Магистр с недоверием поглядел в голубые блюдца. До смешного знакомые. И притом незнакомые вовсе. Слишком странное было это ее согласие. Но нормально поискать причину своих сомнений Райс не успел.

– Ой!

Девчонка вдруг дернула рукой. Серебряная лента мигнула и исчезла под черной тканью.

– Замри, – он схватил тонкое запястье и потянул к себе. Развернул ее руку к источнику света. – Где?

Он только что лично видел, как ее браслет ожил! Змейка разжала пасть и выпустила свой хвост. Спрыгнула с серебряного ободка и шустро заползла под манжету.

– Боги… Поймайте ее! – взвизгнула болотница, вертясь, как тот самый анжарский змей в жаровне. – Она… она ползает!

И еще как ползает.

Райс цепко следил взглядом за движущимися складками на рубашке. Оживший браслет добрался до девичьего плеча, мелькнул под воротником, направился вниз…

– Не трясись, меня это нервирует, – дернул девчонку на себя, прижал крепко и, скользнув по влажному бедру, решительно забрался лапой под рубашку. – Вы позволите, мисс?

– П-позволю… Позволю, только вытащите ее!

– Тогда замолчи и не шевелись, – приказал твердо, свободной рукой фиксируя ее локти. – Где?

– Сп-пина… в-внизу… под лопатками…

– Не дергайся, – выдал шепотом, натыкаясь ладонью на вархов поплавок.

Приплыли, сир Райс. Приплыли.

Поймал ее взгляд. Два чернеющих зрачка с тайной на самом дне. Так… И насколько глубоко он вляпался в это голубое болото?

– Выше! – возмущено направила его до обидного бесхвостая русалка.

Губы сами растянулись в хищной ухмылке, когда пальцы схватили извивающийся кусок металла.

– П-поймали?

– Поймал, – выдохнул в дрожащие розовые губы и резко выдернул из-под рубашки добычу.

Зеленые глазки-камешки опасно мигнули, и украшение с шипением растворилось в его ладони. Девчонка ахнула: серебряный ободок на ее запястье тоже рассыпался пылью.

– Все? – задрожала хавранка. – Змея не вернется?

Райс плотно сжал губы, не найдя в себе ответа. Кожа на его руке до сих пор горела.

Глава 1

За день до событий пролога

***

Алисса Лонгвуд

Дверь в диагностический кабинет распахнулась с таким треском, словно к нам ввалилось стадо гхарров. Я инстинктивно спрятала нераскрытый конверт в карман халата. Растерла побледневшие щеки, оценила в зеркале не сильно улучшившуюся картину и покорно обернулась к Граймсу.

– Ваш растрепанный вид, мисс Лонгвуд, намекает, что «весенние дары» вы начали отмечать еще вчера, – едко протянул главный целитель академии.

Мое язвительное начальство было не в духе, но когда оно бывало в нем? У Альвара Граймса имелось всего две стадии принятия этого мира. Едкого шутника, от поддевок которого алеют щеки, и ворчливого циника, с пренебрежением относящегося как к себе, так и к окружающим. Но целителем он был хорошим. Лучшим в Анжаре.

Я прикусила губу и запретила себе обижаться. Граймс – это Граймс. К тому же он в чем-то прав: мои волосы непристойно рассыпались по плечам, устилая бледно-зеленый халат рыжими волнами. В Тарлинской лечебнице мне бы давно выписали за это выговор, а сир Альвар ограничился понимающей ухмылкой.

– Я не отмечаю «дары», – пробубнила, собирая непослушные волны в толстую косу и укладывая ее в низкий пучок.

Узкого гребня едва хватило, чтобы собрать всю копну, а заколку я в спальне не нашла. Уже чувствовала, что вархова рассеянность сегодня выйдет мне боком.

Это все письмо! Оно выбило меня из привычной накатанной колеи, по которой я на магическом автопилоте катилась последние месяцы. Напугало, заставив сердце колотиться, а пальцы нервно подрагивать в дурном предчувствии.

Я ведь разобралась с этим. Разобралась. Наверное.

– Никогда-никогда? – язвительно хмыкнул док, поглядывая на мои пальцы, ощупывающие так давно не целованные губы. До чего проницательный маг.

