– Мне нелегко говорить, – начал он. – Вообще всегда трудно признавать собственные промахи, а уж тем более извиняться за них перед другими, но… Я бы хотел попросить прощения за все свои угрозы… за каждое нанесённое тебе оскорбление. За аварию и за мои претензии по поводу шлема. За грубость. А за вчерашнее, вообще приношу тройные извинения.

– Это ещё почему? – удивилась я, в красках вспоминая вчерашнюю ссору.

– Я не имел никакого права лезть в твою личную жизнь.

– Ничего себе, какие признания! – бросила я с улыбкой. – Хочешь сказать, что и впредь не станешь этого делать? – в голосе было слишком много иронии, что явно выражало моё недоверие к его словам.

– Я постараюсь, – честно ответил парень, придвинувшись ещё ближе. – Но… знаешь, за что никогда не стану извиняться? – Он потянул меня за руку заставляя подняться, и легонько приобняв за талию притянул ближе. – За это…

Его губы коснулись моих и, чего бы ни говорил об этом здравый смысл, я ответила Тиму. Причём с огромной охотой. Может, в этот момент моего морального истощения ослабленной душе было просто необходимо нечто подобное. Наверно ей  и правда хотелось тепла… ласки… нежности… Чувствовать себя хоть кому-то нужной. Пусть даже ненадолго.

Сообразив, что сопротивляться я не намерена, и даже совсем наоборот, Тим немного отстранился, а на его довольном лице появилась шальная улыбка.

– Судя по всему, за это ты тоже извиняться не станешь, – усмехнулся он.

– Извиняются только за то, о чём жалеют, – ответила я, запуская пальцы в его волосы у самой шеи. – Знаешь… мне сегодня было очень паршиво, а с тобой стало намного легче. Так что… можешь считать меня кем угодно, но…

– Что «но»? – спросил Тимур, нежно касаясь губами моего плеча, с которого странным образом сползла бретелька лёгкого домашнего сарафана. От этих прикосновений, по телу прокатилась тёплая волна, а здравые мысли окончательно покинули голову.

Вернувшись к губам, он снова меня поцеловал, но теперь уже куда более чувственно. И медленно растворяясь в его объятиях, я бесцеремонно просунула руки под его футболку. Его кожа оказалась тёплой и какой-то очень приятной, и мне отчего-то хотелось прижаться к нему всем телом, а не только руками, и в этот момент, словно читая мои мысли, он аккуратно стянул с меня сарафан. И если бы вовремя не снял с себя эту пресловутую футболку, я бы попросту её разорвала. Причём с большим удовольствием.

Поцелуи становились всё жарче и напористей, а ощущение чужой теплоты и близости как-то очень приятно согревало душу. И в этот момент я вдруг подумала, что очень давно не ощущала подобных эмоций. Ведь это патологическое недоверие ко всему миру просто не позволяло раскрыться для кого-то… пусть и ненадолго. А само присутствие Тима странным образом возвращало меня к жизни. В этот момент я была уверена только в одном – если он сейчас уйдёт, мне будет очень плохо.

– Так что ты хотела сказать? – прошептал Тимур, покрывая лёгкими поцелуями мою шею и медленно спускаясь к груди.

На моём лице растянулась лукавая улыбка, ведь я прекрасно понимала, что именно он желает услышать. Поцелуи и ласки – это одно, и для многих особого значения не имеют. А вот чтобы сделать следующий шаг ему просто необходимо было моё согласие, причём высказанное вслух. Иначе, он уже давно бы перешёл эту самую черту.

– А что ты хотел услышать? – не сдавалась я, решив немного поиздеваться над этим тёплым блондинчиком.

Он тут же остановился и внимательно посмотрел в глаза. Сейчас он был так близко, что я прекрасно ощущала биение его сердца и, обняв его ещё крепче, коснулась губами шеи в районе уха и только потом прошептала:

– Останься со мной… Я знаю, это глупо, и между нами просто не может быть отношений, но… я хочу, чтобы ты остался. Пусть, хотя бы на одну ночь.

Это и стало началом моего краха, потому что Тим, лишь сильнее прижал меня к себе, потом одним коротким движением смахнул с большого овального стола всё, что там было, и усадил меня на его поверхность.

