Чуть позже запустили производство мелкой бытовой электротехники для этой самой кухни. Потом завод несколько раз перепродавали, и каждый новый хозяин пытался выжать из остатков былой мощи и высосать из рабочих по максимуму. Как из дойной коровы, которая давно уже не даёт молока. Как эта корова не сдохла ещё лет десять назад – непонятно. Каждый хозяин делал что-то новенькое, пытаясь вернуть завод в прибыльное русло: запускал сумасшедшую рекламную компанию, приводил свою команду профессиональных управленцев, делал ребрендинг, урезал зарплаты рабочим, нанимал дорогостоящих толковых кризис- и пиар-менеджеров. Всё, что было в их силах. Но! Ничего путёвого из этого не выходило.

Последние пять лет, как раз столько он принадлежал нашей семье, заводик делал всё ту же технику для домохозяек: микроволновки, тостеры, чайники, посудомойки, кофеварки, яйцеварки. На мировой рынок наш бренд «Титан» не претендовал, да и на местном его не сильно любили – цена не самая низкая, а качество не абы какое, сервис хромал на обе ноги, поставки срывались, и продажи продукции держалась лишь на каких-то упрямых патриотических чувствах фанатично преданных нам покупателей, желающих поддержать национального производителя и верящих в отечественную продукцию.

Но, судя по бумагам, корову всё же легче было пристрелить. Доходы, вернее, убытки завода огромны, он работал в минус. Каких чудес ждёт от меня отец – непонятно. Вполне возможно, это его хитрый план по избавлению от убыточного актива – подарил его бестолковому пареньку, с которого нечего взять, и концы в воду. Но, с другой стороны, не может быть всё так просто. Недостаточно подарить завод кому-то, чтобы избавиться от долгов. Значит, он действительно чего-то ждёт от меня, каких-то действий. Решение есть, неочевидное, но есть. Нужно его найти.

 Я тяжело вздохнул, дважды посигналил и моргнул фарами директору, привлекая его внимание. Тот удивлённо замер возле своей машины, взглянул по сторонам, словно сомневаясь, что гудок предназначался ему, задумчиво посмотрел в мою сторону и уверенным шагом подошёл к моему авто, остановившись у открытого окна.

– Присаживайся, Виктор Андреевич, – кивнул я на пассажирское сидение. – Поговорим.

Он молча обошёл автомобиль, открыл дверь и тяжело сел рядом, положив свой чемоданчик на колени. Вздохнул и уставился перед собой, не моргая.

– Знаешь, кто я?

– Догадываюсь, – Семёнов бросил на меня беглый взгляд и снова уставился прямо. – Номер на автомобиле Гордеевых, но вы не водитель, слишком молоды и наглы для своих лет. Документы я видел сегодня утром, завод переоформлен на младшего сына Гордеева – Алексея Гордеева. Вы Алексей?

– Алекс, – представился я.

– Новый хозяин… – вздохнул директор и задумчиво поджал губы.

– Скорее, кризис-менеджер. Прошлые не справились, попробую я.

– Зачем нам кризис-менеджер?

– А незачем? Я изучил документацию, завод убыточный, долги по зарплате, возвраты, жалобы, забастовки… А ты катаешься на новой машине.

– Это машина бывшей жены…

– Ну да, ну да… А на тёщу дом записан и новая квартира. И ещё домик в Испании, на побережье. Прости, а жена у тебя кем работает?

– Она… У неё свой салон красоты.

– Дай угадаю. Салону не более пяти лет. Я прав?

– Три года, – Виктор Андреевич поморщился. – Я уволен?

– Ты дурак? Зачем мне увольнять такого предприимчивого человека? Да и смысл? Ты столько наворовал, что тебе лет пятьдесят отрабатывать придётся. Ну и вернуть немного, конечно, неплохо бы.

– Не думаю, что это возможно. У меня по документам нет ничего, что я могу вернуть. У меня есть дача в деревне и гараж.

– Вот дурак-человек! – игриво всплеснул я руками. – Кто же с тобой будет разбираться по бумагам? Или ты думаешь, то, что ты спрятал в Испании, никто не достанет? Никто не будет с тобой судиться, Витя. Тебя просто найдут утром повешенным и потом договорятся с твоей вдовой или наследниками. А не договорятся, то отправят вслед за тобой. Пусть твоё имущество отходит государству – невелика потеря.

