Телевизор

К закату они вышли на берег моря – такой же безжизненный, как и вся планета. Тоня понуро катила самокат вдоль береговой линии, на границе солончака. Дима нес свой скейт в руке, так же грустно глядя себе под ноги. Барс спал у него в рюкзаке. И только Андрей разглядывал окружающий их неуютный мир, тихонько улыбаясь каким-то своим потаенным мыслям.

– Вода тут есть, даже пресная, – сказала Тоня, и пнула небольшой камешек, попавшийся под ноги, – но вот жрать совершенно нечего. Мы сдохнем с голоду примерно через пару недель, если не сожрем друг друга раньше.

– А вот, кстати, – ответил Андрей, – когда нам очень сильно захочется есть, и в голову действительно начнут приходить такие мысли. Говорят, они всегда приходят во время сильного голода. Это ведь будет означать смертельную опасность, так? Значит, мы сможем как-то попасть на тропы!

– А чего ждать? – Тоня остановилась, и уперла в бок правую руку, – попробуй сейчас захотеть сожрать Димку! Пускай он убегает – а ты догоняешь! Поклянись только заранее, что, если поймаешь – сожрешь!

Андрей в замешательстве остановился; посмотрел Тоне в глаза, гадая – она это серьезно, или просто юмор такой проснулся, своеобразный, на фоне стресса?

– Будет смешно, если на тропы попадет только Дима. А мы так и застрянем здесь!

– Смешнее некуда, – согласилась Тоня.

– Ребят, давайте поспокойнее, а? – Вмешался Дима, – найдем мы скалу с крутым уклоном. Ну, или еще чего придумаем. Не может быть, чтобы на всей планете, даже пустынной, не нашлось ни одного смертельного маршрута.

– Странно, что эта гадость кристаллическая не считается за смертельную опасность, – сказала Тоня.

– Думаю, это потому, что эти кристаллики не убивают физически, – ответил Дима, – мне кажется, они каким-то образом уничтожают личность. Стирают память.

– Это просто твои догадки, – возразил Андрей.

– Я видел глаза этого мальчика Тимы, после того, как он своего кота убил. Знаешь, на что это было похоже? На младенца, который знакомится с реальностью! Восторг, испуг, любопытство – сразу все в одном!

– Да как ты разглядел-то? – Пожал плечами Андрей, – там секунды какие-то были! И ты в стрессе! Это ложная память, говорю тебе!

– Ага, ложная память, – саркастически кивнул Дима, – попробуй-ка забыть такие «ложные» воспоминания!

– Все, ребят, стопэ, – Сказала Тоня, и отпустила ручки своего самоката; тот с глухим стуком упал на твердый просоленный грунт, – меня сейчас вырубит. Не могу больше. Надо поспать.

– Я могу понести вас всех, – предложил Андрей, но тут же добавил, – если бы это хоть в чем-то помогло.

– Ладно, – кивнул Дима, – и правда, в темноте мы только ноги переломаем. Андрюха, а ты лучше бы ты защитное поле поставил, как тогда, в ущелье.

– Я не очень понял, как это получилось, – Андрей пожал плечами, – раньше никогда подобного не было.

– Мне кстати, кажется, что это не защитное поле было, а маскирующее, – сказала Тоня, пытаясь свернуться поудобнее клубочком прямо на земле.

– С чего ты взяла? – Спросил Дима.

– Не знаю, – Тоня зевнула, – просто так кажется. Кристаллики просто нас перестали видеть.

– Имеет смысл прижаться друг к другу, – сказал Андрей, присаживаясь рядом с Тоней, – ночью тут может быть прохладно.

– Вот и прижимайся к Димке, – ответила Тоня, еще сильнее сжимаясь в клубок, – можешь даже сзади!

– Да ну тебя! – Вспыхнул Дима, – мерзни одна тогда.

– Ребята, хватит, – примирительно сказал Андрей, – кажется, я действительно могу помочь согреться ночью. Просто чувствую, что могу. Это примерно как с полем получилось. Так что давайте поближе ко мне, ладно?

Тоня подняла голову, и нехотя подвинулась к Андрею, который устроился рядом, лежа на спине, и положив под голову сложенную куртку.

Сон пришел удивительно быстро. Должно быть, они действительно порядком вымотались, пока безуспешно пытались найти в этом мире смертельно опасную дорогу для самокатов и скейтов.

Дима обнаружил себя на краю густого леса, вдоль которого шла разбитая грунтовая дорога. Барс привычно сидел в полудреме в рюкзаке за спиной. Был солнечный летний день; густой влажный воздух был так насыщен запахом травы, леса, полевых цветов и прелого мха, что его можно было закатывать в консервы. Дима понимал, что спит. Такие сны были очень редкими – они мало чем отличались от реальности, но могли подарить волшебное ощущение, что возможно все.

Он уверенно пошел по грунтовке, вперед, к ближайшему повороту. Тоня и Андрей вышли навстречу из леса, о чем-то оживленно переговариваясь.

– О, а вот и Димон! – Тоня улыбнулась, увидев его, – как всегда, опаздывает!

– Привет! – Ответил Дима, – ты ведь Тоня, да?

Андрей и Тоня недоуменно переглянулись.

– Таня никогда не назвала бы меня «Димон», – пояснил он.

– А, ты о той самозванке, – ухмыльнулась Тоня.

– Она не самозванка, – помотал головой Дима, – Таня не говорит, что она – это ты. Даже не претендует.

– А че ты ее защищаешь-то? – Тоня прищурилась, – запал, что ли?

Дима хотел сказать что-то подобающе-возмущенное, но не нашел подходящих слов, и просто всплеснул руками.

