Как и женщины – те, что в традиционной одежде, с тремя или четырьмя детьми. Их глаза выражали спокойствие, некоторую скуку повседневной жизни, которой можно было теперь только позавидовать. И здесь люди с рюкзаками понимали, что несмотря на какие-либо прошлые заслуги, выдуманные регалии и реальные образования – они вдруг оказались далеко позади даже тех, кого они всегда презирали. А презирали они многих.

8

Не понимая социальных цепочек, иерархий, по-иному выраженных в другой культуре основных людских пороков – они заводили новых друзей из самых низших слоев населения, что прилипали к иностранцам, из тех, о которых местное общество давным-давно забыло и на которых поставило крест.

Разговоры по душам, которые велись ночами на пляжах с местными, плавно переходили в бизнес-идеи, приводящие к потере денег, имущества, уверенности в себе и доверия к окружающему миру. Женщины считали друзьями тех, кто с ними флиртовал на глазах мужей. Мужчины считали друзьями тех, кто флиртовал с их женами. И когда случалось что-то некрасивое, на обычный манер, все притворялись, что ничего не было. Как и всегда. И все мы знаем, к чему это приводит. Но никто никогда и не обещал им, что хороших людей можно встретить в ночных клубах и риелторских конторах.

Но гораздо больше людей просто попадали в сети вежливости, учтивости и воспитанности нового окружения, что здесь, в этой новой стране, было чем-то само собой разумеющимся, а им казалось – хорошим к ним отношением и высоким уровнем интеллекта. Как глупому мужчине кажется умной женщина лишь потому, что она считает его умным.

Они так и не поняли, что никаких новых друзей они так и не завели, а 100 новых подписчиков, что ставят лайки на их посты, думают о них совершенно неадекватные вещи (порой и заслуженно, но чаще – просто со скуки). Наверное, их одиночество, отчаяние и полная неосведомленность о реальной социальной жизни были слишком сильными и слишком всеобъемлющими, что некоторым это даже казалось ярко прожитой молодостью.

9

Индонезия, страна о которой раньше никто не знал ничего наверняка, вдруг оказалась местом с небоскребами и стабильной современной работой. Сербия, в которую никто бы не поехал при других обстоятельствах, вдруг стала ассоциироваться с шагом в Европу. Каждый новый мир восхвалялся, пока все шло хорошо, а потом низвергался с наспех сделанного пьедестала, если что-то шло не по плану. Удалялись посты и целые аккаунты, а с ними умирали амбициозные грезы детей, что столкнулись со взрослым миром.

Те, кто вовремя нашел настоящую работу в Германии, США, Израиле, Канаде, Португалии или Испании – разбивались о скалы преувеличений о лучшей жизни, натыкаясь на разницу не только в зарплатах, но и в тратах, порой высокую инфляцию, криминал, бездомных и миллион неучтенных расходов.

Многие из них сдадутся через несколько лет. И только те, что смогут еще 15 лет по-настоящему выкладываться на новой работе, в изучении языка и культуры, подрабатывая и обучаясь новому, укрепятся в разных странах.

А те, что искали работу без зон ответственности за большие деньги, подобную той, что была у них ранее – столкнутся с реальностью, которая в отличие от прошлой не признает пустых сертификатов без кейсов, а оценивает тебя исключительно по полезности и реальным навыкам. А это будет бить в самое больное – самоощущение инфантильности и ненужности.

ОАЭ – оазис для амбициозных, смелых и немного повернутых на нулях – захватили тех, у кого были деньги на инвестиции, со свойственным им спокойствием обманув и пообещав по-настоящему высокий уровень жизни в раскаленном дизельно-нефтяном аду.

Но, как со всеми пирамидами, чтобы удержаться на ней, приходилось постоянно врать, и в первую очередь – самому себе, а также всем остальным. Местные оставались на плаву, но остальные – теряли абсолютно все, от денег до здоровья. И эти две стороны медали могли существовать, только если подавляющее большинство проигрывает.

