Полюбовавшись на всё это, Стив выходит из лаборатории и направляется по коридору в помещение, где всё ещё бушуют научные и околонаучные страсти – на кухню. Стены её увешаны полочками, которые ломятся от всевозможных банок со съестным. Обязательный холодильник и биореактор выглядят так, будто сделаны из дерева, и украшены сложной резьбой. Рядом с биореактором стоит совсем не кухонный стеллаж со стройными рядами пробирок с самым разнообразным содержимым. Именно этими пробирками сейчас и кидаются друг в друга Ксандер и его жена Найя, элегантная эволица с гладко причёсанной гривой. В Ксандере и Найе сейчас очень трудно узнать интеллигентную и интеллектуальную пару добрейших и гостеприимнейших существ. Перовидки у обоих взъерошены, под кожными пластами извиваются готовые выброситься в любой момент щупальца, белые как снег глаза вытаращены, а из оскаленных ртов брызжет едкая слюна.

– Хочешь тут всё расколотить, да?! – срывается на крик Ксандер, увернувшись от очередной пробирки, которую в него запустила Найя.

– А как с тобой ещё по-другому общаться, раз нормально не понимаешь?! – вопит эволица, выхватывает откуда-то новую пробирку с какой-то зеленовато-синей жижей внутри и…

Пробирка застывает в воздухе прямо перед самым носом Ксандера. Он не сразу догадывается, в чём дело, и некоторое время удивлённо разглядывает пробирку. Найя же, заметив Стива за спиной у Ксандера, быстро понимает, что терраформ использовал телекинез.

– Милые бранятся – только тешатся, – с улыбкой замечает Стив и тем же телекинезом возвращает пробирку на место. – А вы совсем не изменились.

– Стив! Рад тебя видеть! – радостно восклицает, обернувшись, Ксандер. – Как ты себя чувствуешь?

– Прекрасно. Остальные скоро тоже придут в себя. Слушай, что это была за подкрадская хрень, которая нас вырубила?

– Новое изобретение йорзе – мозгоглушилка. Убойная штука, но с одним существенным недочётом: работает только один раз. Ваши мозги запоминают этот оглушающий сигнал, и второй раз он на вас не подействует.

– Должно быть, это ещё прототип.

– Похоже на то. Но пока вы все здесь, никакие йорзе до вас не доберутся, обещаю.

– Спасибо. Кстати, Ксандер, я поддерживаю твою идею с полиплоидными археями.

– Вот! – торжествует Ксандер, повернувшись к Найе. – Видишь, Стив говорит…

– Это просто мужская солидарность, – фыркает Найя.

– Не солидарность, – безо всякой насмешки отрицает Стив. – Я сам заселял жизнью малые планеты с теми же проблемами, что и на вашем Лазуритовом Валуне. Там тоже были минералы, которые в сочетании с первичными метаболитами становились токсичными. Поверьте, сочетание архей и бактерий – это гарантия здоровой и устойчивой экосистемы даже в таких неблагоприятных условиях. Не факт, что симбиоз обязательно приведёт к возникновению эукариот. Но в любом случае неоднородный прокариотический мир будет лучше защищён от всех превратностей судьбы, в отличие от мира сугубо бактериального. Так что добавьте туда архей.

По лицу Ксандера расплывается победная улыбка. Найя бормочет в сторону что-то не совсем литературное, но затем оттаивает и обращается к мужу:

– Ладно, попытка не пытка. Доверимся опыту Стива. Он-то всем этим занимался, когда нас с тобой ещё в проекте не было.

– И чего мы спорили, а? Могли бы просто попробовать и не ругаться лишний раз, – добродушно улыбается Ксандер и приобнимает Найю.

Найя отвечает Ксандеру тем же жестом и смеётся:

– Да потому что дураки мы с тобой, и не лечимся.

Посмеявшись и окончательно помирившись, Ксандер и Найя решают вместе со Стивом проведать остальных мятежников. Они постепенно приходят в себя. Кое-кто из них даже узнаёт знакомое место.

– Хм, ещё ни разу я так не радовался, очнувшись после, гм, оглушения, – произносит Айзел. – Ксандер, прийти в себя, э-э-э, в твоей прекрасной лаборатории – это, гм, подарок судьбы!

– Приятно это слышать, – скромно потупившись, отвечает Ксандер.

– А ещё один подарок, я смотрю, ты лично мне сделал! – смеётся Джекс, разглядывая свою правую ногу.

