Жандармский подполковник Мясоедов знал, что Вальтер Николаи является офицером германской армии, и даже предполагал, что ему нужно от Мясоедова, но на контакт пошёл легко. Немцы уже сейчас, не получая от него никаких сведений, хорошо платят. А сколько будут платить, когда он начнёт работать на германскую разведку?! Сергей Николаевич очень любил деньги.

Вальтер Николаи говорил, о том, что он очень ценит дружбу с подполковником Мясоедовым, однако тот мало слушал его. Через витринное стекло кафе он смотрел на стоящую, на противоположной стороне улицы девушку.

«Хорошенькая, – заметил Мясоедов, – неплохо было бы провести с ней ночку».

В это время к девушке подошёл парень в студенческой шинели, девушка взяла его под руку и они пошли по улице.

«Что она нашла в этом голодранце?! – ревниво подумал Мясоедов. Он вздохнул, закурил папиросу, продолжая думать: – Любовь, штука злая».

Между тем парень и девушка не были влюблёнными, хотя и старательно изображали таковых. Студента звали Иван Пулихов, а девушку Александра Измайлович. Оба они были боевиками Северного летучего отряда эсеров. Около гостиницы «Париж» их ждала приехавшая из Москвы член партии эсеров Зинаида Жученко-Гернгросс. Она привезла бомбу для убийства минского губернатора Курлова. Акцию планировалось провести на похоронах генерала Курча.

Панихида по умершему генералу Курчу состоялась в Петропавловском соборе Минска. Когда гроб с телом генерала Курча вынесли из собора, Пулихов вынул из саквояжа бомбу, которую ему передала Жученко-Гернгросс, (это был металлический цилиндр начинённый динамитом, весивший три килограмма). Иван швырнул бомбу в губернатора Курлова. Цилиндр со всего размаха влетел в голову Курлова, но бомба не взорвалась.

Получив сильнейший удар в голову, Курлов опрокинулся на землю, затем сел, обхватил руками голову и заорал:

– Злодеи убили! – у Курлова до крови была разбита голова, бомба валялась у его ног.

Измайлович выхватила «Браунинг» и стала стрелять в полицмейстера Норова. Она сделала пять выстрелов, но в полицмейстера не попала. Зато убила двоих зевак из толпы, стоящей позади полицмейстра – солдата Захара Потапова и почтальона Фому Гончарика.

Курлов продолжал сидеть на земле, обхватив руками голову и дико орал. Наконец городовые опомнились, скрутили Измайлович и Пулихова. Только потом, все вспомнили о несчастном губернаторе, с разбитой головой. Его усадили в экипаж и увезли в больницу. Там выяснилось, что у Курлова сотрясение мозга и содрана кожа на голове.

За всем происходящим у Петропавловского собора наблюдала Зинаида Жученко-Гернгросс – агент Департамента полиции, значившаяся под псевдонимом «Михеев». Когда Измайлович и Пулихова увезли в полицию, Жученко-Гернгросс отправилась на телеграф, дала в Москву телеграмму: «Дядя ударился головой. Подробности при встрече». Телеграфист, отстучавший эту телеграмму, ни обратил внимание на текст и на адрес в Москве – Большой Гнездиковский переулок дом 4/3.

В Москве на Тверском бульваре находилась резиденция градоначальника⁵⁰, а во дворе резиденции как раз на пересечении Большого и Малого Гнездиковских переулков стоял двухэтажный деревянный дом с двумя входами. Тот вход, что по Малому Гнездиковскому переулку – это Московская сыскная полиция, занимающаяся уголовными преступлениями, а вход по Большому Гнездиковскому переулку, Московское охранное отделение полиции, здесь занимаются политическими делами.

Двадцатого января Жученко-Гернгросс приехала в Москву, связалась по телефону с начальником Московского охранного отделения полиции полковником Климовичем, и тот назначил ей встречу на конспиративной квартире. Однако Климович на встречу с агентом Михеевым пойти не смог и отправил своего заместителя подполковника Михаила фон Коттена. Пока тот встречался с агентом, Климович в своём кабинете принимал начальника Петербургского охранного отделения полиции полковника Герасимова и чиновника Департамента полиции Менщикова.