Те, у кого было особенно мало вариантов и денег, кто не говорил по-английски и, может быть, даже никогда не планировал уезжать – поехали в Казахстан, Грузию, Армению, Узбекистан, Киргизию. Здесь их ждало чувство особенной общности, но через пару месяцев без работы и перспектив (как экономических, так и сердечных) – они либо падали духом окончательно, без возможности пошевелиться и выйти на улицу в солнечный день, либо смирялись с постоянной тревогой и ощущением абсолютной оторванности от своего дома. И эти толпы остались невидимы историей, незаслуженно забыты по причине неактуальности, не модности данных направлений.

10

Во всех столицах и на всех популярных морских курортах подскочили цены на аренду – интересно, что новоприбывшие самонадеянно и неадекватно приняли это на свой счет, забыв про пандемию, миграционный кризис в Африке, огромную инфляцию. Они практически гордились этим, питались этой радостной новостью – что где-то они что-то изменили и были замечены, хотя потом хором жаловались на цены.

В душе же упивались упоминанием на передовице просто по национальной принадлежности, всерьез веря небылицам локальной оппозиции, слухам и хитрым блогерским клик-бейтам. Им так нравилось быть значимыми, что они брали на себя эту негативную волну роста цен, чтобы их рывок в пропасть казался более весомым. Будто бы оправданным.

Волна повышения арендной платы и коммунальных услуг, что прокатилась в 2022 и 2023 году – от Великобритании до Австралии, от Италии до Турции, от Канады до Аргентины – в каждой стране часто связывалась с уже существующими проблемами. В США говорили о гигантах арендной недвижимости, в Испании – о пустующих домах и квартирах, кто-то винил конкретных политиков прямо перед выборами, кто-то даже своих родителей, в Турции и Греции – оппозиция приписывала все золотым визам и мигрантам. Многие видели основную проблему в снижении темпов строительства нового жилья. Другие – в AirBnb и краткосрочной аренде. Где-то кризис усугубился на фоне природных катаклизмов. Некоторые муниципалитеты в срочном порядке начали восстанавливать пустующие (изъятые, оставленные) дома, которые ранее были брошены на произвол судьбы.

Людям приходилось переезжать в более дешевые города (и из-за этого рушилась их социальная жизнь, а иногда и карьера), маленькие квартиры (и распродавать мебель, которая туда не помещалась), другие страны. Истории о паре из Австралии, которая зарабатывает 100 000 долларов в год на двоих и все равно живет в палатке, потому что квартир в аренду просто не осталось, стали типичны.

Риелторы притворялись нейтральной стороной, беря бешеные комиссионные с новой арендной платы и не понимая, что получать за один день месячную зарплату обычного человека – это не нормально. Даже если вы сделали макияж и надели костюм за 2 000 долларов.

В то время как обычная арендная окупаемость недвижимости вращалась вокруг 25 лет (от 20 до 30 лет в разных странах), даже учитывая возросшую стоимость конкретного объекта из-за инфляции, владельцы квартир и домов ставили ренту, эквивалентную окупаемости за 15 или 20 лет. Все игнорировали самый явный факт – личности самих людей, которые выселяли других и устанавливали новую цену и на продажу, и на аренду.

Никто не хотел верить, боялся, что это окажется единственной правдой, и что они – настоящие жертвы. Что на фоне снижения собственного уровня комфорта власть- (недвижимость-) имущие просто в конкретный момент решили стать феодалами. Просто потому, что они всегда ими и были. И теперь вспомнили свою истинную сущность.

11

Но предавали не только незнакомцы, но и люди, которых они знали много лет. Всех наказывали по-своему – одним отзывали согласие на удаленку, увольняли, запугивали, принижали. Жены бросали уехавших мужей, оставляя детей и имущество себе, несмотря на все былые договоренности. Девушки, что поехали вслед за первой любовью и обнаружили рай в шалаше обнажающе бесчеловечным и черствым, возвращались к родителям. Родители бросали детей. Дети бросали родителей.

