Затем стиснула зубы и встала. Конечно, все это совершенно бесполезно, и ее мозг выдохся. Но если она идет по верному следу и если они действительно завтра заберут Циммермана, то у нее не останется свободы действий и придется идти к Шервуду с повинной головой: рассказать о вранье Джанет и выложить правду об отпечатках пальцев на арбузе. А значит, нужно действовать немедленно. Дол посмотрела на часы: два ночи. Полицейские будут здесь уже через шесть часов. Может, все-таки стоит попробовать прижать Джанет к ногтю. Нет, пожалуй, не стоит. Все уже сто раз прокручено в голове. И если ее оценка Джанет хотя бы наполовину верна, это будет ошибкой. Хорошо. Тогда остается только Циммерман. У Дол имелось два рычага воздействия на Стива, если она не ошиблась: и время само по себе, и состояние неизвестности наверняка успели измотать его, не говоря уже о сильном возбуждении, давшем о себе знать, когда он делал предложение Сильвии.

Хорошо. Значит, Циммерман. У Дол словно камень с души свалился. Цель установлена. Дол подошла к зеркалу и увидела, что выглядит ужасно. Краше в гроб кладут. Но тут уж никуда не денешься. Жалкие потуги навести красоту вряд ли исправили бы положение. Осторожно, но решительно повернув дверную ручку, Дол оказалась в холле.

Дверь она оставила открытой, чтобы в холл падал свет. Прошла в сторону лестничной площадки, где коридор расширялся, и завернула за угол. Здесь было намного темнее, хоть глаз выколи, и Дол немного постояла, чтобы глаза привыкли к темноте. Различив наконец дверную раму, она двинулась дальше и остановилась у первой двери слева. За запертой дверью располагалась спальня, освободившаяся после смерти Пи Эл Сторрса; рядом должна была находиться комната Циммермана. Дол, держась за стену, добралась до двери, нащупала филенку, осторожно постучала костяшками пальцев и стала ждать. Ни звука. Дол снова постучала. Нет ответа. Не желая поднимать на ноги весь дом, особенно полицейского в холле внизу, она осторожно повернула ручку и, обнаружив, что дверь не заперта, легонько толкнула ее и вошла. Тихий призыв: «Стив! Стив!» – имел тот же результат, что и стук в дверь. Решив, что Циммерман крепко спит, Дол осторожно закрыла дверь до щелчка и произнесла чуть громче:

– Стив! Это Дол Боннер.

Нет ответа. И внезапно она поняла, что в комнате слишком тихо, слишком тихо даже для безмятежного сна. Мертвая тишина. В комнате никого не было. У Дол екнуло сердце. Нащупав возле дверного косяка выключатель, она включила свет. Повернулась взглянуть и оцепенела, ни разу не моргнув от резавшего глаза света.

Несколько секунд Дол стояла не шелохнувшись, потом собралась с силами, вытянула назад руку и попыталась нащупать за спиной дверную ручку, но не смогла. Пришлось повернуться и схватить ручку. Это помогло преодолеть ступор. Осторожно открыв дверь, она шагнула в холл, а потом не менее осторожно закрыла за собой дверь. Дол судорожно вздохнула – ее вздох, скорее, напоминал всхлип, – но это тоже немного помогло. Она проскользнула обратно в сторону главного коридора, прошла в открытую дверь своей комнаты, отыскала возле диванчика у окна туфли без каблука, села и дрожащими руками обулась. Затем вернулась в коридор и по лестнице спустилась в прихожую. Увидев в начале третьего ночи полностью одетую молодую женщину, сидевший на стуле полицейский ошарашенно вскочил с места.

Дол произнесла дрожащим голосом:

– Поднимитесь наверх. Там мертвый мужчина.

Глава 15

Вот так и вышло, что высшее командование продолжило следственные действия в Берчхейвене на пять часов раньше запланированного времени.

– Это ничего не значит, – заявил инспектор Кремер. – Существует три версии того, откуда у него на шее шнур, завязанный двойным узлом. Во-первых, он мог сделать это сам. Вполне. Во-вторых, это мог сделать любой здоровенный парень. Легко. Ему нужно было всего-навсего прижать жертву к кровати и, удерживая ее в таком положении коленями, закончить свое грязное дело. Но вот только тогда он должен был одной рукой закрывать ему рот, чтобы заглушить крики, а другой – затягивать узел на шее. И третий вариант: кто-то мог затянуть шнур на шее у жертвы и держать до тех пор, пока та не потеряет сознание, а затем для верности завязать шнур двойным узлом. Кстати, лично я склоняюсь к последней версии. Это по силам каждому, если он очень постарается.

