– Эй! Кто жалуется-то?!

– Да! Точно не мы!

– А чего она тогда ругается с Семёновым постоянно? Из-за нас!

– Потому что он козёл и давно хочет её уволить. Или трахнуть!

– Или трахнуть, а потом уволить!

– Точно! Наша Маринка ему давно как кость в горле.

Домой я вернулся поздно. А ведь в таких посиделках можно подчерпнуть кучу информации, не всегда полезной, конечно, но по крупицам, по чуть-чуть. Что я и делал – пил мало, а больше слушал и запоминал.

Ребята погнали веселиться дальше, а я сделал вид, что у меня дела, я устал, у меня кошка рожает, мне срочно нужно бежать, и поехал домой. Да и дела у меня действительно были, тут я почти не лукавил.

Домой я доехал без приключений, принял душ, достал из бара холодную бутылку пива, включил компьютер и сел за отчётность и планирование, занырнув в это всё с головой всерьёз и надолго. Неблагодарное это дело…

– Как дела на работе, сын? – донесся голос отца у меня за спиной.

Я мельком глянул на часы, потянулся и потёр уставшие глаза. Два часа работы за компьютером пролетели незаметно.

– Потихоньку, – ответил я и повернулся в кресле лицом к стоящему посреди моей комнаты отцу. Когда уже эта семейка научится не нарушать личные границы или хотя бы стучаться в двери?

– Ещё не обанкротил свою контору?

– Ещё нет, отец. Прости.

– Ну-ну, – хмыкнул он. – Я слышал, ты там работаешь обычным подсобником.

– Откуда столь ценная информация? – удивился я.

– У меня везде есть глаза и уши.

Понятно. Хотя, в этом я ни на секунду не сомневался.

– Ну и свинью ты мне подсунул, если честно, – с укором произнёс я, покачав головой. – Ты надеешься, я смогу вытащить из задницы этот убогий завод?

– На самом деле, нет. Уволь всех, распродай остатки оборудования и начни что-то новое. Так будет проще. Этот завод мне не нужен, а тебе и подавно. Вернее, нужен был раньше, теперь уже нет.

– Зачем тогда было передавать его мне?

– Я не мог продать или закрыть его ещё десять лет – это жёстко прописано в договоре. Не могу уволить или сократить сотрудников сверх установленного лимита, не могу снизить им зарплату. Да и вкладывать в него миллиарды тоже нет особого желания. А вот подарить наследнику, которого такие ограничения не сдерживают – проще простого. Адвокаты ушлые существа – нашли лазейку. Всё просто, сын.

– Понятно, – разочарованно вздохнул я. – А я ведь искал в этом какой-то сакральный, тайный смысл. Какое-то испытание или подвох. Всё оказалось проще.

– Угу.

– Обидно. А что со слухами про секретный подземный цех?

– Да это и не слухи, вроде, – отец пожал плечами и оглядел мою комнату. – На глубине трёхсот метров под землёй есть цех, в котором раньше делали вооружение. Сейчас там всё уже устарело и покрылось ржавчиной, наверняка. Это если ушлый директор не растащил остатки и не распродал их на металлолом. Попроси Андреича, он тебе всё покажет и проведёт экскурсию.

Я спускался туда разок, думал сделать себе там убежище или склад на чёрный день, но мне не понравилось – сырость, воздух, пахнущий ржавчиной, плесень, да и слишком много людей о нём знает. Для секретного бункера он не годится. Ладно, решать тебе. Но я бы не возился с заводом на твоём месте. Всё, что можно выжать из него, выжали до тебя, – отец немного помолчал, но видя, что новых вопросов нет, решил оставить меня переваривать полученную информацию в одиночестве. – Спокойной ночи, сын!

– Спокойной ночи…

Отец ушёл, а я всё сидел за своим рабочим столом и тупо пялился в монитор. Отчётность меня убивала. Нет, цифры и порядок я всегда любил, но… Но то, что у меня выходило сейчас, мне совсем не нравилось. Завод работал в минус, и с этим сложно было что-то сделать. Не сказал бы, что я очень удивлён этим, тем более, кто только не говорил мне об этом. Но из-за своего природного упрямства, привычки идти наперекор и делать всё назло другим, я не мог это так просто бросить.