Леониду Петровичу Менщикову очень нужно было выехать в Москву, но так, что бы это не бросалось в глаза никому из его коллег в Департаменте полиции. Дело, которое он задумал, было незаконное. А как полицейскому чиновнику из Петербурга вырваться в Москву не привлекая внимания? Вот он и решил заинтересовать полковника Герасимова перспективным агентом.

В 1903 году управляющий особым отделом Департамента полиции Сергей Зубатов, начал работу с солдатом Измайловского полка Романом Малиновским. В то время Малиновский никакой ценности как агент не представлял, но Зубатов работал на перспективу. Однако вскоре ввязавшись в интригу против министра внутренних дел Плеве, Сергей Зубатов был уволен со службы, а Малиновский, ведший по заданию Зубатова пропаганду марксизма среди солдат Измайловского полка, стал считаться «неблагонадёжным». Командир лейб-гвардии Измайловского полка генерал-майор Константин Елита фон Вольский сор из избы выносить не стал. Он отправил Малиновского с маршевой ротой на войну с Японией. Пока Малиновский ехал на Дальний Восток, война закончилась, и он вернулся в Измайловский полк.

Полковник Герасимов хотел ознакомиться в Московском охранном отделении с имеющейся у них информацией на Романа Малиновского. Пока Герасимов читал доклады агентуры, в кабинет полковника Климовича вошёл фон Коттен. Он был весел.

– Что это вы Михаил Фридрихович такой смешливый? – полюбопытствовал Климович.

– Я, Евгений Константинович, пока сюда ехал, всю дорогу успокоиться не могу, – улыбаясь, ответил Михаил фон Коттен. Он пояснил: – Один известный вам человек, рассказал мне о покушении на губернатора Курлова. Боевик своей бомбой аккурат ему в голову залепил. Пока поднялась суматоха, Курлов сидел на земле и выл как собака. Причитал, что погубили его бомбисты. Потом выяснилось, что у него небольшая ссадина на башке.

Теперь от души хохотали двое – Климович и фон Коттен. Герасимов удивлённо спросил их:

– Что это вы так господа развеселились над несчастным Курловым?

Тогда полковник Климович рассказал эту историю: оказывается их агент (это была Жученко-Гернгросс) сообщила, что боевой организацией эсеров ей поручено доставить в Минск бомбу для убийства губернатора Курлова. Полковник Климович приказал агенту принести бомбу на конспиративную квартиру. Там подполковник фон Коттен, будучи бывшим офицером-артиллеристом, бомбу осмотрел, вынул из неё взрыватель, и вернул агенту. Жученко-Гернгросс отвезла бомбу в Минск. После чего бомба угодила в голову Курлову. Свою задачу Михаил фон Коттен и Евгений Климович считали полностью выполненной – покушение на царского чиновника предотвращено. Ну а если при этом Курлову разбили башку, так над этим и посмеяться не грешно.

– Не кажется ли вам господа, что поступок ваш, порочит звание жандармского офицера?! – сухо заметил Герасимов.

– Ничуть, – пожал плечами подполковник фон Коттен, – свой долг мы выполнили, и убийство губернатора предотвратили. А то, что Курлову потом башку разбили, так-то беда не велика, он ей всё равно не пользуется. Голова у него только для того, что бы фуражку носить. Не зря же он службу в гваридии начинал.

Евгений Климович и Михаил фон Коттен дружили с самого детства, с Полоцкого кадетского корпуса. По окончании, которого поступили в Павловское военное училище. Евгений Климович после окончания училища, тянул лямку в пехоте, без протекции и связей, выслужился от командира взвода до обер-офицера батальона. Михаил фон Коттен попал в артиллерию, и также честно тянул лямку, никто его не продвигал по службе. Климович и Коттен недолюбливали гвардейских офицеров, а Курлов, прослужив в гвардии, всем дальнейшим ростом по службе, обязан своим покровителям из конно-гвардейского гренадёрского полка. Именно выходцев из этого полка было больше всего среди сановников Николая II, причём многие из них, такие как Курлов, умом не отличались.