Кулак в кармане все еще стискивал толстую, в несколько слоев сложенную бумагу. Это было не первое письмо, дошедшее до адресата. Как и предыдущие, я не собиралась его читать. Просто… Наверное, все дело в лепестках филии, что кружились в весеннем воздухе всюду, куда бы ты ни пошел.

Граймс навесил какой-то заговор, чтобы они не пробирались хотя бы в диагностическое. И, похоже, сегодня мы с ним вдвоем прятались здесь от розового вихря, запускающего сердце в припадочный пляс. Иначе как объяснить, что оба, как загнанные гхарры, прибежали сюда в такую рань, толком не приведя себя в порядок?

Канун дня весенних даров… Последний раз я отмечала его год назад. С Кристианом, в приемном покое Тарлинской лечебницы. У нас тогда все только началось, да так закрутилось, что сердечные жилы мигом свело в тугой клубок. Который внутри меня до сих пор не распутался.

– Граймс, вы тут? Лечите! – в кабинет ввалился мрачный вихрь и водрузил на кушетку замершее девичье тело в форменном платье. – Полетели первые крикетки… А ведь еще не вечер!

– Должен вас огорчить, сир Райс: крикетки не летают, – меланхолично заверил того целитель, без капли любопытства глядя на светловолосую студентку.

Та лежала без чувств с закатившимися глазами и уходить на своих двоих не планировала. Всем видом намекая, что утро у академических целителей начнется не с кофе.

– И я о том же. Но сегодня они полетят, уверяю вас.

Райс хмурым носатым грикхом прошелся по кабинету. Здесь он чувствовал себя как дома. А лучше бы помнил, что в гостях.

– Неинтересный случай, – чрезвычайно быстро диагностировал Граймс. – Почему вы их всех ко мне тащите?

– Потому что моя работа – штопать по ночам разрывы материи, – с угрозой в хриплом голосе протянул невыспавшийся магистр. – А ваша – латать дырки в студентах.

– Я не обнаружил в ней никаких лишних отверстий. Только те, что положены по стандарту, – равнодушно бросил Граймс, открывая девушке рот. Я узнала в пострадавшей Элодию Хаммер с третьего курса. – Фиолетовый. Хмм… Необычный окрас для языка. Что вы с ней сделали, Райс?

– Почему сразу я?

– Налицо непереносимость чар высшего порядка. А вы, насколько я слышал, уже сир…

– «Смешная» шутка. Ну кто же знал, что у мисс Хаммер аллергия на ординарное защитное плетение, вешающее «метку нарушителя»? – Райс почесал свой выдающийся нос с горбинкой и бросил на меня короткий взгляд. Меня передернуло, и магистр отвернулся.

А я продолжила старательно делать вдохи. Знала, что совсем скоро свежего воздуха в отделении не останется. И до ноздрей доберутся сомнительные пары, варховым флером следующие за Райсом. Магистр излишне увлекался самолечением магических откатов, и Граймс никак не пытался это пресечь.

Я работала с самыми разными зельями и не имела привычки жеманно падать в обморок из-за дурного аромата. Но эшерские дварфы, создавшие эту гадость, кажется, переплюнули всех…

– А что было за нарушение? – Граймс задумчиво постучал пальцем по подбородку с импозантной ямочкой и отвернулся к ящику с инструментами. – Я так, из праздного интереса…

Райс порылся в кармане. И, нащупав, швырнул пустой бутылек на железный столик со сшивателями и мазями. На розовом флаконе едва читалась стершаяся надпись: «Жетемия».

Я узнала свой почерк. Месяц назад сама помечала снадобья, которые расставляла на полках!

– «Весенние дары». Романтика, Варх ее раздери, Ахавы, «самого красивого времени года», – мрачно процедил магистр. – Мисс Хаммер решила, что с «Жетемией» будет еще романтичнее. Пыталась нацедить любовное зелье в чье-то питье за завтраком.

– Но не учла, что вы всю столовую оплели хитрыми защитными чарами? – хмыкнул Граймс, расстегивая узкий воротничок на горе-пациентке. – Так и думал: неинтересно. Больше мне такое не приносите, Кейр, а то обижусь.

Мисс Хаммер пребывала в столь глубоком магическом обмороке, что разбудить ее мог разве что поцелуй принца. Но будь у нее таковой, разве воспользовалась бы студентка любовным зельем?