От органической ноги, с которой Джекс на Глации сдёрнул ботинок, чтобы швырнуть в ненавистную ему паукрабиху, осталось только бедро. Голень и стопа уподобились рукам киборга: они стали металлическими и обзавелись сложной электронной начинкой.

– Да, пришлось тебе ногу ампутировать. Она слишком долго пробыла на суровом глацианском морозе, другого выбора не было, – оправдывается Ксандер. – Извини…

– И ты ещё извиняешься?! Ксандер, ты что! Если б мне сказали, что вместо органической ноги у меня будет вот такая прелесть, да я бы её сам себе отрезал! Спасибо!

– Джекс, могу тебя поздравить, – вступает Карл. – Теперь у тебя есть третья стальная штука ниже пояса! Ну, после двух стальных яиц.

Млем начинает оглушительно ржать. Джекс же вперяет в Карла обжигающий взгляд цифрового и органического глаза:

– Карл, такой пошлости я даже от тебя не ожидал!

Через пару мгновений, не в силах сдержать глупый смех, Джекс хихикает:

– Чёрт, а это, вообще-то, смешно!

– Карл?! – удивляется тем временем Ксандер. – А я тебя и не узнал в человеческом теле!

– Да ладно! Не узнал! Ха! – усмехается Карл. – Дай щупальце, друг!

Ксандер и Карл выпускают из пальцев щупальца – красные у эвола, синие у полупротоплазмика-получеловека – и в товарищеском жесте обвивают друг другу руки.

Красные щупальца эвола, впрочем, вызывают совершенно не те ассоциации у Эффелины.

– Проглотон! Ты проглотон! Ребята, мы в ловушке, этот кошмарный хищник нас всех сожрёт!!! – начинает верещать элегантина и отпрыгивает подальше, едва не врезавшись в ограждение вольера с мюмзиками.

– Простите, я эвол, а не проглотон, – спокойно начинает объяснять Ксандер, но его перебивает Тикки:

– Не обращай внимания на эту дуру. Ты можешь ей хоть всю Галактическую Энциклопедию зачитать, но она всё равно останется при своём идиотском мнении.

– Бежим отсюда, я же вам говорю! Нельзя доверять хищникам! – продолжает визжать истеричная элегантина.

– Ррр, вот сейчас обидно было, знаешь, – ворчит Райтлет.

– Гррр, и ещё как, – фыркает Тецклай.

– Да вы-то все ладно, а вот проглотоны…

Вся команда смотрит на Эффелину с таким жгучим укором, что ей приходится немедленно замолчать.

– Друзья, можете быть уверены, на Самобыте вам ничто не угрожает. Если не считать… переедания, – хихикнув и кивнув в сторону Найи, сообщает Ксандер. – Моя верная спутница жизни вас закормит так, что…

– Ах ты козявка! – с упрёком отзывается Найя. – Посмотрите на него! Переедает он, да – аж хрящевой пласт видно! По пол-тарелочки в день ест! А его, видите ли, закармливаю! Да попробуй его закорми – так занудит, что всякая охота пропадёт!

– Най, ты же знаешь, что по генотипу я предрасположен к ожирению. Я стараюсь не портить себе фенотип, понимаешь?

– По генотипу ты ещё лысый и чувствительный, так что не надо мне тут!..

Ксандер закрывает лицо руками и трясётся в припадке беззвучного хохота.

– Друзья, что бы там Ксаня ни говорил, а я пошла готовить вам обед, – заявляет Найя.

– Кстати, а сколько мы были в отключке? – встревает Герн.

– Пятнадцать дечасов, – отвечает Ксандер. – Так что, да, вам действительно нужно будет восстановить силы. Ну, а пока можете осмотреться в доме. Или прогуляйтесь немного по нашей Коряжке.

– Прогуляемся, пожалуй, – озвучивает всеобщее мысленное пожелание Стив.

Коряжка – тот астероид, где находится дом Ксандера и Найи, в котором и оказались мятежники – отдалённо напоминает по форме чью-то покрытую разнообразными наростами, ветвями и корнями руку с вытянутым пальцем. Напоминающие скалы наросты, извилистые ветви и мощные корни принадлежат исполинскому древовидному организму, скалистому древню, который покрывает почти весь астероид. Под ними растёт сплошной зелёный ковёр из растительности, похожей на мох – а точнее, из фотосинтезирующих листиков гигантского организма. Двухэтажный дом Ксандера буквально встроен в одну из «скал»: выдают жилище только двери и окна, из которых исходит тёплый, уютный жёлтый свет. Даже лестница, которая ведёт к дому, образована самим скалистым древнем. В другую «скалу» неподалёку встроен неприметный сарай – маленькое прямоугольное строение с дверью и двумя окнами. К нему ведёт извилистая лестница, на этот раз металлическая.