– Жёстко, – нахмурился Семёнов. – Но, в какой-то мере, справедливо.

Он поправил дрожащими пальцами галстук, немного распустив узел, и снова притих.

– Если тебя пять лет не трогали, то только потому, что никому не было дела до тебя, ты слишком мелкая сошка. Я не знаю, зачем отцу был нужен этот ущербный актив, может, отмывал доходы или списывал налоги, я в этом не силён. Но теперь этот завод мой. И мне, как это ни печально для тебя, абсолютно нечего делать, кроме как вплотную заняться им. Доходчиво объяснил?

– Я знаю репутацию Гордеевых, и знаю, на что вы способны… Вначале даже как-то страшно было идти сюда работать, но у меня выбора особого не представилось, нужны были деньги, и я пошёл, – начал он неожиданно исповедоваться. – Первый год я даже пытался как-то что-то наладить, писал письма вашему отцу, просил закупить новые станки или выделить средства на ремонт старых, но получал стандартные отписки от его секретарей. Пришлось выкручиваться: сокращать линии, пускать часть на запчасти. В общем – это не важно.

Потом я попробовал немного провести по левым накладным, потом ещё раз и ещё. И тишина. Меня никто не поймал, не наказал, хотя я ждал полицию в любой момент и вздрагивал от каждого шороха. Потом я подделал ведомости по зарплате, немного задержал, перекинул через банк знакомого и получил через месяц свой процент. Вроде, и не украл, но денежка капнула. И снова ничего – никто мне по рукам не дал и не наказал. И пошло-поехало.

– С чего такая откровенность?

– А что скрывать? Как будто и так непонятно, – он тяжело вздохнул. – Что со мной будет?

– Забавно. А ты оказался умнее, чем я думал. Работай пока, как работал. Только прекращай все эти левые схемы и верни наворованное.

– Всё?

– Нет, блядь! Пять тысяч. Конечно всё! – я помолчал, сокрушённо покачал головой и вздохнул. – Обидно…

– Что именно? – не понял меня мой новоиспечённый не уволенный директор заводика.

– Да так… Ты оказался слишком сговорчивым. Я хотел тебя немного попинать, губы в кровь разбить, зубы выбить, руку сломать, левую, – зачем-то уточнил я. – Припугнуть тебя и сказать, что бежать бесполезно. Отец тебя найдёт везде, ты не так важен, но наказать тебя было бы делом принципа, чтобы другим неповадно было.

– Да это я и так понимаю, – хмыкнул Семёнов. – Чай не дурак, а чувство самосохранения у меня развито очень хорошо. Могу квартиру оставить?

– Квартиру купил давно?

– Ещё лет десять назад.

– Оставь, – не стал спорить я и зажимать его в угол, – и машину в качестве бонуса. Хрен с ней.

– Спасибо. Только это… Бывшая может не пойти на контакт, часть недвижимости записана на неё. Да и мать её – та ещё сука. Мы с ней не ладим.

– Если откажется, скажешь мне. Разберёмся.

– Понял. Сделаю, – Виктор Андреевич побарабанил пальцами по своему чемодану. – Какие будут распоряжения на завтра, Алексей Михайлович? Вас нужно как-то представить коллективу? Ввести в курс дела, выделить кабинет, подобрать помощника…

– Не нужно, – перебил я его. – Работай как работал, никому не говори, что у завода новый хозяин.

– Но…

– Я завтра выхожу на работу обычным сотрудником.

– Но… Как я это объясню?

– Что именно?

– Что вы, сын Гордеева, будете работать у нас рядовым сотрудником?

– Никто не должен знать. Оформи меня под вымышленным именем и фамилией. Только не забудь мне сказать, под каким. Устрой на склад или куда-то ещё, где нужно работать руками, а не головой. Я пока не разбираюсь ни в чём, но думаю, нужно начать с самых низов. Не с уборщика, конечно, но что-то такое, простенькое. Сможешь?

– Да, наверное, – немного растерялся директор завода. – А разве так можно? А ваш отец в курсе?

– При чём здесь мой отец? Включи голову, Витя! Я ничего не знаю ни о заводе, ни как там всё устроено, ни что думают люди, ни всю эту внутреннюю кухню – ни-че-го! Мне нужно сначала присмотреться и разобраться во всем.