Домашние конфликты у кого-то совсем было утихли на целый год, но у большинства, уже имеющего проблемы разных видов агрессий, стали основой жизни. И море, пальмы, ощущение судьбоносности, проблемы, которые одних сплачивают – не могли никак спасти тех, кто оказался в такой семейной ловушке. Их жизнь стала еще более несносной, и на фоне южных пейзажей это было заметно всем прохожим, кто так никогда не жил, или тем, кто помнил, как это бывает.

Пассивная агрессия виднелась в семьях настолько щемяще знакомо, что хотелось отвернуться. Во всех печальных глазах миленьких 25-летних девушек, что шли по проспектам, набережным и паркам с одинаковым выражением лица – глядящим в никуда, побитым, терпеливо выжидающим в стыде, пока их мужчина перестанет учить их жизни прямо на улице, указывать им что делать, напирать, доказывать, пудрить мозги, пересказывать статьи с передовыми идеями, объяснять основы жизни и правила выживания в этом мире. Или просто практически дословно пересказывать очередные 5 часов бесполезного серфинга в Интернете.

Это было так типично, так эталонно, и их было так много – токсичных пар, где женщина постоянно, часами, день за днем, выслушивала лозунги, умные мысли, гениальные выводы и манифесты мужчины, который с утра до вечера сидел в интернете и даже не был ни сформировавшейся личностью, ни самодостаточной единицей общества – что становилось не по себе. До такой степени, что было сначала грустно, потом отвратительно, а потом – опять становилось страшно, как в былые.

В таких «семьях» нервозность и стресс, которые были всем уже почти привычны, переходили в нервные срывы и панические атаки. В балийских бунгало, в стамбульских апартаментах и на черногорских виллах они переживались тихо. Упоминать о них было потом не принято. Об этом не говорили, как в принципе и всегда. Но теперь оторванные от всего мира жертвы обоих полов становились рабами принятых ими поспешных решений совместного переезда. В то же время десятки тысяч, оставшись на родине, вздохнули с облегчением, освободившись от подобных партнеров, которые уехали.

12

Новости не давали отвлечься, и многие отказывались от них, чтобы спрятаться от внешнего мира и притвориться, что их личность не имеет никакого отношения к их государству. Но получалось ненадолго. Как наркотик, они засасывали миллионы душ в водоворот происходящей драмы, без возможности отделить правду от вымысла, хороших от плохих, подлинную ситуацию от придуманной ради кликабельного заголовка.

Лежа на деревянной кровати, слушая пение экзотических птиц посреди ночи под маленький теплый тропический дождик в декабре, иногда можно было почувствовать – что жизнь, она вовсе не обязана быть такой серой и грязной, хлопотной, полной недовольства и критики. Что вот-вот и можно будет дотянуться рукой до чего-то другого, до иного мира, где работают другие законы, и можно будет просто жить.

Но все люди, практически все, игнорировали такие моменты, называли их бессонницей и опять садились за компьютер. И, отвергнув последний шанс вырваться из пузыря, они ставили новую судьбу на старые рельсы, хотя те уже давно проржавели и не могли увезти никуда ни один поезд.

Многие хотели вернуться. Они постоянно говорили об этом в пляжных барах, коворкингах и хостелах по всему миру. Они постоянно думали об этом. Хотя у них и были моменты прозрений, моменты упадка, моменты слабости и моменты силы, как правило, тяготы индивидуальной ответственности за свою жизнь были слишком тяжелы.

Некоторые семьи новости заставали уже где-то далеко, за границей. И их осознание этой отрезанной пуповины, пошатнувшегося собственного положения – понятного ранее и столь смутного теперь, заставляло их так же, как и всех остальных, принимать необдуманные решения, которые меняли судьбы – хотя это, по большому счету, была даже не их битва. Они уже отказались как от привилегий, так и от последствий, но масштабность происходящего довлела и над ними. Они активно выбирали сторону. И не всегда она была правильной.

13