился?
– Нет, что вы, магистр, но разве… – Матье смолк и звонко сглотнул. – Разве нам не нужно разрешение от всех хранителей?
– Мне не нужно разрешение этих напыщенных идиотов, которые и пальцем не пошевелят, чтобы выделить нам финансирование. Только пользуются нашими успехами для поддержки собственных шатающихся тронов. Они ведь даже не суверенны! А считают себя в праве диктовать мне, мне, что я должен и не должен делать в моем же Ордене!
– При всем уважении и моем согласии, мсье Делакруа, но это необходимая процедура.
– Да, знаю. Просто… Просто отправь им запросы и приступаем.
– Уже сделано.
– И?
– Ответили все, кроме…
Матье не решился продолжить фразу, оставив ее неозвученной, словно это было что-то и без того очевидное Делакруа. Парнишка переминался с ноги на ногу и смотрел на все, что угодно, кроме лица магистра. Он даже несколько раз на долю секунды останавливался на Уильяме, хмурился и тут же отводил взгляд. Затишье перед бурей – идеальное определение того напряжения, что повисло в кабинете магистра.
Пока не было прервано самым грубым образом.
– Да вашу ж мать! – Шарль с силой ударил кулаком по столу: пепельница, пресс-папье и чашка на блюдце со звоном подскочили, бумаги из сложенных по периметру папок спланировали на пол, а Саша вжалась в спинку гостевого стула, цепляясь пальцами за подлокотники в виде львиных лап. – Упрямые северные козлы! Что они придумали на этот раз? У председателя умерла мама? Нужно просто переклеить обои в офисе? Что?!
– Нет, они просто воспользовались положением Ордена, по которому им отводится три дня на принятие решения. Сказали, что должны собрать это свое вече, все обсудить и прислать официальный ответ. Я не сомневаюсь, что он будет положительный, но, – Матье сцепил за спиной руки и качнулся с пятки на носок, – им надо показать свою значимость.
– Новгород всегда показывает свою значимость, когда это не нужно, – рыкнул Шарль. – Ладно, сообщи, когда что-нибудь изменится.
Он рассеянно махнул Матье – тот отвесил короткий поклон, несколько раз шаркнул ногой и спешно попятился к двери. Андрэ лениво шлёпнул по дверной ручке, открыв коллеге дорогу, и закрыл за ним дверь, когда Матье снова поклонился, развернулся на каблуках и зашагал прочь.
Шарль закрыл глаза и сжал пальцами переносицу.
– Вы все слышали, – не глядя ни на кого из троицы бросил Делакруа. – Встречаемся через три дня.
Из кабинета их ненавязчиво вытолкала секретарша Шарля: хлопнула дверью и пробормотала забористые проклятья на французском. Возможно, она была ведьмой. Но выяснять это у Уилла не было времени. Сейчас его интересовало только одно.
Закончить свое задание и вернуться в мягкую и тёплую постель в Лэйк Вью.
«Он говорил, что Эйлин может быть рядом с ними. Есть ли… – Уилл закрыл дверь рабочей спальни и, оттянув узел галстука, повалился на свежезастеленную кровать, – такая вероятность?»
Уилл был уверен, что заметил отражение Алана в начищенной серебряной вазе на камине. Но стоило моргнуть – светлоликий образ Маккензи сразу растворился солнечными зайчиками от хрустальной люстры и взметнувшейся от порывов уличного ветра сквозь открытую форточку пылью. Уильям был один в спальне. Даже охрана Ордена имела некоторую степень тактичности – обыскав комнату, они впустили Уильяма внутрь, заперев дверь на ключ снаружи.
И все же он не вздрогнул, когда кровать рядом с ним прогнулась, а над самым ухом раздался знакомый бархатный голос самого искусного во всей вселенной манипулятора:
«Не исключено.»
«Значит… – Уилл стянул распустившийся галстук с шеи и кинул на стоящее рядом с кроватью кресло, – я могу вернуть Эйлин домой и избавить от всего этого ужаса?»
Алан ответил не сразу. Он что-то невнятно промычал, хмыкнул, а потом низко рассмеялся, заставив кожу Уилла покрыться маленькими мурашками.
«Даже я бы не смог позаботиться о себе так, как это делаешь ты, мой дорогой Уильям.»
Глава XXI. Чикаго
Тёплая кожаная обшивка машины пахла лимонной полиролью, а толстые капли дождя нещадно били в лобовое стекло, пока колеса несли старенький Форд навстречу Чикаго. Город уже сиял вдалеке разноцветными огнями даже сквозь непрекращающийся уже несколько дней дождь.
Эйлин каждую свободную минутку ныла Джеймсу, что ей нужно срочно попасть домой, а иначе ее отец умрёт с голоду, потому что сам он способен к самостоятельной жизни точно так же, как Эйлин к спортивной карьере в плавании, а терпение дяди Уилла ограничено.
– Значит, твой отец – актёр? – Джеймс резко выкрутил руль, объезжая возникшую у них на пути глубокую лужу.
Новые очки то и дело съезжали на кончик носа Эйлин, отчего ей приходилось все время поправлять их или спешно ловить из-за очередной кочки или лужи на дороге. За эти почти два дня, что они провели вместе, Эйлин Маккензи успела из растерянной и ничего не понимающей девушки превратиться в источник язвительных шуток и едких замечаний по поводу водительских навыков Джеймса. И все же сейчас она промолчала, водрузив очки на положенное им место на аккуратном носу, и вновь отвернулась к окну.
– Да, – спустя несколько минут нехотя ответила Эйлин, рассматривая мелькавшие за окном неоновые вывески. – Точнее, был им. Сейчас он преподаёт в университете и всячески мешает мне с первого раза сдать зачёты и экзамены, – она неловко хихикнула, вспомнив любимое задание Алана с бассейном. – Если не пытается отравить меня своими кулинарными шедеврами.
