Ошибка маленькой вселенной (страница 36)
«Дорогая, потерпи немного, – ответила Джессика, – нам нужно спешить, на тропах всегда не безопасно. Так что гони, Саша, так быстро, как можешь!»
По небу бежали тяжелые тучи, вот-вот грозящие пролиться дождем. Стены ущелья покрылись густым темно-зеленым кустарником. Из-за порывов ветра казалось, что там, под пологом листвы, шевелится что-то огромное и зловещее. Возможно, так оно и было – они все-таки на тропах.
«Ребята, приготовьтесь, – мысленно сказал Дима, когда за спиной отчетливо расслышал знакомый треск двигателя, – мы уже не одни. Как только он где-нибудь замедлится – прыгаем».
«Может, прямо сейчас? – предложила Тоня, – если упустим момент, и вылетим с троп?»
«Я ему мешаю, – ответил Дима, – у нас есть время, пока он это почувствует, или догадается».
Ущелье пересекала довольно широкая река. Тропа, по которой они ехали, шла через брод, на мелководье. Солдат попробовал на полной скорости перебраться через водную преграду, но брод оказался глубже, чем он предполагал. Мотоплатформа резко замедлилась в туче брызг.
«Сейчас! – Скомандовал Дима, – Барс, задержи дыхание!»
«Вода… Ненавижу…» – Мысленно простонал кот.
Ребята синхронно отстегнули ремни и, оттолкнувшись посильнее, прыгнули в стороны. Вода оказалась неожиданно теплой. Дима поднял рюкзак над головой, и, убедившись, что ребятам удалось благополучно приводниться, пошел к берегу, преодолевая упругое течение.
Мотоплатформа медленно и неуклюже разворачивалась прямо посреди брода. Джессика никак не могла справиться с замком ремней безопасности. В конце концов она, потеряв несколько драгоценных секунд, извлекла откуда-то из складок своего комбинезона короткий клинок, и несколькими уверенными движениями рассекла ремни. Тут же, сложив ладони над головой лодочкой, прыгнула в воду. Но к тому времени ребята уже выбирались на берег, где стоял потрепанный багги.
Солдат остановил платформу посреди брода, завершив разворот. У него было очень острое зрение; так получилось, что он встретился взглядом с мертвецом, который сидел за рулем багги. Это длилось всего секунду – но эта секунда вывернула наизнанку все последние месяцы его жизни. Он узнал свой взгляд, смог прочитать мысли, схожие с его собственными. Среди ходоков ходили страшноватые легенды про двойников, мол, если встретиться тебе такой на тропе – пропадешь, и память о тебе исчезнет навсегда. И вот сейчас солдат понял, насколько эти легенды правдивы…
«Саша, давай уедем отсюда, – тихонько пропищала в голове Мадейра, его котенок, – мне страшно и холодно».
«Обязательно уедем, крошка», – ответил солдат, отпуская сцепление, и трогая рукоятку газа.
Она опоздала на долю секунды. Ребята почти одновременно запрыгнули в багги, мертвый водитель не мешкал ни мгновения: взревел двигатель, ударили фонтаны мелких камней, и автомобиль понесся по грунтовой тропе. Но полностью оторваться от погони им удалось не сразу. Джессика неслась вперед огромными, нечеловеческими прыжками, несколько раз от задней балки рамы багги ее скрюченную ладонь отделяли считанные сантиметры – но все же машина оказалась быстрее.
– А шустрая она, да? – Сказал водитель; его голос звучал живо и задорно, перекрывая упругий шум встречного потока воздуха.
– Не то слово… – Пробормотала Тоня, пытаясь уговорить себя разжать побелевшие пальцы, намертво вцепившиеся в раму, – очень, очень шустрая тварь…
Потеплело, небо над головой изменилось: вместо хмурых туч появилась прозрачная лазурь, насыщенная клонящимся к закату солнечным золотом.
– Димка, мы ушли с троп, – сказал водитель, – теперь нас не найдут. Но времени у нас маловато. Остатки этого тела в обычном мире долго не продержатся. А нам надо многое обсудить…
Джессика стояла посреди тропы. Мотоплатформа на полной скорости неслась ей навстречу.