– Ладно, – примирительно сказала Тоня, – разберемся еще. Если ты не понял, вы как-то оказались в моем сне, а значит…

– А, может, это вы оказались в моем? – Перебил Дима.

– Неа, – Тоня помотала головой, – вы в моем сне. Я докажу. Помнишь мою прабабушку?

– Помню… – Пробормотал Дима, – неужели?..

– Ага, – кивнула Тоня, – тебе проще поверить – ты говорил, что встречал ее на кладбище. Знаешь, на что она способна. А вот Андрюха задрал меня всю дорогу стебать.

– Никого я не стебу! – Возмутился Андрей, – просто доказываю тебе, что ты мне можешь сниться, а не наоборот, даже если я во сне увижу твою прабабушку! Это же логично!

Тоня посмотрела Диме в глаза, и со вздохом пожала плечами.

– Говорю же – ему сложнее, – сказала она, – но нам идти пора. Время в этих снах – на вес золота, и оборваться он может в любой момент.

– Конечно, тебе же виднее! – Саркастически заметил Андрей, но пошел дальше по дороге рядом с Тоней, ускоряя шаг.

Дорога нырнула в лес; ощутимо похолодало, густые ветви сплелись зеленым пологом над головой. После очередного поворота они оказались на опушке леса, где росла ярко-зеленая трава, украшенная невероятно крупными полевыми цветами, и порхали бабочки. Тут же стояла старинная деревянная избушка-сруб, установленная на двух стволах могучих деревьев, очень похожих на куриные лапы.

– Ну кто бы сомневался, – всплеснул руками Дима, – если сказка, так сказка!

– А что? – Невозмутимо сказала Тоня, – это очень практично. Особенно весной, когда тут снег начинает таять. Обычный фундамент точно бы размыло! Мне и отец говорил, что на болотистом грунте строить можно только на сваях.

Возле высокой лестницы, заменявшей избушке обычное крыльцо, стояла уже знакомая Диме бабушка с хрустальными светлыми глазами; она куталась в пуховой платок, несмотря на жару, и добро улыбалась, глядя на них.

– Ну привет-привет, мои родимые! – Сказала она, когда ребята вплотную подошли к избушке. Бабушка по очереди протянула руку к каждому из них, как бы приглашая нагнуться для поклона, и чмокнула в обе щеки, – да вы не стойте, не стойте – подымайтесь в горницу!

Ребята поднялись по выбеленным от времени широким дубовым ступеням. Внутри избушки очень тепло, даже жарко; приятно пахло травами и домашней снедью. Посреди комнаты стоял накрытый стол с большим медным самоваром. В центре – большое блюдо с румяными плюшками, и чугунный горшок на деревянной подставке, который аппетитно парил. По сторонам от стола располагались две широкие лавки. А напротив печи был совсем странный и неуместный в этом окружении предмет: старинный лупоглазый черно-белый телевизор на четырех ножках. Телевизор был включен, на экране шел белый «снег».

Дима опустил с плеч рюкзак; Барс неожиданно зашипел, пристально глядя в темный угол. В той стороне неожиданно зажглись два желтых глаза.

– Мальчики, не ссорьтесь! – Вмешалась бабушка, – Барсик, это Баюн – самый мудрый котик на свете! Не бойся, он не обидит.

«Я и не боюсь, – мысленно ответил Барс, – просто у нас так положено».

«Кем это положено и где? – В разговор вмешался еще один мысленный голос – низкий мужской баритон, – по мне так шипеть в гостях – это немного невежливо».

«Ну извини, – ответил Барс, – кто знал, что ты такой вот весь из себя интеллигентный».

Баюн фыркнул, и вышел из темного угла. Он оказался огромным черным котом, размером с пуму – только, пожалуй, чуть более упитанного сложения.

«Ладно, – сказал он, важно продефилировал мимо стола куда-то в сторону печки, – будем считать я сегодня добрый. Сам голодный небось, ага? Иди за мной, еду покажу. Ее даже ловить не придется», – Баюн захихикал.

Барс посмотрел на Диму; тот кивнул. После чего кот важно проследовал за Баюном.

«Еда здешняя знатная, – сказал Баюн, – даром что во сне харчишься – так вполне наяву брюхо набито будет!»

Барс облизнул вибриссы.

– Да вы присаживайтесь, ребятушки, – улыбнулась бабушка, – перекусить на дорожку-тропинку и вам не грех. А времени-то у нас маловато. Так что вы уж не серчайте, гости дорогие – но дела наши отлагательства не требуют. Так что вы как тот кот Васька со сметаной – слушайте, а больше смотрите, да ешьте.

Только оказавшись за столом Дима почувствовал, насколько голоден. В чугунном горшочке оказалось восхитительное жаркое с ароматными травами. Ощущение удовольствия от еды было таким острым, что хотелось зажмурить глаза, и наслаждаться ощущением, которое все длилось и длилось. Сахарные плюшки таяли во рту, идеально дополняя аромат травяного настоя, заменившего за столом чай.

– Ба-у-ка, – забыв о правилах этикета, Дима пытался сказать благодарности с набитым ртом.

– Тс-с-с! – Перебила его хозяйка, после чего извлекла откуда-то из складок одежды потрепанный пластиковый пульт от телевизора, и направила его в сторону древнего пучеглазого агрегата, так и продолжавшего показывать «снег», – смотрите!

– Но ведь пу… – Андрей хотел было возмутиться, что у такой старой модели не может быть пульта, но тут экран ожил.

Изображение было четким и контрастным, хотя и черно-белым. За широким черным столом сидели двое: мужчина и женщина восточной наружности. Дима узнал Джессику и Оракула.