– Ну я не знаю. Не вижу как. – Шервуд, взъерошенный, с мутными глазами, мрачно смотрел на лежавшее поперек кровати скрюченное тело Стива Циммермана, которое не стали трогать до прибытия доктора Фланнера; голова покойного свисала с матраса, на шее двойным узлом затянут шнур от настольной лампы. – Допустим, он лежал и спокойно спал. Интересно, как можно было накинуть ему на шею шнур и затянуть так, чтобы спящий даже не пикнул? Шнур – это вам не проволока. Под шею его так легко не просунешь. Неужели, по-вашему, бедняга не стал бы кричать?

– Быть может, он просто не успел. Посмотрите. – Инспектор показал на стену на уровне пола, справа от изголовья кровати. – Это электророзетка, в которую вставляется вилка от шнура. Ближайшая от кровати. Обычно шнур от лампы идет вдоль стены за кроватью прямо до розетки. Но допустим, вы оказались достаточно предусмотрительны, чтобы сделать кое-какие приготовления. Вы могли прийти сюда заранее, вынуть вилку из розетки, вытащить шнур, протянуть его через кровать и снова воткнуть в розетку. Шнур, протянутый через кровать, можно спрятать под подушками. А если постель уже расстелена, кто там что увидит? Никто. Разве что он станет взбивать подушки. Но в любом деле есть доля риска. И позже, когда жертва видит десятый сон, вы возвращаетесь и вам не нужно просовывать шнур под шею жертвы, так как он уже там. Все, что вам остается сделать, – тихонечко выдернуть шнур из розетки, и этот человек ваш.

– Ваш-то он ваш, но для этого самому нужно быть довольно проворным и довольно сильным.

– Отнюдь не обязательно быть гигантом, – покачал головой Кремер. – Как только шнур окажется на шее жертвы, вы затянете его покрепче и примерно с минуту будете так держать что есть сил. Бедняге останется лишь биться на кровати и хвататься за вас. Хотя он, скорее, будет хвататься за шнур. Это инстинкт такой, когда у вас на шее удавка. А когда он затихнет из-за нехватки воздуха, можете вязать любые узлы, какие душе угодно.

Бриссенден, стоявший в изножье кровати, буркнул:

– Отпечатки на вилке и розетке.

– Конечно, почему бы не попробовать. Но лично я сомневаюсь. В наши дни все знают об отпечатках. Вы ведь обратили внимание, что на арбузе не осталось отпечатков… По крайней мере, будем надеяться, что не осталось. Я тут заметил одну вещь, которая подтверждает мою догадку, как это было сделано. – Инспектор подошел поближе к свисавшей голове трупа с багровым лицом и высунутым языком и нагнулся над ней. – Шервуд, взгляните-ка. Видите вон тот кровоподтек сбоку на шее, на полдюйма выше шнура? Так вот, я скажу вам на этот счет две вещи. Во-первых, это еще одно свидетельство, что мы имеем дело не с самоубийством, ну и, конечно, вряд ли кому-нибудь в мире удастся затянуть столь тугую петлю у себя на шее, а еще швырнуть на пол подушку и перевернуть вверх дном всю постель. Если бы Циммерман собственноручно завязал этот узел, то никакого второго кровоподтека параллельно первому на шее не осталось бы. Но если все происходило именно так, как я и предполагаю, в ходе удушения мог остаться кровоподтек, после чего шнур соскользнул, когда его снова затянули узлом. Хотя, конечно, это вовсе не обязательно. Циммермана могли сперва ударить по голове, чтобы оглушить. Когда наконец появится этот ваш доктор?

– Давайте-ка выбираться отсюда. – Шервуд, который послушно наклонился обследовать кровоподтек, с содроганием выпрямился. – Фланнер будет с минуты на минуту. Надеюсь, вам здесь больше ничего не нужно? – Он поднес руку ко рту, дважды сглотнул и, справившись, повернулся к сержанту. – Квилл, поможешь доктору и остальным, когда появятся, сделать фото и снять отпечатки. Пусть твои люди остаются в холле. Мы спустимся вниз. Полковник, возражений не имеется?