Просветы киберпанков вдруг обнаруживают, что в сарае притаилось кое-что крайне интересное. А именно – два целёхоньких паукрабьих ходострела.

– Нелогично. Откуда они здесь? – перепроверив в десятый раз показания своего просвета, интересуется Бастер.

– Спрошу у хозяина, – с трудом скрывая нарастающий восторг от возможности осуществить свою давнюю мечту, отвечает Джекс и возвращается в дом.

Хозяин Самобыта внимательно наблюдает за мюмзиками в экспериментальном вольере и что-то записывает в платальбом. Дождавшись, пока Ксандер обратит на него внимание и отложит платальбом, Джекс вкрадчиво спрашивает:

– Ксандер, это не ходострелы ли у тебя в сарае стоят?

– Ах, да, они самые. Было дело недавно, на Самобыт паукрабы напали. Мы успели уйти от самих паукрабов, но ходострелы нас догнали. Я их вроде бы смог отключить. А потом поставил в сарай и, по правде говоря, забыл о них.

Джекс падает перед Ксандером на колени:

– Умоляю, дай их разобрать! Любые условия, только дай, прошу!

– Ну что ты, на здоровье, разбирай! Мне они, вообще, как рыбке зонтик нужны, так что делай с ними что хочешь.

Джекс вскакивает, торопливо благодарит Ксандера и вылетает из дома.

– Бастер!!! Идём разбирать ходострелов!!! – гремит на всю Коряжку счастливый киборг.

Киберпанки отделяются от коллектива и быстро поднимаются по металлической лестнице. Где-то посередине пути они натыкаются на шлангоноса, который устроился на ветке прямо над их головами. Верное себе, это жёлтое существо, похожее на муравьеда с вертикально торчащими ушами и длинным цепким хвостом, протягивает к гостям свой истинно шланговидный нос, а по совместительству и слюнявый рот, желая с ними познакомиться.

– Позже, дружок, – мягко отстраняет шлангоноса Бастер.

Наконец, киберпанки врываются в сарай. Ходострелы, которые их встречают, выглядят совершенно новыми, будто только что сошедшими с конвейера паукрабьей фабрики.

– Сбылась мечта идиота!!! – голосит Джекс, срываясь на фальцет.

Однако профессионализм в киборге оказывается всё же сильнее. Уже через мгновение он убирает ненужные эмоции и берётся за работу вместе с вечно невозмутимым Бастером.

Но работать им приходится недолго. Вскоре над Коряжкой разносится звонкий голос Найи:

– Обед готов!

Несмотря на разыгравшийся у всех без исключения аппетит, мятежники возвращаются в дом хозяев Самобыта не спеша. Да и зайдя в дом, большая часть команды направляется вовсе не на кухню, а в манящую своим уютом и книжным богатством библиотеку, которая соседствует с уже знакомой всем лабораторией. Бумажные книги, книгоплаты, свитки, альбомы и даже расписанные шкуры составляют внушительную коллекцию. Каждый может найти в ней что-нибудь для себя. Даже Яарвоксу и Герну не приходилось развозить такое книжное богатство в бытность свою противотримперскими контрабандистами. С разрешения хозяина, который тоже не очень-то спешит на кухню, команда начинает увлечённо рыться в библиотеке.

– Так, друзья! – окликает всех Найя, устав ждать. – Духовная пища – это, конечно, прекрасно, но телесная остывает! Пошли все на кухню! Сегодня – РНК-бульон с пирожками!

Наконец, все рассаживаются за столом, сделанным всё из того же скалистого древня.

– Пятьсот шестьдесят третий рецепт? – хитро улыбнувшись, спрашивает у Ксандера Стив, отхлебнув немного бульона.

– Тот самый, животворный, – подтверждает скромная создательница эволюционно-кулинарного шедевра. – Это Ксаня вручную всё смешивал.

– Да, было дело, – кивает Ксандер. – Вам-то, хокенд’ивенам, хорошо, у вас всё на автоматику поставлено. Реакторы жизни, планетарные тестеры…

– Реактор жизни хорош на планетах, но не на астероидах, хочу тебе напомнить, – перебивает Стив. – Тут же особые условия: тебе приходится устанавливать искусственные источники света, удерживать нужный температурный режим при малой гравитации. Здесь физически не может быть плотной атмосферы… мне ли тебе объяснять!

– Неужели вы не разработали реактор жизни для астероидов?

– Не успели.

– Понял.