Дом когда-то был розового цвета, фасад от старости потускнел, но розоватый оттенок еще выделялся на фоне старых окон и девичьего винограда, который обвивал натянутые веревки вдоль стен дома. Земля была пустая, местами была заметна обработка почвы, но, очевидно, давно уже заброшенная. Слева от дома стоял амбар, в нем пылился старый «Кадиллак» 67 года, богатый садовый инвентарь и огромное разнообразие прочих ржавых инструментов. Левее от амбара ярдах в двадцати был вход в погреб. Размер земельного участка, согласно документам, равен двум акрам. При осмотре местности эти цифры удваивались по причине пустоты на участке. Джозеф пошел в дом. Крыльцо заскрипело под его ботинками, дверь, свежевыкрашенная, со стеклянными вставками, была, видимо, последней частью этого дома, которой бывший хозяин уделил внимание. Ключ повернулся с трудом, замок проржавел и требовал смазки или же замены. Дверь без скрипа открылась внутрь, и новый хозяин шагнул в прихожую. Половицы скрипнули. Было пыльно и тускло. Шторы утратили свой белый оттенок, оконные стекла требовали тщательной мойки. Убранство дома было вполне годное для жизни, необходимо было лишь провести генеральную уборку и вынести кучу хлама, который, как правило, любят хранить пожилые люди. Прихожая переходила в кухню, где было множество шкафчиков и огромный стол посередине. Гостиная с ободранным диваном и обилием собачей шерсти на коврах и мебели была очень просторная. Полки с сотнями книг и старенький телевизор, множество фотографий в рамках и много-много пыли. Дом казался невероятно огромным, все его комнаты могли вмещать до пяти человек без тесноты. Убранство спален на втором этаже так же требовало хозяйского вмешательства. Джозеф, сверкая радостной улыбкой, уже продумывал интерьер и мысленно расписывал, что подвергнется ремонту либо замене. Девочкам на выходных будет поручена генеральная уборка. Переезд состоится в конце недели в пятницу, это через три дня. Радостная спешка овладела Джозефом, и он поторопился к своему автомобилю, где даже пробитое колесо не отняло у него ни капли энтузиазма. После ловкой и быстрой замены колеса он резко сорвался с места, подняв столб пыли. В окрестностях стояли подобные дома, расположенные на таких же земельных участках. Ни на одном он не обнаружил жителей, но его это нисколько не насторожило. Утопив педаль газа в пол, он промчался по полевой дороге в сторону трассы. Спешка была вызвана не только приливом радости от переезда, но и опозданием на работу.

* * *

Вечером того же дня, обрадованные новостью о переезде, София и Николь начали собирать вещи. Множество коробок и пакетов было расставлено по комнатам. Во всех своих действиях они были изрядно старательны и аккуратны. Такое состояние достигается при позитивных перспективах, в которых человеку предстоит важное и желанное событие. Джозеф собрал свой скромный гардероб, все инструменты и личные документы. Предметы первой необходимости оставались на своих местах до заветного дня. Будние дни пролетели незаметно для этой маленькой семьи. Сестры уговорили отца завести собаку, хотя слово «уговорили» едва ли здесь уместно. Джозеф и сам этого хотел, но и из-за неуместной родительской бдительности выдал разрешение только после длительных уговоров. Слезы обиды на щеках Софии разрушили все доводы Джозефа против собаки. В пятницу, в тот самый заветный день, битком набитый вещами джип Джозефа, сопровождаемый детским смехом, медленно выкатился на проезжую часть. На переднем сиденье рядом с Джозефом сидела молодая немецкая овчарка, она своим периодическим воем подпевала сестрам на заднем сиденье. Отец предусмотрительно воспользовался услугами шиномонтажа, прежде чем отправиться в новый дом. Все будние дни у него постоянно вылетала из головы мысль о проколотом колесе. Подъезжая к дому, девочки были удивлены его могущественным видом и обилием вьющегося растения по его стенам. Овчарка шустро выпрыгнула в открытое окно, а сестры поспешно торопились схватить по коробке в одни руки и бежать осматривать дом. Внутри же их ожидало полное разочарование в виде толстого слоя пыли, сырого запаха и кучки разбежавшихся в стороны крыс. Николь, в силу своей боязни грызунов, с громким визгом подпрыгнула и уронила коробку. София закатилась здоровым смехом, став свидетелем такой картины. Овчарка, которую нарекли Бонни, активно применяла нюх в каком-то суматошном поиске чего-либо по всем углам дома. Раз за разом она громко чихала от обилия пыли, что вызывало громкий детский смех. Когда Джозеф вернулся к джипу за ящиком с инструментами, к нему подошел мужчина лет восьмидесяти. В ходе разговора выяснилось, что это сосед.

