– Прикол в том, – Вова вставил реплику между богатых бодростью глотков «чёрного золота», – что во сне невозможно запомнить цифры и буквы. Наш разум так устроен, что невозможно сфокусироваться, все знаки и символы будут постоянно меняться. То есть ты даже не сможешь ввести свой номер телефона, чтобы не сбиться. А раз мы оба смотрели на эти буквы и запомнили их, то это значит, что они не часть сна. Они реальны. И кем-то умело подброшены.

– Какие есть соображения?

Алёна, не стесненная фрейдовскими толкованиями, покусывала карандаш и всматривалась в немой танец чёрно-серых букв на белоснежной глади ежедневника, делая на его мнимых полях пометки и иногда зарисовки.

– Ну… Нужно разработать систему шифровки, – проветренное крепким сном и растормошённое кофе сознание Вовы начало-таки работать как положено. – Говорят, если разгадать шифр, он подскажет место нахождения святого Грааля – кубка, из которого Иисус пил на тайной вечере. Но какое отношение этот кубок может иметь к нам, мне непонятно.

Алёна постукивала карандашом по белоснежной тверди бумажных листов, по их образцовой фактуре. Ей на миг неприятно вспомнились школа и университет, в душных от ненужных знаний стенах которых приходилось подолгу биться чернильными символами с ждущими мысленных излияний белыми листами.

– А в чём суть тайной вечери?

– Там Иисус собрал своих пророков на пир. В том числе и Иуду. И есть мнение, что Леонардо да Винчи, изобразив этот момент на своей росписи, также заключил в полотно множество загадок и тайн. Так что надо подобрать систему и разработать алгоритм, чтобы вдумчиво посидеть, попыхтеть над смыслами и решениями.

Алёна представила себе целую мыслительную мастерскую с верстаками и станками для обработки и шлифовки смысловых заготовок.

– Но есть одно «но». Всегда найдётся некое «но», которое всё подпортит, – тяжесть во вдох заключив, досадовал Вова.

– А именно?

Алёна принялась смаковать страшного размера клубнику, изъятую из небольшой симпатичной чаши, наполненной первосвежими ягодами и фруктами.

– Лишняя буква «О». Такая крохотная деталь, выдающая наличие здесь тайны иного порядка. Тайны в тайне. Или я смотрю с позиции сложного, – Вова продумал какую-то мысль ещё раз, точно дважды прочёл неясное предложение в тексте. – В жизни же всё просто, как часто говорит один мудрый человек, – дурацким матриархальным тоном Вова округлил форму новорождённого фразеологизма.

Алёна недовольным взглядом кольнула его.

– Простота – это основа, – подчеркнула она.

– Не сомневаюсь. Но не вся простота. Твоя – да, она чудесна, потому что работает. Не отвлекайся. Думай.

– Сейчас я посмотрю своим незамутнённым глазом на решение, – она пододвинулась ближе к столешнице и угрожающе нависла тенью над испуганными буквами.

Алёна принялась переписывать буквы строкой ниже, зачёркивая использованные символы в верхней строке, читая и шевеля беззвучно губами. Попробовала так и эдак. Эдак и так. Вова с благородным любопытством наблюдал за кипучей деятельностью Алёны, вкуснейший кофе медленно, по крупицам, процеживая сквозь себя.

Междустрочья, пробелы междусловья – крохотные гавани на обдумывание сшитых в слова букв, как крохотные паузы сердечного ритма, в которых ты формально мёртв, так и письмо мертво между слов. Алёна выводила и выводила разные комбинации, пока не вывела такую, которая понравилась конструктивно – два приятных слова, а потом некая тайна, оставленная неразгаданной умышленно, чтобы были возможны дальнейшие шаги.

– Я всё разгадала, – засветилась какой-то детской непринуждённостью Алёна. – Смотри.

Она подвинула блокнот к Вове, посмеиваясь и чиркнув завиток запятой после мнимого обращения в послании:

– Получается так: «VOVA, DOM V UOS».

Сонная невесомая улыбка вмиг улетучилась с лица Вовы. Скулы выточили привычное лицо из гранита.

– Да быть, блядь, такого не может…

Вова быстро проверил, все ли буквы использованы. Оказалось, все, и задиристая запутанность головоломки вдруг испустила дух.

