Измена. (Не)любимая жена олигарха (страница 7)
– Не представляй, просто расскажи. Он имеет право знать. Не жалей ту, которая тебя ни на секунду не пожалела. Ладно, мне пора к другим пациентам. Что-то я слишком разговорилась. Я еще зайду к тебе перед концом смены, хорошо?
– Спасибо вам большое, Анна Григорьевна. Мне на самом деле стало легче.
– Тогда я очень рада, дорогая.
Врач выходит из палаты, оставляя меня в глубокой задумчивости.
Стоит Анне Георгиевне выйти из палаты, как появляется отец. Выглядит очень встревоженным.
– Ромина, как ты? Что говорят врачи?
– Не волнуйся пожалуйста, все уже в порядке. Врач сказала, это ложные схватки, такое бывает.
– Мне позвонил Александр, он вылетел сюда, сорвался с переговоров. Переживает очень сильно. Как же так получилось, дочка?
Молчу, сказать мне совершенно нечего. Отец начинает читать мне нотации о том, что в моем состоянии надо быть аккуратнее, и вообще сидеть дома, а не гулять с таким огромным животом по центру города. Вся его речь сводится к тому, как виновата, подвела мужа, сорвала с важной сделки. Все по своей женской глупости.
Я не спорю с отцом, знаю, что это бесполезно. Если даже захотела бы попытаться – сделала только хуже. Так что, остается лишь терпение. Тем более не могу сказать, что муж мне изменил. Отец все равно не встанет на мою сторону, найдет в чем упрекнуть. Что поделать, у него свои приоритеты. Папа держится за Оболенского до сих пор как за спасательный круг. Вместо того чтобы выплыть из неприятностей и крепко встать на ноги в собственном бизнесе, он лишь сильнее залезает в долги к моему мужу. Считает, что раз родственники, то не грех каждый раз одалживаться. Угождает зятю во всем, заискивает. Так что, даже если расскажу все как есть, мне же и прилетит порция упреков. Изменил? Значит не получал достаточно любви дома. Значит жена виновата. Слишком хорошо знаю своего отца, чтобы надеяться на другие слова.
Он проводит у меня почти два часа, даже поспать успеваю, а папа не собирается уходить. Разговаривает по телефону с компаньоном, потом договаривается о поездке на рыбалку на выходные.
Мне приносят обед, но совершенно нет аппетита.
– Что значит не хочешь есть, дочка? Ребенку нужно питание, о нем подумай. Если эта еда не нравится, могу сходить купить другую. Чего ты хочешь?
– Мороженое. Шоколадное, – говорю, подумав немного.
– Ох уж эти мне причуды, – качает головой. – Хм, кажется, твоя мать, когда тебя носила, тоже все время хотела сладкого. Хорошо, куплю. А ты пока супа съешь, хотя бы несколько ложек.
– Хорошо, – соглашаюсь.
Отец выходит из палаты. Я запихиваю в себя половину порции нелюбимого куриного супа. С детства курицу ни в каком виде не люблю.
– Ромина? – поднимаю голову от тарелки.
На пороге стоит мой муж. Весь взъерошенный, пиджак помят. Никогда его таким не видела. Обычно одет всегда идеально.
– Как ты? Я приехал, как только смог.
Забирает поднос, ставит его на тумбочку. Обнимает меня.
От знакомого парфюма, близости мужчины, которого все еще люблю, но в то же время ненавижу за предательство, начинает щипать в носу. Всхлипываю.
– Я звонил врачу из машины. Она сказала, вы вне опасности.
– Да. Все хорошо, – всхлипываю.
– Я очень испугался.
– Не нужно было так срываться…
– Разве я мог поступить иначе?
Он кажется таким преданным, любящим. Я уже готова подумать, что ошиблась. Что в той квартире видела не своего мужа…
Глава 10
– Ромина, привет! Как я рада, что ты позвонила! Как у тебя дела?
Безумно приятно, что случайная знакомая, с которой мы обменялись телефонами, сразу меня вспомнила.
– Привет, я боялась, что ты меня не вспомнишь.
– Ну что ты, разве можно забыть такое знакомство?
И правда, это было странно. Для меня очень важна эта девушка. Не знаю, что было бы со мной, если бы она не поддержала в ту ужасную минуту.
– Я все думала, как у тебя дела, но сама звонить не решалась. Боялась испортить ситуацию. Решила, что если ты захочешь, то сама наберешь. Как ты? Как дела с мужем? Ты ведь не ушла от него? Хотя-бы рассказала ему все?
– Нет, пока не смогла…
Меня выписали из больницы на следующий день, после того как Алекс примчался. Вообще Анна Георгиевна советовала мне остаться в клинике до родов, но мне вдруг отчаянно захотелось домой. В больнице было безумно одиноко.
Алекс не стал спорить. Спросила мужа, когда он снова вылетает на переговоры, на что получила ответ – в ближайшие два-три месяца муж никуда ездить не намерен. Будет рядом.
Ответ меня ошеломил. Почему муж так заботлив, внимателен? Чувствует свою вину? Очень переживает за ребенка? Если он больше не любит меня, то почему такой?
Нет, я не собиралась внушать себе, что мне показалось и в той квартире я видела лишь похожего на мужа чужого мужчину. Я в здравом уме. Да, Оболенский не смотрел прямо на меня, но я видела его профиль. Родинку за ухом, стрижка, хриплый голос, произнесший непристойное слово.
Даже ни на секунду не собираюсь впадать в самообман! Этого не будет!
Неважно, насколько чувствую себя беззащитной, уязвимой. Прятаться в заблуждениях я не стану.
– Главное, делай так, как будет лучше для ребенка, Ромина.
– Ты можешь приехать? Мне очень одиноко, – вырывается у меня.
– Да, конечно. Во сколько?
Мне становится неловко. По сути эта девушка – абсолютно посторонний человек, а я прошу ее побыть со мной, словно мы лучшие подруги.
– Извини меня пожалуйста, я даже не спросила, есть ли у тебя свои дела. Чувствую себя эгоистичной, наглой…
– Успокойся, я свободна. С радостью приеду.
Договариваемся что Оля подъедет к обеду. Прошу накрыть нам стол на веранде. День очень солнечный и теплый, хотя осень окончательно вступила в свои права. С веранды открывается вид на сад и бассейн.
– Вот и я, – Оля приехала с коробкой. – Это тебе. Надеюсь, любишь сладкое.
– Конечно люблю, но не стоило тратиться…
– Да ладно, мне в радость.
Мы обедаем, новая знакомая нахваливает повара.