– За сколько вы купили этот дом? – спросил он, сузив глаза, как подобает всем престарелым людям.

– Он достался нам в наследство.

– Вам?

– Да, мне и моим двум дочерям, вот они.

– О! – протянул старик. – А как зовут этих прелестных дам?

– Меня Софи, а это моя сестра Николь.

– Чудесно, а теперь простите, милые леди, мне нужно поговорить с вашим папой.

Девочки взяли коробки и побежали обратно в дом.

– Меня зовут Майкл, я прожил по соседству с твоим родственником с десяток лет. Война сильно сказалась на нем, поговаривают, он черт-те что творил в этом доме, будь осторожен. Старина Генри застрелился на чердаке, первым делом поднимись и проверь там все.

Джозеф кивнул головой и снял с кузова здоровенную коробку. Инструменты он положил на верстак в гараже и направился в дом. Внимая соседской осмотрительности, он занялся поисками входа на чердак, но на его беду одна из дочерей нашла его раньше. Поднявшись по лестнице и высунувшись через люк, Джозеф увидел, как София разглядывала пистолет. Ребенок, судя по движениям его рук, осознавал, что вещь в ее руках опасная, но детский мозг так и не смог идентифицировать находку.

– Детка, замри, аккуратно держи эту вещь, сейчас я медленно заберу ее у тебя. – Джозеф аккуратно и быстро отнял у дочери пистолет и вытащил магазин. – У этой штуки плохая энергетика, никогда ее не трогай!

София послушно кивнула и убежала вниз. Джозеф внимательно разглядел оружие. На его рукоятке были выгравированы инициалы родственника. «Странно, – подумал он, – Генри прошел с ним всю войну, а в итоге сам же умер от него». Чердак наполняло всякое старое пыльное барахло. Джозеф нашел старые письма с фронта. Более всего его заинтересовало одно из ответных писем супруги Генри, в котором она жаловалась на посторонние шумы в доме и шорохи по ночам.

– Да что ты нам мозги пудришь, писатель, мать твою, эту бредятину вы можете толкать в своих книжках, за этим столом такие фокусы не пройдут! – завопил Энтони. – Джо, поехали возьмем кофе, не могу я без кофеина и сигарет слушать этот бред!

– Прервемся на некоторое время, скоро мы вернемся, – промолвил Джонатан и поставил запись на паузу.

Детективы, придерживая плащи, сели в старенький «Форд» и отправились в ближайшую кофейню. Джонатан остановил машину через два квартала и отправился сначала за кофе. На обратном пути зашел в слабо освещенный павильон и попросил пачку «Рэд Эппл». Он подкурил сразу две и отправился к автомобилю. Вторую сигарету он передал напарнику вместе с кружкой кофе.

– Ты опять взял «Данкинз»? Оно же воняет жженым навозом! – возмутился Энтони.

– Да пусть хоть чем воняет, лишь бы дотянуть до конца дежурства, – ответил Джонатан.

– Ты и этому сказочнику взял перекусить? Он сейчас под действием кофеина еще более красочные сказки плести начнет.

– Поехали обратно, не терпится послушать, что он сочинит дальше, – сказал старший и повернул ключ зажигания.

Подозреваемый оставался неподвижным. Он взглядом изучил каждую царапинку на столе. Его покой нарушил Энтони, который пинком открыл дверь и швырнул на стол кофе и пирожок. В ходе допроса Джозеф охотно попивал кофе, не прикоснувшись к пирожку. Джонатан щелкнул кнопку записи и произнес: «Двадцать второе сентября 1999 года, штат Виргиния, продолжение допроса подозреваемого в деле номер семьдесят два». Бобины медленно закрутились, Джозеф продолжил.

* * *

Субботним утром девочки проснулись рано. На их удивление, в доме стоял жуткий холод, в носу было неприятное ощущение от пыльного воздуха. Отец к этому моменту уже разбирал инструменты и каждому из них назначал место на стене с вбитыми гвоздями. Сегодня предстояла генеральная уборка и освоение новых территорий. Бонни везде и всюду следовала за хозяином.

– Так, мои принцессы, надевайте вот это, а то у нашего нового дома свой собственный климат, – улыбаясь, говорил Джозеф. – Сегодня нам нужно все убрать.

Принцессы, потирая сонные глаза, натянули на себя свитера и пошли умываться. Бонни крутилась рядом с ними, приветливо виляя хвостом. Джозеф встал у окна на кухне. Кружка кофе в его руках распространяла приятный запах напитка, единственный приятный в этом доме. Он сморщил свое щетинистое лицо в попытке внимательно разглядеть вход в погреб. Странно, но мы его как будто совсем не замечаем, и почему я еще не проверил его? Эту мысль своим веселым громким лаем прервала Бонни.