На каждый заработанный рубль мы тратили три. Расходы в два-три раза выше доходов, и с этим нужно срочно что-то решать. Деньги утекали рекой. Вроде, всё выглядело просто – взял материал, произвёл востребованную продукцию, отгрузил, продал в два раза дороже, получил прибыль, распределил. И вуаля – ты в плюсе!

Ну да. Коммунальные платежи, гарантийные случаи, брак, возвраты, текущие закупки и ремонты… Как вообще можно этим заниматься в плюс? Непонятно. А ведь ещё есть зарплаты сотрудникам, износ оборудования, кражи… Сука!

Пора принимать какие-то решения, тянуть дальше кота за мошонку некогда. И начну я с увольнений. Не самое умное решение, но самое очевидное. За эту неделю я повидал достаточно дармоедов, которые тупо протирали штаны, не принося никакой пользы. Да, это нас не спасёт, но нахрена мне и дальше кормить тех, кто тянет деньги из моего кармана? Пусть валят на все четыре стороны, пускай ищут себе новую работу, на которой также будут пропёрдывать штаны и просто отсиживать от звонка до звонка! Где угодно, только не у меня. Я кивнул своим мыслям, выключил компьютер и лёг спать.

Понедельник выдался продуктивным. Я взвесил все «за» и «против» и с утра пораньше уже сидел в кресле в кабинете Семёнова. Откладывать на потом не было никакого желания, хотелось решать всё быстро – ковать железо, пока оно горячо.

– Смотри, в цеху чайников работает сорок человек… – проговорил я, тыкая под нос хозяину кабинета загодя распечатанные мною списки. – Я погулял там пару дней, из сорока человек на своих рабочих местах только двадцать. Где остальные?

– Больничные, отпуска… – принялся перечислять директор завода, клацая по клавиатуре старенького компьютера и изучая данные на мониторе. – Уход за ребёнком, направление в санаторий…

– Серьёзно? Мы ещё и санатории оплачиваем? – я покачал головой. – Ладно. Из оставшихся двадцати там реально работает максимум десять, остальные постоянно пьют печеньки с чаем и лясы точат на складе, у них там что-то типа сборного пункта – камер нет, надзора нет, стоит столик, кофейный аппарат, сливки и сладости. Они такие сраки себе уже отожрали, что скоро нужно будет заказывать специальные стулья.

– Что я могу сделать? Пить чай и кофе не запрещено.

– Они не работают. Увольняй их нахрен! Пусть останутся только те, кто будет и кто реально хочет работать.

– В смысле увольнять? – нахмурился Виктор Андреевич. – За что?

– Да мне насрать. Они не работают, – ещё раз повторил я. – Сокращай цех до десяти человек, плюс начальник цеха.

– Но… Но за что? По какой статье?

– Да там можно увольнять за что угодно. Нарушение корпоративной этики, разглашение коммерческой тайны, воровство, саботаж – выбирай любой повод. Не мне тебе рассказывать, – я протянул Семёнову несколько листов. – Вот списки, я уже всё приготовил, тебе осталось настрочить приказ и подписать.

– Но… – он мельком пробежался взглядом по верхнему листу, вчитываясь в фамилии. – Смирнова я не могу уволить, у него трое детей.

– Серьёзно?! С каких пор любовь потрахаться и нелюбовь натянуть резинку на член, у нас является козырной картой против увольнения? Он трахается как кролик, а я плати за это со своего кармана? Если он так любит детей и хочет большую семью, то должен уметь позаботиться о них сам. Флаг ему в руки. Пусть заботится, только на за мой счёт. Как мне кажется, к таким наоборот должен быть спрос строже, вместо поблажек. Может, он тогда головой будет думать, а не головкой. Хотя, это вряд ли.

– А Васнецова чем вам не угодила? – пожевав губами, вычленил он ещё одну знакомую фамилию из списка. – Она ценный сотрудник, и работает у нас уже лет десять.