– Это что-то значит? Что такое «УОС»? – Алёна захлопала длинными ресницами в волнительной растерянности. Её тайна для Вовы оказалась чем-то вполне известным и осязаемым.

– «Управление особого строительства». Это подразделение НКВД времён Великой Отечественной. Там, под Челябинском, трудилась в эвакуации моя прабабушка. Оттуда, насколько я могу судить, и начались все беды. Прабабка, как ты уже догадалась, тоже была одарённой и «помогла» одному из замов начальника лагеря. После чего сама отправилась по этапу. А её дочь Тамару, которую ты прекрасно знаешь, передали в специализированный детский дом – детприёмник для врагов народа.

– А что может храниться в их доме?

Алёна уже предвкушала путешествие в соседний суровый, но гостеприимный город посредством простой, незатейливой навигации – строго на юг.

– Вот это нам и предстоит выяснить. Да и где, собственно, сам дом. Это мне тоже неизвестно. Но об этом знает бабуля. А говорить с ней я не хочу, – нахмурился всем лбом Вова.

– Давай я спрошу? – предложила простое, прозрачное решение Алёна.

– И она тебе просто так всё расскажет. Нет. Так не пойдёт. Будем действовать хитрее. Тем более, у нас есть ещё один вопрос, требующий погружения в память. Нужно вернуться в третье августа две тысячи первого и снова его прожить. Нужно в зарослях деталей давно минувших событий найти нужные нам. Может быть, то, что случилось с нашими родителями связано. Нужно крепко покопаться в памяти. Твоей, моей, бабушкиной, твоего брата и моих друзей. Просмотрим этот день шестью парами глаз. Кто-нибудь точно что-то подметит, какую-то деталь, некую мелочь, незначительный ключик, открывающий двери большой тайны. А заодно поищем тот самый дом.

– Мой брат вряд ли согласится на это… – сомневалась Алёна.

– Это как ещё раз прожить свою жизнь, но уже с жизненным опытом, – вдыхал неоправданную надежду в слова Вова, словно так действительно можно сделать, – только очень быстро, окунувшись в память всеми органами чувств. Думаю, ему это будет интересно, учитывая обстоятельства. Как и нам всем. Плюс там ещё есть некоторые плюшки, о которых ты не будешь знать заранее. Как и твой брат.

– Вау… А ты умеешь заинтриговать красивым описанием. В торговле тебе нужно было работать, Вова.

– Да мы и так торгаши. Продаём своё время на работе, а взамен получаем бумаги, за которые это время не купишь обратно.

– Интересная формула.

– А то.

Алёна улыбалась происходящему. И относительности утра, и кофе, и загадкам из снов, как и самим невероятным снам, оставившим долгоиграющий преприятный флёр, и умностям Вовы, как и самому Вове, как всегда, наобещавшего много все интригующего и неожиданного и, следовательно, мало прогнозируемого. Вова же пытался прочувствовать завидную упоительную действительность Алёны и попробовать примерить её на себя.

– Но как ты узнаешь, какой дом нам нужен в Челябинске? – продолжила после паузы на воодушёвленное созерцание и впитывание момента Алёна.

– Хороший вопрос. Пока не знаю, придумаю что-нибудь, или придётся импровизировать, – размеренно вымолвил Вова, а в его окончательно проснувшихся глазах замелькала крепкая мыслительная работа.

– Хорошо, я тогда договорюсь с бабой Томой о визите и скажу тебе когда, окей?

– Лады. Только сначала с братом реши. Он там нужен нам.

– С этим будет сложнее, но я справлюсь.

– Золото, а не ребёнок, – похвалил Вова.

– Ну так, – таяла Алёна.

– Ладно, мне пора искать работу, стройка даёт слишком мало денег, забирая слишком много сил, а ты поговори с братом. С бабулей тоже поговори. Поговори, но не проговорись. И кстати, подготовься морально. Нужно будет навестить Курьера в больничке. У меня есть пара вопросов к нему.

– Хорошо… Как-нибудь повторим осознанный сон? – Алёна прикусила нижнюю пухленькую губу.

– Разумеется. Ладно, пошли проводишь.

– Пошли.

Вова встал из-за стола следом за Алёной.

– А ещё ты клацаешь зубами, когда спишь. И мне нужно, чтобы ты дала мне какую-то свою вещь, чтобы я мог, если будет нужно, найти тебя во сне с расстояния большего, чем пределы одной комнаты.