– Да? Как я мог такое допустить, измучить бедное животное голодом, подожди-ка, что тут у нас, давай-ка посмотрим.

Он достал огромный мешок корма, Бонни встала на задние лапы, пытаясь обнюхать лакомство. После завтрака поднялась веселая суета. Воздух оглашался громким смехом девочек и лаем собаки.

Сейчас я опишу знакомое любому человеку чувство. Джозеф не снимал улыбки со своего лица весь этот день. Он был счастлив находиться здесь со своими девочками. Их звонкие голоса пробуждали в нем ощущения счастливого покоя, но глубоко внутри еще оставалась та последняя кошка, которая драла его душу. Она пыталась сковать его чувства, будто он не имел никакого права на радость. Воспоминания о потере любимой женщины находили отклик в его растревоженной душе. В тот момент, когда он начинал обращать свое внимание на смех дочерей, та самая кошка снова царапала его, и что-то внутри него замыкалось обратно в себя. Борьбе этой не было конца.

После обеда София и Николь приступили к уборке второго этажа, отец же взял на себя обязанность вынести весь хлам с чердака. С десяток мешков, набитых старыми вещами и давно устаревшими предметами быта, вывозились с участка при помощи тележки. Джозеф наложил целую гору этих мешков в кузов своего джипа. Прежде чем сесть за руль и вывезти мусор, он вытерся от пыли и пота. С соседнего участка неловкими движениями в его сторону торопился сосед Майкл. Люди, предпочитающие жить в одиночестве, всегда имеют в душе то, что они охотно бы рассказали.

– Сынок, что в этих мешках?

– Старый хлам.

Старик смутился.

– Хлам? А среди него ты не нашел ничего подозрительного? – растерянно допрашивал сосед.

– Нет, я даже и не всматривался, что попадало под руку, то и распихивал по мешкам.

Майкл сохранял недоумевающее выражение лица.

– Что с тобой, Майкл?

– Свалка примерно в двух милях по шоссе, не оставляй девочек в одиночестве в этом доме, когда будешь вывозить мусор, – полушепотом произнес старик.

Теперь и на лице Джозефа застыло такое же выражение. Их разговор прервал громкий крик из дома. Джозеф молниеносно рванул на крыльцо, влетел в открытые двери в прихожей, где ему встретилась София. Она смеялась.

– Что случилась, детка?!

– Николь и крысы, ничего нового, – с широкой улыбкой отвечала дочь.

– Папа, я уже начинаю ненавидеть этот дом! – кричала Николь со второго этажа.

Джозеф поднялся и застал ее в испуге стоявшую на стуле, он подошел и взял ее на руки.

– Не беспокойся, родная, завтра я съезжу в город, закуплю ловушек и других средств от прочих незваных гостей этого дома. Это всего лишь грызуны, я избавлюсь от них, – целуя в лоб свою дочь, проговорил Джозеф.

Николь успокоили слова отца, и она с медленной осторожностью продолжила натирать широкое окно в их новой спальне. Джозеф, не придавая значения соседской паранойе, отправился вывозить мусор в одиночку. Девочки молча продолжали уборку комнаты. Спустя примерно десять минут их, одновременно обеих, обеспокоил беспрерывный лай Бонни. Он все эти десять минут глухо доносился откуда-то с улицы. Девочки, так усердно занятые уборкой, не обратили на него внимания до этого момента. Через окно в прихожей их взору предстала довольно странная картина. Собака, сгруппировавшись в позу, которая означала полную готовность броситься в бой, стояла перед дверью в погреб. Раз за разом, оскаливая белые острые клыки, она громко лаяла на то, что возмутило ее за дверью. Ее лай начал звучать взахлеб, и всем туловищем она попыталась совершить прыжок в сторону дверей. В эту секунду ее окликнул Джозеф. Разгневанный зверь усмирил свой пыл и пару раз вильнул хвостом. Когда Джозеф подошел к месту конфликта, овчарка продолжала тихо рычать. Он заглянул в щель между створками, которая образовалась в результате ржавления болта. Петли, предназначенные для амбарного замка, были сведены болтом и гайкой, но старой резьбе было уже не под силу выполнять даже такую простую работу. В сумраке подполья он ничего не разглядел и решил вернуться обратно с фонариком. Бонни заскулила.

– Папа, у тебя все в порядке? – Послышался голос Николь.

Она стояла на крыльце, а сестра ее осталась в прихожей у окна.

– Да, милая, кажется, Бонни разозлили болтающиеся двери. Завтра я с этим разберусь, – громко произнес отец, вперя взгляд в темноту погреба.