А вот это уже была игра против правил, потому что для меня оказалось делом чести доказать этому белобрысому имбицилу, что я здесь совсем не из-за него, и что стою куда больше чем простое «детка».

– Уговорил, Лер. Сначала спою, а потом уйду.

Спорить со мной никто не стал. Точнее Валера и так добился, чего хотел, Мачо, которого ребята называли Тимом, предпочёл сделать вид, что ему всё равно, а Сеня с Гошей благоразумно решили в наш конфликт не лезть.

Дружной толпой мы переместились с крыши в студию. Ребята расселись по диванам, и только Тим принципиально не обращал на меня внимания, очень сосредоточенно изучая содержимое холодильника.

– Лер, включай уже минусовку, – бросила я, борясь с диким желанием оказаться сейчас где угодно, только бы подальше отсюда.

Не говоря ни слова, Валера выполнил мою просьбу, и по комнате разлилась  мелодия уже знакомой родной мне песни.

Закрыв глаза ещё на проигрыше, я медленно уплыла вместе с переливом звуков. Слилась с ними, и в какой-то момент, всё остальное стало казаться неважным,  мелким и совсем не нужным. Ведь теперь существовали только я… и музыка. И мой мир замер.

Я запела, да только начала не с первого куплета, а с последнего, просто потому что он чётко отражал то, что было сейчас на душе:

Пусть спутал я нити разбросанных судеб

И их завязал в странный, прочный клубок.

За это простите. Вы все мои судьи.

А жажда судить есть наш общий порок.

И спутались карты, и жизни, и люди…

И пол под ногами сменил потолок.

И всё поменялось, и будь же что будет!

Я этот навеки усвою урок!

Дай! Мне! Силы! Лазурный рассвет!

Ведь их больше нет…

И так одиноко.

Буду смелым! Лишь дай мне ответ!

Как тонкий просвет,

Средь тени глубокой.

Пусть отмерен для каждого путь,

Но верную суть,

Его не понять нам.

Дай мне силы и смелость свернуть,

И снова пройти,

Над рвом по канатам.

Закончив припев, я открыла глаза, и была поражена тем, как всего за полминуты моего исполнения изменились выражения лиц ребят. Теперь на меня смотрели даже не удивлённо, скорее шокировано. А довольный до жути Лер лишь улыбался, то и дело косясь в сторону холодильника, где неподвижно с бутербродом в руке  застыл Тим. Вот в его сторону я даже смотреть не хотела. Получается, сейчас я пела то, что написал он! А ведь Лер предупреждал меня, что знакомство с этим их автором слов будет для меня, мягко говоря, не очень приятным. Так и вышло, только в тысячу раз хуже!

– Круто, – выговорил Гоша, переводя взгляд с Меня на Тима, видимо ожидая, чем закончиться история. Но, ждать было уже нечего, потому что я свои слова на ветер бросать не привыкла и, развернувшись, направилась к выходу.

Я не стала прощаться, не стала что-то говорить. Просто ушла, выполнив данное Валере обещание. Ведь спела его песню. Спела настолько, насколько была способна, но, к сожалению, на этом история моих отношений с «ОК» закончилась. И больше уже не начнётся.

Вниз я спускалась быстро, пробегая пролёт за пролётом, словно и не было этих пяти этажей. И, наверно, как гордая леди,  должна была идти медленно и с высоко поднятой головой. Я так и шла, пока за мной не захлопнулась дверь студии. А когда свидетелями моего неподобающего поведения остались только стены и ступеньки,  понеслась вниз, боясь что кто-то может попытаться меня догнать, вернуть. Хотя, была почти уверена, что этого не произойдет.

Я бежала, но не от ребят, а от собственных иллюзий. От глупых грёз о том, что буду петь со сцены,  исполнять что-то, несущее в себе смысл, сочетание чувств, слов и мелодии. Но… увы. Видимо, не судьба.

Добравшись до первого этажа, уже наплевала на всё окончательно и всё так же бегом понеслась по пустынному коридору. Здесь меня встретил только одинокий охранник, упорно штурмующий кофейный аппарат. Он проследил за мной удивлённым взглядом, но ничего спрашивать не стал.

Ну, пробежала по офису, что в этом такого? Вдруг у меня подруга в машине тройню рожает? Какая ему разница?