– Что именно? Одежду? Сапоги? Мотоцикл?

– Мотоцикл подойдёт. Или что-то менее громоздкое.

– У меня есть кроличья лапка. Отец сам сделал. Мне на удачу. Но я как-то в это не верила.

– Сгодится.

7.

Шагал по ступеням света, расправив покатые плечи, полдень, сутки надвое разорвавший. По улицам вместе с ним вольно расхаживала молодая осень, тёплыми и нежными руками сорвав с деревьев первые листья и тонко, еле ощутимо подув им вслед, запустив стаей жёлто-красных бабочек, прошуршащих всухомятку. Красота осени примиряла с аккуратной прохладой, ловко отвлекая внимание. Рассеянный взгляд яркого солнца сквозь горизонтную дымку убежавшего молока облаков, застывших в выжидающих позах, таил ренессанс требовательной к себе хандры.

Алёна вышла из магазина, где приобрела бутылочку минералки, на свежую улицу. Взгляд её упёрся в осанку голубых стеклянных скал высокого здания фитнес-центра, что раскинул свои мощи на противоположной стороне улицы. Бутылочка еле слышно чихнула, отворив свою скромную гавань, ведущую к утолению жажды. Алёна, испив, наблюдала за незнакомым, но красивым ребёнком, стараясь избежать липучего взгляда матери, – оценивающего и завистливого, в силу утраченной стройности тела. Молодая мама в фисташковом платье и чёрной курточке поверх завязывала чаду шнурки. Чадо, пресимпатичная пышка-малышка, пускало мыльные пузыри, искрясь детским, искренним счастьем, счастьем просто быть и познавать мир, с лёгкостью выходя за пределы сознания.

Созерцая, Алёна прокручивала в голове внезапное появление брата с его «хочу поговорить». И фразу эту он произнёс вполне однозначно, не допуская двояких толкований своих намерений. Алёна вернулась в автомобиль и поехала на встречу с Алексом, решив убить сразу двух зайцев, – и поговорить с братом и забрать ребят для развенчивания нового витка тайны.

Следы мокрых голубиных лап отпечатались символами мира на треснувшем лоне асфальта, но сами голуби, не чураясь, разоряли тротуарное кафе фастфуда при торговом центре. Кто-то оставил половину булки, и в безостановочном ритме началась первобытная крылатая драка за ресурсы. Один голубь с токсичным характером размашисто бил побратимов крыльями и почти не ел, больше роняя еду на асфальт. Ни себе, ни людям (птицам).

Алекс, чуть запрев и сняв дутую куртку с фантомного ощущения тела, разглядывал птиц, дивясь простоте принимаемых ими решений и проецируя драку на голодных людей. Алёна посигналила, медленно подкатившись и шелестя новой резиной. Брат поспешил сесть в машину, но остановился – дорогу перебежал чёрный кот. Алекс выждал первого встречного прохожего и пропустил его порвать ленточку суеверия, после смерти боясь даже мнимого его рикошета. И теперь, например, проходя «чёртовы ворота», он всегда держался за несуществующую пуговицу, а рассыпанную соль возвращал в солонку вплоть до крупицы.

– Привет. Какой план? Что вы собираетесь делать? – нервно поигрывая скулами, протараторил Алекс, ёрзая по сиденью в попытке усесться на неудобной мысли и сжимая в руках книгу размером с пачку игральных карт.

– Привет. Будем ездить, отгадывать загадки, видимо. Первую уже одолели. Скоро ребята подъедут, поедем за второй.

Бросив на чтиво в руках брата подозрительный взор, Алёна чувствовала в интонациях Алекса натужную работу его капиталистически рационального разума, изначально скептичного ко всему непонятно-новому, не имеющему чёткой структуры и понятного причинно-следственного механизма в реализации.

– Я тоже хочу поучаствовать. Хочу проследить за твоим ведьмаком.

Алекс, нервно подёргивая ногой, точно зажатой стременем, и обкусывая губы, воодушевлённо представил обескураженное лицо Вовы, числившегося в списке особо опасных персон под номером один, когда он, как снег на голову, появится вместе с сестрой, чтобы «отгадывать загадки».

– Ты начал верить в Вову? Или в то, что он делает? – слова с волнительной наивностью вспорхнули с Алёниных губ.