В окне загорелся свет. Мелькнула тень. В попытке хоть что‐нибудь увидеть за каплями дождя, Джим буквально прилипла носом к оконному стеклу. И в этот момент тёмный силуэт вернулся и остановился в проёме ярко освещённого окна. Джим улыбнулась и помахала рукой, хотя вполне понимала, что при такой погоде и на таком расстоянии просто невозможно что‐либо разглядеть. Немного подумала и распахнула окно настежь. Капли дождя ворвались в комнату, принеся с собой запах сырости и прелой листвы. Холодный ветер взъерошил непослушные волосы. От удовольствия она зажмурилась и тихо рассмеялась. Она могла бы так просидеть очень долго, но лицо намокло, а холод пробрался под тёплый свитер. Закрыла окно, сползла с подоконника и поплелась к кровати. Мгновение – и она провалилась в глубокий сон.

С первых дней их с Арникусом знакомства Джим запретили с кем‐либо говорить о нём. При этом сделал это самолично «чёрный плащ», явившись к ней в комнату ранним утром. Джим, как обычно в спешке, собиралась на занятия и была сильно озадачена отсутствием некоторых важных предметов её повседневной одежды. Когда в отчаянии опустились руки, а ноги готовы были уже бежать в закрытую часть академии, Адагелий Оторонталий просто вышел из портала посреди её комнаты и вручил ей с недовольным видом кучку вещей. Долго пристально рассматривал её, а потом принялся пространно рассуждать о пользе сна, если спать исключительно в своей постели. Не преминул также напомнить, что не стоит забывать личные вещи в неизвестных местах у всяких наглых незнакомцев, напрочь лишённых уважения к представителям почтенного деканата. Тогда и был наложен строжайший запрет на распространение любой информации о юноше, живущем в башне.

Даже друзьям нельзя было обмолвиться ни словом, а это уже было гораздо сложнее выполнить. Так и подмывало каждый раз рассказать при встрече, что у неё теперь есть ещё один друг, к тому же самый настоящий вампир. Она понимала, что нельзя, и поэтому молчала, испытывая самые настоящие муки совести. Особенно сильно хотелось поделиться такой новостью с Алисией. С милой, нежной Алисией, ставшей для неё в последнее время близкой подругой.

Этот высокий белокурый юноша внешне больше походил на мальчишку, но лишь до тех пор, пока не заглянешь ему в глаза, на дне которых плескалась вечность и грусть. Загадочный в своём добровольном одиночестве, властный и внешне неприступный, всегда замкнутый и немногословный, он щедро дарил свою благосклонность лишь одному живому существу – Джим. Став для неё самым настоящим спасением, он не позволил ей сломаться, разувериться в своих силах и отказаться от стремления к мечте.

Иногда по ночам он находил её в тёмном коридоре, неподвижно лежащей на каменном полу. Бережно поднимал и уносил к себе в комнату, где ухаживал за ней, грозясь на досуге обязательно прибить в каком‐нибудь тёмном коридорчике зарвавшегося в своих методах обучения магистра Диирде’Грамма. До утра Арни обычно проводил время, сидя на постели рядом с Джим, колдовал над ней, чем‐то поил и непременно рассказывал какую‐нибудь историю из своей прошлой жизни, называя это не иначе как «страшная сказка на ночь о злобном непослушном вампире», и при этом всегда грустно улыбался.

Из одной такой истории она узнала, что у него уже давно нет семьи, а ближайшие родственники, если ещё и есть такие, жаждут его смерти по причине его права на наследие своей семьи. Наследие, которое, пока он отсиживается за надёжными стенами академии, никак не могут поделить многочисленные претенденты. Из другой истории она узнала, что у него была младшая сестра, которая погибла вместе с родителями примерно в возрасте Джим. Ему же посчастливилось избежать такой участи лишь потому, что на тот момент он гостил далеко на севере. И снова грустная улыбка: а действительно ли настолько посчастливилось? А однажды юноша поведал о строжайшем запрете. Ему было категорически запрещено выходить даже в общий сад, который считался вторым кругом от основного здания академии, а если учесть, что таких кругов было пять, то получалось, что он уже несколько десятков лет кряду не покидал стен академии дальше школьного маленького двора. Но вот от чего или от кого именно прятался этот юноша, не рассказывалось никогда.

Благодаря его заботе и поддержке, она по‐прежнему так же бегала, прыгала, отжималась и подтягивалась, но делала это уже на автомате, не задумываясь. Как только магистр Диирде’Грамм начинал чувствовать лёгкость в выполнении заданий, он сразу же добавлял нагрузку, но теперь она больше сводилась к всевозможным приёмам самообороны в непосредственном контакте с самим учителем. За прошедшее время Джим успела немного вытянуться, из‐за чего фигура стала выглядеть более стройной и подтянутой, а движения стали мягкими и пружинистыми.

Волосы тоже немного отросли и стали собираться в небольшой хвостик на макушке, который к концу тренировок вроде бы и присутствовал, но совершенно терялся среди копны непослушных волос, торчащих в разные стороны. Короткие волосы Джим для Арни были болезненной темой, и он не оставлял попыток создать хоть какое‐то подобие причёски в виде сложного плетения, но всё было тщетно: через несколько минут волосы возвращались к первоначальному виду. В такие моменты он отходил в сторону, долго разглядывал её, потом грустно улыбался, сам взъерошивал ей волосы и тихо произносил: «А в принципе, и так неплохо». На что Джим обычно счастливо смеялась, и сама пыталась хоть немного пригладить непослушные вихры, вызывая этим ответную улыбку на лице вампира.