Захлопнув за собой водительскую дверцу, я тут же завела двигатель и сорвалась с места.

Очень вовремя зазвонил телефон, и чем-то дико обрадованная Глара сообщила, что по счастливой случайности, они с Ленкой находится в том же районе, что и я, и им просто до безумия весело. Моё же не очень радужное настроение Глара угадала сразу, буквально по первым звукам голоса, и тут же настояла, чтобы подъехала к ним.

Так я оказалась в летнем кафе Центрального парка, где две мои дорогие подружки над чем-то громко хохотали.

– Даже боюсь спрашивать, что вас так развеселило, – проговорила я, подсаживаясь к ним за столик.

– Да Ленка бывшего своего встретила, – пояснила Глара сквозь смех.

– Не бывшего, а мимо проходящего, – поправила её Лена. – Женечка никогда моим не был.

– Это вы о том пухленьком футболисте? – уточнила я.

Кстати, это был самый широкий игрок в этот вид спорта, которого мне вообще приходилось встречать. Женечка сам по себе был фигурой достаточно весёлой, и футбол ему куда больше нравилось смотреть, нежели играть в него. А лучший обзор открывался именно со скамейки запасных, поэтому и только поэтому, он уже несколько лет числился в местном клубе.

– О нём самом, – ответила блондинка, вытирая проступившие от смеха слёзы. – Прикинь, его всё-таки выгнали из команды. И ты даже не представляешь, чем этот олух теперь занимается!

– И чем же? – я не могла припомнить ни одной профессии, которая бы вызывала у меня подобные приступы смеха, поэтому уже почти сгорала от любопытства, когда Глара всё-таки сжалилась и объяснила.

– Наш Женечка теперь диктор на радио! Прикинь? Эта «мечта логопеда», которая не выговаривает большую часть букв алфавита, теперь читает там спортивные новости. Мы как услышали его из динамиков, так чуть со стульев не попадали! Представляешь: «Добгый день догогие слухатели!» Всё, после этого я больше не смогла сдержать себя в руках. И ладно бы только это, так мы его ещё и тут встретили, к тому же с девушкой. Такой весь гордый, ну прям звезда пятиконечная… красная…  с ёлки!

Они снова захохотали, и их заразительный смех даже в моём нынешнем состоянии полной апатии вызвал улыбку.

– Да… великая сила – связи! – добавила Ленка. – У него там, то ли дядя, то ли брат в начальстве, вот мальчик и пошёл… пугать слушателей своей речью.

Принесли заказанный кофе, а то тот, что приготовил Лер, у меня даже попробовать не получилось.

– Рин, а ты чего такая мрачная? – успокоившись, спросила Глара. – Новые угрозы?

– Нет, всё нормально, – отмахнулась я, прикуривая сигарету. – Ничего не произошло.

В этот самый момент, чьи-то не совсем аккуратные пальцы вырвали дымящуюся трубочку с табаком из моей руки и грубо воткнули в пепельницу посреди стола.

– Дура, не порть себе голос этой дрянью! – прорычали над моим ухом, и от удивления я чуть чашку ни выронила.

– Вот это встреча… – голос Ленки звучал до странного тихо, и мне даже показалось, что она начинает медленно сползать под стол.

– Добрый день, девушки, – Тим одарил моих подруг откровенно угрожающим взглядом и спокойно уселся на свободный стул. – Надеюсь, вы не возражаете, потому что я всё равно не уйду, пока не поговорю с Риной.

– Нет, нет. – Глара попыталась улыбнуться, да только не особо это получается, когда на тебя смотрят настолько неприветливо и даже надменно. – Но мы тоже послушаем. Одна она с тобой не останется.

Он закатил глаза, как бы демонстрируя, насколько его бесит текущее положение дел, и повернулся ко мне.

– Рина, – начал он, но… Дальше говорить не стал. Просто молчал, глядя в глаза, будто я могла вот так легко просчитать его мысли. Как бы не так. Ведь всё, что я видела, это синева сапфиров вокруг зрачков и… раскаяние.

– Хочешь сказать, что пришёл извиниться? – усмехнулась я.

– А может, я жду, пока извинишься ты? – ответил он, но был при этом предельно серьёзен.