«Молодец, – подбадривала она водителя мысленно, – ты успеешь! Во что бы то ни стало догони эту багги, и задержи водителя!»
Солдат ничего не ответил, когда пронесся мимо. Только бросил на нее мимолетный взгляд, в котором она прочла свой приговор. А через мгновение платформа исчезла, и шум ее двигателя стих. Нечто зашевелилось в густых кустах на склонах ущелья.
Ренегат
Багги остановилась на высоком утесе с видом на море. Где-то внизу в отчаянии бились волны, гудел прибой. Солнце раскаленным красным шаром медленно опускалось к горизонту, пролив дорожку расплавленного золота.
Дима сидел рядом с отцом, и глядел на закат. Ребята и Барс остались возле машины.
– Ты мне снился, – сказал Дима.
– Я хотел забрать тебя с собой, – пожал плечами отец.
– Куда?
– Есть ведь и другие вселенные, кроме этой.
– Скажи честно – мне было бы там лучше?
– Ты бы захотел жить.
– Почему не забрал меня сразу? Я ведь чувствовал, в моей семье что-то не так. Другие отцы носятся со своими сыновьями. Гордятся ими. Ходят, там, на соревнования всякие, учат чинить велики, берут с собой на рыбалку. У нас ничего такого не было. И велик я сам чинить научился… Я не скажу, что о… – Дима осекся, – что отчим как-то меня обижал. Нет. Но ему просто было все равно. Понимаешь, как это обидно? Я ведь очень старался быть хорошим сыном.
– Прости меня.
Дима старался не смотреть в сторону отца; его внешний вид все еще внушал ужас и отвращение. Но если слышать только голос, если просто сидеть рядом – иллюзия разговора с живым человеком была полной. От отца пахло как-то щемяще, очень по-родному, как в недавно покинутом, но любимом доме.
– Зачем ты это сделал? – Наконец, решился спросить Дима.
– Я был в отчаянии, – отец вздохнул, – я только что проиграл битву всей своей жизни. Попробуй понять. Все эти пентабайты страданий, записанные в общее сознание… погибающие дети… уничтоженные города и целые миры… это все – следствие моей слабости, неспособности найти решение, которое позволило бы победить. Ребенок – это якорь, который позволил сохранить связь с этой вселенной. Я надеялся все исправить.
– Сейчас уже не надеешься?
– Наблюдая за тобой, я изменил приоритеты, – отец вздохнул, – пусть я не смог осчастливить целую вселенную – но в моих силах сделать счастливым одного мальчишку…
– Еще несколько месяцев назад это бы сработало, – Дима тоже вздохнул, неосознанно копируя манеру поведения отца, – до того, как я попал на тропы.
– Знаю. Поэтому и предложил тебе поехать со мной. Тогда было самое время.
– А ты сам поехал бы, когда тебя зовет разлагающийся мертвец?
– Наверное, нет, – Дима каким-то образом почувствовал, что отец опустил голову.
– Ты любил маму?
– Да! – Отец встрепенулся, – Я искал несколько дней, во многих мирах – пока не нашел девушку, в которую влюбился с первого взгляда. Уверен, она меня тоже любила.
– И ты считаешь, что эта вселенная – слишком жестокое место? Более жестокое, чем ты сам? – Дима не выдержал, повернул голову, и посмотрел на отца. Он старался не замечать гниющие ошметки плоти, и торчащие кости. Отец смотрел на заходящее солнце; в его хрустальных светло-серых глазах стояли слезы, – Знаешь, я пока не могу ее простить. Но начинаю понимать. После того, как сестра погибла, ей… – Дима осекся, не в силах подобрать нужных слов.
– Прости меня, – повторил отец.
– Уже простил, – ответил Дима, вздохнув, – странно, да? Ты сделал куда хуже, чем мама. Но простить тебя оказалось проще. Я, кажется, даже знаю, отчего так.
– Отчего же?
– Ты не сдавался, – пожал плечами Дима, – все это время ты был рядом, надеялся, что я пойму. Наверно, это очень важно – никогда не сдаваться. Когда ты прав, ты продолжаешь свое дело. Даже когда шансов почти нет. И в конце концов выигрываешь. А победителя сложно судить.
– Но я не смог победить, – отец всплеснул руками, – хотя и не сдался.