– В чём её ценность? В том, что ты ей пару раз присунул? Вместо работы она сидит в столовке два часа и два часа на перекурах. Ты посмотри на её отметки отлучений с рабочего места. Перекуры каждые десять-пятнадцать минут. Серьезно? Нельзя потерпеть до конца смены?

– Может, выговор? Дадим человеку второй шанс. Нельзя же вот так без предупреждения…

– Нахера?! – устало вздохнул я. – Нахера мне оплачивать из своего кармана её второй шанс? Кто она мне? Мать, сестра? Нахер пусть идёт! Пусть ищет второй шанс в другом месте.

– Ладно, – согласился Виктор Андреевич и перелистнул страницу. – Ого! А здесь вы по инвалидам решили пройтись, Алексей Михайлович? Они-то чем вам не угодили? Вы, наверное, не знаете, но за инвалидов мы имеем солидную налоговую скидку, их нельзя трогать.

– У нас есть достаточно инвалидов для налоговых льгот. Лишних за борт. У нас не благотворительная организация. Дальше…

– Ну с инвалидами это явный перебор! – перебил меня директор. – Это же социально незащищённые слои.

– Ты идиот?! Пусть их защищает их государство.

– Нет! – упрямо помотал головой мой оппонент. – Я категорически несогласен с этим!

– Ты действительно идиот, – вздохнул я ещё раз. Эта утренняя дыхательная гимнастика мне уже порядком надоела. – Ладно, включи логику. Сколько у нас инвалидов?

– Пятьдесят три человека, – не задумываясь, тут же выпалил мне Семёнов.

– Хорошо. Если мы не уволим сегодня тридцать, через три месяца выгоним на улицу всех. Завод закроется нахрен. У нас нет выбора. Воспринимай это, словно ты спасаешь двадцать три, а не выгоняешь тридцать. У монеты две стороны.

– Ну если так, – недовольно проворчал он, отложив список в сторону. – Спорить с вами бесполезно, как я понял. Но для протокола, мне не нравятся ваши методы, Алексей Михайлович.

– В жопу себе засунь свои протоколы! Когда ты воровал у этих инвалидов и задерживал им зарплаты, тебя это не особо беспокоило.

– Я воровал не у них, – поморщился мой директор.

– Да твоё мнение я и не спрашивал, если честно. Твоё дело – подписывать бумаги и транслировать мои распоряжения. Действуй. Увольняй.

– А сами что же? Не хотите марать руки?

– Да нет. Уволил бы с удовольствием, но не хочу нарушать свою легенду. Я ещё немного поработаю обычным рабочим. Мне нужно понять, как всё функционирует изнутри. Так проще.

– Алексей Михайлович… – замялся Виктор Андреевич, поёрзал в своём кресле и, выпрямившись, сел ровнее. – Я ведь вернул всё, что был должен. Я бы хотел уволиться, если можно.

– Теперь нечего здесь делать, да? – хмыкнул я. – Не наворуешь?

– Я… Я не хочу иметь с семьёй Гордеевых какие-либо дела.

– Почему? Чем мы плохи?

– Я не вижу перспективы работы с вами. Все мои предложения вы отвергаете…

– Потому что они бредовые, – перебил я.

– Я не разделяю ваш методы. И если честно… Я вас боюсь. Ко мне приходили люди вашего отца и провели воспитательную беседу, как они сказали, – Семёнов едва заметно поморщился. – Хотя я и так обещал вам всё отдать и незачем было привлекать для этого своих мордоворотов.

– Нужно было думать об этом раньше, идиот.

– Пожалуйста. Отпустите меня… – он протянул мне лист бумаги. – Это моё заявление об уходе.

– Уже подыскиваю тебе замену. Как только найду, сообщу. А пока сиди на месте и выполняй распоряжения.

Я поднялся с кресла, развернулся и вышел из кабинета. Восемь часов – мне пора на работу.

Глава 11

Я выгрузил на стеллаж очередную партию готового товара и задумчиво облокотился подбородком на руль, прогоняя в уме всё, что я успел сделать здесь за это время.