– За что, Тим? – ругаться и орать больше не хотелось, да и девочек наши крики могли напугать. – Я ведь по сути, ничегошеньки тебе не сделала. Ну, разве что шлем пнула, но это поправимо, поверь.

Он повернулся и посмотрел в сторону Ленки, и, буравя её пронзительным взглядом, вдруг спросил:

– Твоя была идея меня выслеживать? – в голосе не слышалось ни упрёка, ни угрозы. Он просто задал вопрос, причём сказал это почти без эмоций.

– Моя, – ответила она, рассматривая танец чаинок в своей чашке. – Поверь, я потом долго раскаивалась, а Рина… Она даже порывалась извиниться, но ты уже к этому времени скрылся.

Он снова повернулся в мою сторону, только мне отчего-то совершенно не хотелось больше на него смотреть и снова натыкаться на жуткий холод его глаз. К сожалению, Тим решил иначе.

– Значит, был не прав я.

– Да оба мы были не правы. Но теперь  инцидент исчерпан, и ты можешь идти, – говоря это, мне всё-таки пришлось посмотреть на него, и вопреки моим предположениям, Тим улыбался, что в буквальном смысле сбило меня с толку.

– Слушай, Рина, и будь предельно внимательно, потому что то, что я скажу, ты больше никогда не услышишь. По крайней мере, от меня, – он снова вернул глазам былой холод и только потом продолжил. –  Валера был прав, когда говорил, что твой голос подходит нам идеально, теперь я это признаю, и если ты согласишься, я обещаю, что постараюсь вести себя с тобой сдержанней, а по возможности держаться подальше.  Поэтому, Рина…  предлагаю тебе сделку. Ты подписываешь  с нами контракт, а я… прощаю тебе долг за шлем.

– Какой долг? Ты о чём? – воскликнула я, со звоном опуская на стол чашку с кофе.

– Не кричи, – осадил меня он. – Признай, что шлем пострадал не при аварии, а от того, что ты его пнула. И он, на самом деле, очень дорогой и принадлежит не мне. Так вот, я готов забыть про тот инцидент, лишь при том условии, что ты согласишься на моё предложение.

– Да пошёл ты со своими предложениями! – снова сорвалась я на крик. – Я найду деньги и отдам их тебе за этот идиотской шлем! Сколько нужно?

– Он не подлежит ремонту, а значит нужно купить новый… – загадочным невозмутимым голосом отозвался Тим.

– Сколько?

– Двести двадцать, минимум, – бросил он.

– Тысяч рублей? – воскликнула я. – Он что, целиком из золота?

– Он брендовый, к тому же, коллекционный и защищает просто на 100 процентов, но только… когда целый.

– Ладно, скажи, сколько я смогу зарабатывать, если подпишу контракт? – спросила уже спокойнее.

– Всё будет зависеть только от тебя, Детка.

– Не называй меня так, Малыш. Это бесит.

– Да тебя бесит почти всё, что я говорю, так что, это мелочи.

Я отвернулась от него, лихорадочно прикидывая, где мне взять столько денег, и единственным подходящим вариантом было попросить у папы. Но мы уже не раз с ними спорили по поводу того, что я сама в состоянии себя обеспечивать.  И, к тому же, если обращусь к нему с такой «скромной» просьбой, у моего родителя невольно возникнут вопросы, отвечать на которые мне бы совсем не хотелось.

Итак, выхода из ситуации два. Либо согласиться на условия Тима, подписать контракт и получить прощение долга. Либо просто послать его и ждать повестки в суд. А ведь этот гад так просто не отстанет. По глазам вижу, что ещё и за моральный ущерб стребует, и хулиганство мне припишет. Так что…

Ох. Чую я ещё не раз пожалею об этом решении.

– Ладно, Тим, где там твой контракт? – ответила, обречённо вздыхая.

– Отлично, Детка, – он победно улыбнулся и небрежным жестом потрепал меня по голове, разлохматив при этом всё мою укладку. В ответ на что, я резким выпадом прошлась острыми ногтями по его руке.

– Не смей меня трогать, – процедила сквозь зубы.

– Привыкай, – только и ответил Тим, вставая со своего места. – Пошли уже, а то Валерчик нервничает.