Джеймс хохотнул, покосившись на Эйлин в отражении на стекле, и резко ударил по тормозам, останавливая машину на перекрёстке. Стекло запотевало, и Эйлин безуспешно давила на одну из кнопок в надежде включить вентиляцию, но все безуспешно. Вздохнув, Маккензи небрежно ладонью прочертила на стекле чистую полосу, сквозь которую тут же ударил яркий свет от ближайшего билборда.
– А… Амелия и… Лана, да? – неуверенно произнёс Джеймс, хмыкнув в ответ на короткий кивок Эйлин. – Ты о них упоминала, тогда, в мотеле. Они твои подруги?
Эйлин пожала плечами, выводя на запотевшем стекле маленькие сердечки.
– Да, – Эйлин выдохнула на стекло, покрывая его лёгким молочным туманом. – Мы знакомы больше десяти лет. С Мэлли. Она была первым человеком в этом городе, кто смог понять, что я говорю, не прибежав перед этим с дикими криками к моему отцу, – она неловко улыбнулась, наконец обернувшись к Джеймсу. – Помогала мне здесь освоиться, хотя мы живём в разных районах. У неё частная школа – у меня борьба за место чирлидера с местной красоткой государственной школы. У неё собственная конюшня – у меня дома вместо ездовой лошади дядя Уилл. У неё… У неё все, о чем можно мечтать и одновременно ничего. По правде говоря, у Мэлс удивительная способность помогать другим, какой бы сложной не была их ситуация. И при этом она не может помочь самой себе, – уже значительно тише добавила Эйлин. – Это она свела нас с Ланой.
Взгляд Эйлин рассеянно скользил по нависшими небоскрёбами, и она каждый раз оборачивалась, заслышав сквозь приоткрытое окно знакомый треск грузно перекатывающегося старенького поезда.
– О чем ты? – вопросительно вскинул бровь Джеймс, пялясь на Эйлин сквозь зеркало заднего вида, и плавно повернул руль, направив машину на одну из небольших и уютных улиц Лэйк Вью.
Эйлин помедлила, нервно выстукивая пальцами на коленке ритм.
– У неё… весьма специфическая семья, – довольно уклончиво ответила Эйлин, словно вся семья Куэрво сейчас сидела сзади и слушала ее рассказ. – Древний род, семейные традиции. Лучший особняк в Буэна Парке 47 , семейный бизнес, – Эйлин закатила глаза и хмыкнула. – И все время, что мы с ней общались, она считала их мнение важнее своего собственного. Я понимаю, что семья превыше всего. Для меня тоже благополучие моей семьи будет всегда стоять на первом месте. Но ее семья… разрушает Амелию. А Мэлс ничего не делает для того, чтобы это исправить. Она слишком добрая для этого, слишком покладистая и ответственная, чтобы позволить себе быть бунтаркой. Хотя у неё есть все задатки для этого, – хихикнула Маккензи.
Распространяться об отношениях в семье Куэрво Эйлин не любила и почти никогда этого не делала. Обычно, если об этом заходил разговор с кем-то кроме отца или дяди Уилла, Эйлин тяжело вздыхала, возводила глаза к небу, поднимала руки над головой и картинно сокрушалась, что ей точно так же ничего не известно о происходящем за дверьми особняка Куэрво. Но почему-то сейчас она пошла против своих же правил, вываливая на Джеймса всю информацию.
– Ты тоже придерживаешься «семейного бизнеса», – пожал плечами Джеймс, сворачивая на узкую тёмную улочку. – Ты же стала актрисой, как и твой отец.
– Актрисой? – удивлённо усмехнулась Эйлин. – Пока что единственные пробы, на которые меня позвали, это в «Ненормальных» на роль появляющегося раз в пятилетку персонажа.
– «Ненормальных»?
– Ну да. «Паранормальное», – вздохнула Эйлин. – Ты должен был его видеть – всё-таки столько лет крутят. Ну там организация занимается отловом особо опасных существ, руководя сетью своих агентов, а две сестры-сотрудника колесят на стране, живут от одного конца света до другого и… имеют очень тесный сексуальный контакт с банковской системой и всей жизнью в целом, – для пущей убедительности Эйлин взмахнула пару раз руками. – Ты определено не мог не видеть этого сериала. Сколько он уже идёт? Двадцать лет?
Джеймс, не отрывая от дороги внимательного взгляда, почесал голову, а затем задумчиво протянул:
– А-а-а, этот сериал, – как-то понимающе, с издёвкой улыбнулся Джейми и кивнул. – Конечно, видел.
Сложно было сказать, действительно ли Джейми издевался или же по-настоящему сочувствовал всем поклонникам сериала, но Эйлин неожиданно почувствовала себя до глубины души обиженной. Она тут же отвернулась обратно к окну, сложила на груди руки и обиженно надула губы. Она знала, что в отражение видно ее лицо, и не сомневалась в том, что Джеймс обратит на это внимание.
Он же только многозначительно кашлянул и промолчал, позволив гнетущей тишине захватить салон старенького автомобиля.
– На самом деле мне жаль актёров. Всю жизнь играть одну и ту же роль без возможности проявить себя, – пробормотала Эйлин, тут же хихикнув: – Триста каналов, а играть негде.
Следующие минуты они ехали молча, бросая друг на друга хмурые и изучающие взгляды и нервно выстукивая кончиками пальцев ритм: кто по кожаной обшивке двери, кто по гладкой поверхности руля. Разговор не клеился, и Эйлин не знала, что было тому причиной: ехидная колючая усмешка, застывшая на губах Джейми, или же ее собственная тонкая душевная организация.