Что происходило дальше, моя личная цензура рассказывать запрещает, но эмоции зашкаливали через край. И было глубоко плевать на кучу разбитой посуды, что рухнула на пол, на собственный внешний вид. На то, что может подумать о подобном поведении Тим. Мне просто было хорошо. Нет, скорее, мне было замечательно. Впервые секс стал чем-то настоящим. Он перестал быть игрой и превратился в часть жизни, причём, раньше эта самая часть меня совершенно не прельщала. Может, были не те чувства… а может, не те партнеры. Хоть их и насчитывалось всего ничего, но… тем не менее.

Тим был очень нежен, но при этом почти до грубого напорист. И мне безумно нравилось такое дикое сочетание, а его затуманенные взгляды и поцелуи просто сводили меня с ума. Отпускать его не хотелось ни на минуту. Да и он не проявлял желания меня покидать. Создавалось странное ощущение, что мы попросту боялись разорвать ту хрупкую нежную связь, что между нами установилась. И даже когда мы всё же решили оставить в покое кухню и переместиться в более подходящее место, Тим не дал мне ступить и шага, ловко подняв на руки. Я же лишь обняла его за шею и, уложив голову на плечо, решила окончательно сдаться. Да и о какой борьбе вообще могла идти речь, если противникам так классно вместе.

Моя широкая кровать встретила нас приятным холодом простыней, что только сильнее взбодрило немного уставшее тело.

– Уже хочешь спать? – спросил он, опираясь на локоть, прямо напротив моего лица. В сиянии большой луны, наполняющем комнату мягким светом, мой блондинчик казался каким-то сказочным и совсем не похожим на себя обычного. В его глазах больше не было злости и надменности, лишь какая-то милая весёлость и тонны нежности.

– А с тобой разве можно спать? – улыбнулась я, пропуская между пальцами его волосы.

– Можно, и очень даже нужно, но…  На это ещё будет время, а пока… – он перевернул меня на спину и, нависнув сверху, как-то хищно улыбнулся. – Речь шла всего об одной ночи, и мне бы не хотелось, чтобы она вообще когда-нибудь заканчивалась.

***

Утро встретило меня ярким солнечным светом, заливающим всю комнату. Слегка приподняв голову, я осмотрелась, лихорадочно соображая, когда успела так измять бедную простынь, сломать цветок при входе, и почему сплю без одежды.

И тут добрая память ненавязчиво хихикнула и любезно открыла  события прошедшей ночи, причём во всех подробностях. В этот момент мне показалось, что я покраснела вся, от пяток и до кончиков волос. Но… это всё определённо того стоило.

Откинувшись на подушку, я снова прикрыла глаза, вспоминая тёплые руки Тима, их ласковую и какую-то трогательную нежность. Его слова… стук сердца. Эх, как же всё таки жаль, что эта ночь закончилась, а он ушёл.

Мысли в голове всё ещё путались и, решив подумать о случившемся позже, я решительно встала и направилась в ванну. Естественно моего любимого халата под рукой не нашлось, а натягивать одежду оказалось слишком лень, поэтому, недолго думая, я замоталась в простынь и покинула комнату.

Из кухни доносились голоса. Причём, спросонья я никак не могла определить, знакомы они мне или нет. И, естественно, направилась туда.

Собственный внешний вид сейчас меня волновал мало, а вот злость на то, что Геля снова кого-то привела, буквально бурлила внутри. Жаль, что в длиннющей простыне никак не получалось передвигаться быстро, поэтому пришлось идти медленно и тихо, наверно именно поэтому кухонные собеседники меня не заметили.

– Знай! – говорила Геля каким-то совсем недружелюбным тоном. – Обидишь Рину, и Толик обидит тебя, а мой папочка  ему поможет.

– Да плевать мне на Толика, – беззаботным голоском процедил Тимур. – Если она со мной, значит ей так нравиться. И хватит уже смотреть на меня, как на преступника.

– Она никогда никого сюда не приводила! – выпалила Ангелина, после чего послышались глухие шаги и звук отключающейся микроволновки. Я уж было хотела войти, но неожиданно для самой себя решила остановиться и прислушаться.