– Я могу ввести вас в курс дела.

– Всё, что ты можешь, я уже озвучил. Можешь устроить меня рядовым сотрудником, не предавая мою личность огласке?

– Так можно, в принципе, – вздохнул он, смирившись с моей прихотью. – Состряпаю простенький документ и дам распоряжение отделу кадров принять вас по нему, – задумчиво хмыкнул директор завода. – А как девичья фамилия вашей матери, не подскажете?

– Меньшикова.

– Алексей Меньшиков, работник склада. Подойдёт?

– Вполне, – пожал плечами.

– Хорошо. Тогда жду вас завтра в 7:45 на смене, Алексей Меньшиков. Не опаздывайте. Ваш пропуск будет ждать вас на охране.

– Вот и ладушки. Кстати, раз уж мы с тобой начали так хорошо сотрудничать. Ты не знаешь, почему отец просто не продаст убыточный завод? Что за хитрые схемы с дарением?

– Я не знаю, – снова растерялся Виктор Андреевич, виновато захлопав глазками.

– А если подумать?

– Если подумать… – медленно повторил за мной директор. – Не выйдет его просто так продать. Долги по зарплате, перед поставщиками, обязательства перед профсоюзами. Да и не только. Раньше это был оборонный завод, его так просто не продают. Там же военная документация сохранена. Когда ваш отец покупал его, там столько обязательств на него повесили. Всё это не просто.

– А подарить, значит, можно?

– Ну, одному из наследников, который и так унаследует его. Почему бы и нет?

– А закрыть? Разогнать всех к чертям и закрыть?

– Жалко людей, наверное, на улицу выбрасывать, – пожал плечами директор.

– Это вряд ли.

– Тогда… Я не знаю. Может, не доходили руки.

– Ладно, разберёмся.

– А! – неожиданно выкрикнул Семёнов. – Я понял. Завод по бумагам всё ещё идёт как оборонное предприятие.

– И?

– Есть две вещи, которые позволяет статус такого предприятия: изготавливать оружие и содержать маленькую легальную частную армию в городе для его охраны.

– Но отец ничего военного не производил на нём.

– Не производил, – подтвердил директор, – но, насколько мне известно, у вашего отца есть солидная охранная контора, которая по факту и есть маленькая частная армия.

– Но теперь он не сможет её держать, раз отдал завод.

– Отнюдь. Скорее всего, ваш отец давно узаконил её как-то иначе, а теперь избавился и от завода. Как только подвернулся удобный случай.

– Вот жук!

– Умный и проницательный человек! – довольно промурлыкал Виктор Андреевич. – Я могу идти? Если мы всё прояснили…

– Да, иди.

– До завтра, Алексей Михайлович.

 Директор моего заводика вышел из машины, поклонился мне на прощание и бодрым шагом, пока я не придумал что-то ещё, последовал к своему авто. Надеюсь, он завтра не спалит своим поведением моё инкогнито, хотя, на дурака он не похож. Но мне всё равно придётся просить отца выделить людей, которые смогут проконтролировать всё то, что я наобещал этому говнюку, проследить за возвращением наворованных денег, и образумить бывшую жену и тещу Семёнова. Да уж… Дел невпроворот. И нахрена я на это подписался? Ладно, разберусь. Всегда разбирался.

Больше всего во всём этом меня смущала необходимость идти с такими вопросами к папке. Нужно обзаводиться своими людьми, сотрудниками, исполнителями, помощниками. Только где их взять? Ни друзей, ни товарищей за свою короткую жизнь я нажить так и не смог. Хреново, конечно. А всему виной – мой скверный, противный, бунтарский характер и неспособность доверять людям, наверное. После того как от тебя отказывается и предаёт собственная семья, сложно верить людям. Ладно, прорвёмся…

 Я завёл двигатель, сделал круг по опустевшей парковке и направил авто в сторону скоростной автострады. Прокачусь с ветерком и спать. Завтра рано вставать на первую в моей жизни настоящую работу.

Первая рабочая неделя пролетела незаметно. Десятичасовой рабочий день, с понедельника по субботу – всё как у всех. Почти как в военной Академии: подъём в шесть утра, зарядка, душ, завтрак и на полигон, вернее, на завод. Десять часов облагораживающего труда, и я снова свободный человек. Вроде, не сложно.