– Ты думаешь? – Дима посмотрел ему в глаза – теперь уже смело, не чураясь страшных ран и гниющей плоти.
– Вот теперь уже не уверен, – ответил отец, и улыбнулся, жутко растягивая остатки губ.
– Я остаюсь, пап, – сказал Дима, уверенно глядя в закат, – как думаешь, ребятам опасность угрожать будет? После того, как я верну Тень?
– Ребят уничтожат, – быстро ответил отец, – это точно. Они – отражение твоей судьбы, их необычные силы выходят за пределы принципов этого мира. Ты заметил, как Андрей на расстоянии испортил замок на ремне этой дамочки? Даже если сейчас они просто дети – из них в любой момент может получиться второй ты. Тени и Единение не станут так рисковать.
– Плохо, – вздохнул Дима, – себя я смогу защитить, пока буду выполнять задуманное. А вот насчет ребят не уверен… особенно в самом начале. Ты сможешь их забрать с собой?
– С ними все не так просто, – отец покачал головой, – путь отхода, который я подготовил для нас с тобой, совсем не подойдет для них.
– Надо что-то придумать, – пожал плечами Дима, – ты ведь сможешь?
Отец подумал с минуту, глядя на исчезающий за горизонтом край солнца, потом ответил:
– Смогу. Хотя это будет не просто для них. Но это точно лучше гарантированного уничтожения.
– Спасибо, что пришел, – сказал Дима.
– Прости, что так поздно, – ответил отец.
– Странное чувство… как будто кусок меня вернулся на место. А до этого я жил, пряча эту дырку. Было как-то тяжело и стыдно.
– Если ты решил остаться, я тоже смогу быть с тобой, – в голосе отца звучал металлический холод решимости, – не так долго, как хотелось бы. Но до конца.
– Ты что? – Дима удивленно округлил глаза, – я не для того тут все придумал! Уходи! Уходи тем путем, который подготовил для нас. Только помоги спасти ребят! А тебя я обязательно найду, даже не сомневайся!
Отец улыбался, глядя на яркие звезды.
Хаос
Оракул сидел в своем саду у лотосового пруда. Была ночь; огни близкого города мешали звездам светить. Возле скамьи, на которой он сидел, был установлен огромный телевизор. Этот предмет выглядел болезненно чужеродным в окружении старинной эстетики.
Мир рушился. Можно было бы закрыться в своем бункере, и закатить самую крутую вечеринку в истории. Напиться до беспамятства, потом быстро протрезветь, и снова напиться. Попробовать, наконец, что такое опиум, или более совершенные наркотики. Познать лучших женщин. Можно было сесть за штурвал выкупленного им «Конкорда», и гоняться с линией терминатора на экране. Сделать те вещи, которые он бы никогда не сделал в обычной жизни, хотя и мог.
Но Лин предпочел наблюдать, в здравом уме и твердой памяти. Телевизор, который стоял перед ним, вызвал бы приступы лютой зависти у любой спецслужбы мира. Новейшая инопланетная технология позволяла создавать средство наблюдения, переедающее высококачественное изображение и звук, прямо из воздуха, в любой точке мира. Ценность, стоившая ему ходока.
Он видел железнодорожную станцию в Сеуле. Видел, как люди прямо на ходу умирали, и превращались в кровавые машины для убийства, начиная разрывать всех, кто находился рядом. Видел и чувствовал ужас тех немногих выживших, которые пытались спастись от кровожадных мертвых зубов, закрывшись в поезде.
Он видел, как жители наукограда в Сибири строили баррикады, пытаясь отразить нашествие волкоподобных разумных тварей.
Он видел, как в центре Европы древнее зло пробуждалось в подвале заброшенного замка, готовясь выйти на кровавую охоту ближайшей ночью.
Он видел, как во Франции персонал АЭС отчаянно боролся сразу со всеми своими реакторами, вдруг вышедшими в режим саморазгона. Директор станции сидел, закрывшись в своем кабинете, и дегустировал редчайший пятидесятилетний коньяк. На столе перед ним лежал заряженный револьвер. Он ждал доклада о масштабах возможного радиоактивного заражения территории, чтобы взять оружие и недрогнувшей рукой нажать на спусковой крючок.