– Ну и как будем будить нашу излишне романтичную барышню, взявшую судьбу в свои липкие пальчики? – язвительно протянул Граймс, спрашивая это почему-то у меня.

Я проверила руки Элодии. И правда – липкие, словно жабьей слизью измазанные.

– Я бы начала с целительских пульсаров второго уровня. И извлечения аллергенных чар…

– Приступайте, – Граймс уступил мне пациентку.

– В защитном плетении были элементы проклятия, сир Райс? – я поймала жгучий темный взгляд магистра.

– Едва заметные, – поморщился тот, разглядев в моем лице укор. – А вы бы получше следили за своими любовными снадобьями, мисс Лонгвуд!

– Они не мои, – передернула плечами.

Вообще не понимала, к чему их хранить в целительском корпусе! В медицине «Жетемия» использовалась крайне редко. Ее буквально по капле добавляли в тоники пациентов с магической депрессией, чтобы вернуть тем интерес к жизни.

Но по Варх знает кем придуманным правилам в нашем шкафу со снадобьями она была положена. А раз положена, то и имелась, да.

– А почерк ваш, – Райс кивнул на розовую склянку. – Узнаю эти «дамские» завитки. Запирайте свой шкафчик получше, пока у нас вся академия в любовной агонии не слегла.

Да кто бы говорил! Сам, едва я отвернусь, ворует обезболивающие артефакты. Все карманы ими уже набил. И все равно исправно приходит.

– Академия и без зелий «сляжет», – скрипуче рассмеялся Граймс и добавил глубокомысленно: – Было бы где слечь…

– Я запру свободные спальни, – проворчал Райс. – Мисс Лонгвуд – вархов шкаф. И тогда у нас будет шанс пережить эту ночь без происшествий.

Да что-то я сомневалась… Еще раннее утро, а происшествия валятся одно за другим.

Игнорируя дальнейшее бормотание мрачного гостя, я расстегнула блузку на Элодии. Растерла ладони и вдавила их ей в грудную клетку. Вывела указательными пальцами плетение, которое знала, как саму себя. Зубрила его ночами в пансионе, пока прочие девочки разглядывали открытки со свадьбы Ее Величества.

Еще немного… Вот сейчас… Да хоть пару золотых искр, Варх побери!

Плетение не поддалось. Впервые за всю практику не поддалось!

– Алисса, вы сегодня фантастически не собраны, – пробубнил Граймс, пока я растерянно комкала в ладони неудавшийся целительский пульсар.

Тьма!

Это все письмо. Вархово письмо. Оно жгло карман и даже отсюда пахло парфюмом Кристиана. Хотя эшерская дварфова немного заглушала ароматы.

– Я смогу. Дайте мне еще…

Но главный целитель уже отодвинул меня от пациентки, всем видом показывая, что шанс у меня был. Любезно им предоставленный. А теперь все, вояжер уехал.

– Ну что вам еще, мисс Лонгвуд? – раздраженно профыркал док. – Сейчас дырку в моем затылке проделаете. А это отверстие мне по стандарту не положено.

– Я бы хотела сегодня слетать в Хитану, – призналась шепотом Граймсу, рассматривая, как его умелые пальцы творят настоящую магию. – К ночному дежурству вернусь и вас подменю. Обещаю.

– Далековато, нет? – поднял на меня острые, всезнающие глаза. – Я полагал, вы не рветесь в столицу, Алисса.

– С подачи Ее Величества там открылся экспериментальный центр адаптации иномирян, – выдохнула, покусывая губу. – Они ищут добровольцев, кто мог бы…

Я планировала отложить этот разговор до момента, как док позавтракает и совершит обход, но… какой уж тут завтрак.

– Добровольцев? Боги Эррена, и откуда в вас столько человеколюбия? – Граймс поморщился.

– Моя профессия подразумевает бережное отношение ко всем созданиям.

«Кроме магистра Райса и детей изнанки». Но говорить это вслух необязательно.

– Разве? – удивился целитель и почесал подбородок. – Буду знать, буду знать…

Он сощурился, поправил темные волосы, чуть вьющиеся и отливающие медью на анжарском солнце. Утро сегодня было поистине весенним.