Бриссенден невнятно буркнул в знак согласия и добавил:

– Не забудьте сказать им насчет вилки и розетки. Проверьте всю комнату. – С этими словами он прошествовал вслед за Шервудом с Кремером к выходу.

В главном коридоре полковника остановил полицейский:

– Миссис Сторрс спустилась вниз, сэр. Что делать с остальными?

– Пусть все оденутся. Никто не должен покидать дом.

– Есть, сэр.

В прихожей уже толклась группа полицейских в форме, с кобурой и патронташем. Бриссенден отправил двоих в помощь Квиллу, а еще двоих – найти полицейских, патрулировавших территорию, и, сменив их, отправить в дом. Сержант Талбот был командирован в салон для игры в карты сделать несколько телефонных звонков. Выяснилось, что миссис Сторрс не ждала внизу, а проследовала в сторону кухни вместе с Белденом, который оделся буквально за четыре минуты. Высшее командование прошествовало в салон для игры в карты, где горел свет. Талбот сидел на табурете возле телефона; один из стульев у стола был уже занят. Увидев это, Бриссенден недовольно нахмурился. Шервуд, пригласив Кремера присоединиться, сел, вынул носовой платок и тщательно вытер лицо. Утром, когда телефонные звонки ни свет ни заря подняли его с постели, он был слишком зол и не стал задерживаться, чтобы умыться.

– Мисс Боннер, это инспектор Кремер из Нью-Йорка, – сказал он.

Дол молча кивнула.

– О, значит, это вы нашли перчатки в арбузе. – Кремер достал сигару. – Не волнуйтесь, я не собираюсь ее закуривать. Что ж, чистая работа. Насколько я понимаю, вы детектив.

– Благодарю. Я руковожу лицензированным агентством. – Дол перевела взгляд на Шервуда. – Видите ли, я здесь исключительно потому, что обнаружила тело Циммермана, когда зашла к нему в комнату, и подумала, вы захотите об этом спросить.

– Естественно. – Шервуд с минуту молча сверлил Дол глазами, после чего поинтересовался: – А зачем вы пошли к нему в комнату?

– Собиралась его кое о чем спросить. – Дол коснулась кончиком пальца родинки на щеке. – Быть может, я смогу сэкономить ваше время, избавив от необходимости задавать лишние вопросы. Я безвылазно сидела в своей комнате с десяти вечера до двух часов ночи. Никто ко мне не входил. Я не стала раздеваться, потому что думала об этом деле и мне хотелось раскрыть его раньше вас. Ваших планов на утро я не знала. Но не исключала, что вы можете кого-нибудь арестовать. И поняла: если я хочу как-то продвинуться, то нельзя терять драгоценное время. Я решила начать с Циммермана и узнать у него, зачем он в субботу утром приходил в офис к Сторрсу и что там произошло. Если бы я осталась ждать до утра, то могла лишиться шанса добраться до Циммермана. Итак, я отправилась к нему в комнату и постучала в дверь. И когда позвала его по имени, а он не откликнулся, я открыла дверь, включила свет и увидела его на кровати. Тогда я спустилась вниз и сообщила обо всем полицейскому.

– Почему вы решили, что мы собираемся арестовать Циммермана?

– Потому что он отказывался говорить.

– А с чего вы взяли, что можете раскрыть это дело раньше нас?

– Просто подумала. Полагаю, сам факт, что я нашла перчатки, вдохновил меня на подвиги.

Бриссенден презрительно фыркнул.

– У вас прямо-таки особый дар находить трупы, – сухо заметил Шервуд. – Когда вы в субботу нашли тело Сторрса, то никому не сообщили, а отправились на теннисный корт изучать человеческую природу. Может, вы и сегодня ночью попытались заняться тем же? Обнаружив труп Циммермана, вы, случайно, не отправились в свою комнату, чтобы попробовать раскрыть дело до нашего появления? Или в чью-то еще комнату?

– Нет. – Дол снова потрогала родинку. – Не понимаю вашего сарказма. Я сообщила все дежурному полицейскому буквально через две минуты после того, как обнаружила труп. Но сперва обулась в своей комнате, так как вышла в коридор в одних чулках и не хотела в таком виде спускаться вниз.

Инспектор Кремер громко хмыкнул. Шервуд вопросительно на него посмотрел, но тот лишь покачал головой:

– Да нет, ничего. Просто подумал, что мисс Боннер явно не приходится тратиться на нюхательную соль.