– Сдаётся господа офицеры, у вас потому такое игривое настроение, от того, что наконец-то улеглись беспорядки в Москве, – заметил молчавший до этого Менщиков.

– Да уж поволноваться пришлось, – живо откликнулся Климович, обрадовавшийся перемене темы разговора, – хотя сейчас работы и прибавилось, но она уже по нашей части.

– Вам в Петербурге удалось всё миром разрешить, – подхватил Михаил фон Коттен, – а нам в Москве пришлось артиллерию применять. Теперь говорят, в Сибири большие волнения начались.

– Государь поручил навести порядок на железных дорогах Восточной Сибири генералу Ренекампфу, – сообщил Герасимов.

То, что делал подполковник Риман со своим батальоном на Казанской железной дороге, повторил ещё в больших масштабах генерал Рененкампф. Он с двумя батальонами двинулся из Харбина в Западную Сибирь, расстреливая десятками железнодорожных рабочих на каждой станции. Добравшись до Читы, Рененкампф залил её кровью, после чего порядок на железной дороге в Сибири был восстановлен.

Ренекампфа, Мина и Римана эсеры приговорят к смертной казни. 13 августа 1906 года эсерка Конопляникова на железнодорожной платформе Петергофа застрелит генерал-майора Мина на глазах жены и дочери.

30 октября 1906 года эсер Коршун бросит бомбу под ноги генералу Рененкампфу, его адьтанту капитану Берту и сопровождавшему их поручику Гайзлеру. Однако заряд бомбы оказался мал, и все трое были лишь слегка контужены.

На Римана эсеры так же пытались совершить покушение. 5 августа 1906 года боевик Яковлев пришёл на квартиру Римана, назвавшись князем Друцким-Соколинским. Полковника не оказалось дома. Яковлев ушёл, сказав, что придёт попозже. Жена Римана заподозрила неладное, и вызвала полицию. Когда Яковлев пришёл во второй раз, полиция арестовала его в подъезде дома Римана.

Когда был убит командир Семёновского полка генерал-майор Мин, Николай Риман решил не искушать судьбу. Он уволился со службы и уехал в Германию. Обратно в Россию Риман вернётся в 1908 году, восстановится на службе, а Николай II назначит его командиром 91-го Двинского пехотного полка. В марте 1917 года, он с женой попытается бежать за границу, будет арестован в финском городишке Торнео. Римана доставят в Петербург и посадят в Петропавловскую крепость, где он просидит до Октябрьской революции. После чего его расстреляют большевики.

Генерал Рененкампф после отречения Николая II в феврале 1917 года будет арестован. Однако Чрезвычайная следственная комиссия не соберёт материала для суда над ним. Перед самым Октябрьским переворотом (или революцией, кому как нравится), Рененкампф будет отпущен. Он уедет в Таганрог и будет жить под видом мещанина Смоковникова. Когда в городе к власти придут большевики, Рененкампф сможет раздобыть греческий паспорт на фамилию Мандукакиса. Однако его опознают, и бывший генерал Рененкампф будет арестован.

Верховный главнокомандующий советскими войсками юга России Антонов-Овсеенко предложит Рененкампфу выбор – быть расстрелянным за репрессии 1906 года в Сибири, либо принять командование над разрозненными отрядами красной армии. Генерал от сотрудничества с большевиками откажется, а к Таганрогу подходили германские части. 3 марта 1918 года Ренекампф будет расстрелян. Однако дорогой читатель мы забежали далеко вперёд, давай вернёмся в январь 1906 года, в Москву.

Вернувшись в свой гостиничный номер, Леонид Петрович Менщиков стал писать письмо. Следовало приступать к делу, ради которого он и приехал в Москву. По агентурной информации, Менщиков знал, что осенью 1905 года в Москву из-за границы приехал Владимир Бурцев.