– Поэтому ты так удивилась? – спросил парень.

– Конечно! Наверно ты её напоил, – предположила моя сестрёнка. – Вряд ли она сознательно пустила тебя в свою кровать. Рина… она ведь…

– Хватит уже размусоливать мою личную жизнь! – сказала я, перебивая сестрёнку. Не хватало ещё, чтобы она ляпнула что-то не то при Тимуре. А мне совсем не хотелось, чтобы он знал о некоторых подробностях…

– Доброе утро, – ответила Геля, окидывая меня укоризненным взглядом. – Ты что опять вчера психовала? Груши что ли мало? Зачем было ещё и кухню разносить? – теперь мне стало ясно, почему она так взъелась. Ведь, если мне не изменяет память, эта часть квартиры вчера пострадала сильнее всего.

Я слегка покраснела и, резко развернувшись, направилась в сторону ванной. Но  закрыться там так и не успела – потому что следом за мной вошёл Тимур, и задвинул за собой замок.

Замерев на месте, я со странной смесью эмоций смотрела в его синие, как вечернее небо глаза и никак не могла найти подходящих слов. Он тоже молчал, а потом шагнул ближе и бесцеремонно притянул меня к себе.

– Поговорим? – послышался его тихий голос, прямо над моим ухом.

– А может, не стоит? – так же тихо ответила я.

Благодаря чьим-то шаловливым ручкам, простынь неожиданно покинула моё тело, оставляя стоять в объятиях парня в полном неглиже. Довольно улыбнувшись, Тим, сильнее прижал меня к себе и, уткнувшись лицом в мои растрепанные волосы, провёл рукой вдоль позвоночника.

– Ладно, – согласился он. – Не буду тебе мешать, – кольцо его рук мигом ослабло, а сам Тимур  неторопливо попятился к выходу. –  Но я не покину твою квартиру, пока мы ни поговорим.

С этими словами он вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь, а я так и осталась стоять босиком на холодной плитке посреди ванной комнаты и ошарашено смотреть ему вслед. И пришла в себя только спустя пару долгих минут, в течение которых в голове стремительно проносились все возможные варианты разговоров.

Что он вообще от меня хочет? Свести с ума?

В общем, в этот раз водные процедуры заняли рекордно малое количество времени. Потому что мне не терпелось поскорее узнать, что нужно от меня этому человеку. И когда, приведя себя в более ли менее приличный вид, я, наконец, покинула ванную, то к собственному удивлению не обнаружила на пустынной кухне ни Гели, ни Тимура. Не было их и на балконе и в большой гостиной. И только спустя  несколько минут (и сотни убитых нервных клеток) мой блондин обнаружился бесцеремонно лежащим на  кровати в спальне. К моему удивлению она оказалась аккуратно заправленной, к чему я точно не имела никакого отношения и, судя по довольной ухмылке парня, ему понравилась моя реакция.

– Так о чём ты хотел поговорить? – чуть грубее, чем следовало бы, выпалила я, раздражаясь его странной весёлости.

– О том, что было ночью, – очень спокойно ответил он.

– А чего такого особенного было ночью? – состроив совершенно равнодушный вид, спросила я, стараясь держаться на безопасном расстоянии от Тимура.

Услышав мой вопрос и заострив внимание на том тоне, которым он был задан, Тим лишь лукаво блеснул глазами и, ловко поднявшись с кровати, подошёл ближе.

– Совсем не помнишь? – обманчиво обеспокоенным голоском спросил он, усыпляя мою бдительность. А спустя долю секунды оба моих запястья оказались прижаты к стене, как, в общем, и я сама, а губы Тимура оказались в каких-то паре сантиметров от моих. А сам он улыбнулся и добавил: – Значит, придётся напомнить.

И он напомнил, причём во всех красках, которые при свете дня стали куда ярче. Я снова потеряла голову, и цеплялась за него как за спасательный круг, таяла от каждого прикосновения, и почти безумно боялась, что он остановится.

Эх… лучше бы просто сказала, что не хочу чтобы это повторялось, но нет… поиграть решила… прикинуться дурой. И вот что получила – новую порцию безумно ярких эмоций.