С мастером Диирде’Граммом Джим, как и прежде, встречалась дважды в день, очень редко – по одному разу, но теперь посреди недели к ним ещё добавились дополнительные занятия с деканом Кайданом Орадусом. Каждый раз, когда Джим приходила к нему в класс, она стеснялась и робела. Мало того что она чувствовала себя неловко в присутствии самого наставника, так совсем становилось не по себе, когда она заставала в классе тех самых загадочных воинов. Встреча с ними всегда проходила по одному и тому же сценарию: она тянула на себя дверь, просунув голову и прислушиваясь к звону оружия, шуткам и обсуждениям, переступала порог, и в классе повисала звенящая тишина, а все взгляды направлялись в её сторону. И каждый раз Джим сражалась с непреодолимым желанием развернуться и аккуратно, как можно незаметнее уйти.

«Ну правда, что я‐то здесь забыла? Какими непонятными тропами судьба привела меня на этот путь – путь воина? Да и какой из меня вообще может получиться воин? Вот какие они – и какая я… Как тут вообще можно сравнивать?»

Обычно в такой момент по совету Арникуса она гордо поднимала голову, со всеми здоровалась и решительно направлялась в центр зала, подальше от входной двери и соблазна сбежать. «Как там однажды он сказал? Если тебе неловко, то об этом знаешь только ты. Просто улыбнись!» И Джим улыбалась, может, не так радостно, но всё же.

Двое юношей всегда очень тепло встречали её. Это были Аниель и Глен. Как правило, они моментально прекращали схватку и шли к ней навстречу. Всегда интересовались успехами не только в занятиях у мастера Диирде’Грамма, но и в учёбе. Приглашали присоединиться к ним и «по‐дружески» помериться силами на шестах. Кайдан в такие моменты всегда возникал рядом, начинал ворчать и усложнял парням задание, заявляя, что они отвлекаются на что не следует.

Мастер уводил Джим подальше от любопытных глаз и подолгу беседовал с ней о технике боя и о том, какие необходимо улучшить навыки для освоения новых комбинаций ударов и защиты. Подробно объяснял каждый новый элемент, рассказывал, какие при этом должны быть задействованы мышцы и как много значит дыхание, и только после этого предлагал ей повторить за собой упражнение. Сказать, что у Джим ничего не получалось, значит, не сказать ничего. Она старательно повторяла каждое движение, но могла поклясться, что выходило плохо, а смешки и обсуждения со стороны и вовсе не добавляли уверенности в себе.

Но сегодня что-то пошло не так.

– Ну что, всё как обычно? Сначала повторение предыдущего урока, затем ты следишь за мной, а потом пробуешь повторить сама. – Джим кивнула. – Начинай.

Джим расслабилась. Закрыла глаза, успокоилась и собралась: «Главное – начать». Шаг левой ногой вперёд и влево. Сделать всё плавно. Выдох. Разворот туловища вправо. Положение рук в замахе, чтобы отбить оружие противника, теперь приставить правую ногу к левой. И снова шаг, разворот, положение рук уже прикрывает корпус. Шаг, ещё шаг, поворот, замах, снова разворот. Теперь добавить скорости. Джим расплылась в довольной улыбке: «Это и правда похоже на танец». Всё оказалось довольно просто, и это снова была заслуга Арни. Продолжая выполнять упражнение, она открыла глаза и полюбопытствовала, что делается в зале. Глен с Аниеллем сейчас повторяли за ней все движения. Но как они это делали!

А Кайдан Орадус, сложив руки на груди, с интересом наблюдал только за тем, как двигается Джим. Сначала неуверенно, затем всё лучше, движения становились всё более выверенными, чёткими и одновременно изящными. По мере исполнения упражнения брови наставника всё больше ползли вверх. Он даже не обратил внимания на безобразие, творящееся прямо за его спиной, а ведь в другой раз он ни за что не потерпел бы такое самовольство в своём классе.

Когда Джим остановилась, в зале было очень тихо. Она посмотрела в сторону юношей. Те жестами показывали, что у неё всё прекрасно получилось. Перевела взгляд на наставника. Какое-то время он внимательно рассматривал её, а потом так же молча начал показывать новые движения. Джим внимательно следила за ним, а потом присоединилась. «Надо сейчас сосредоточиться, повторить и запомнить все позиции. И ничего страшного, если вдруг не получится. Потом покажу всё Арни, а он уже, глядя на это безобразие в её исполнении, поправит и расскажет, как надо делать правильно. Даже больше: они будут делать это вместе».

Джим вдруг вспомнился тот день, когда Алисия напросилась на её тренировку. Тогда как-то уж совсем ничего не получалось, но подруга наблюдала за ней с таким восторгом, что Джим, не разделяя её восхищения, начала ошибаться ещё больше, вызывая тем самым снисходительные улыбки со стороны воинов. Именно в тот день было принято решение: больше никого с собой не приглашать, особенно когда не всё гладко получается и есть над чем работать. Ну, и чтобы лишний раз, конечно, не краснеть за себя.

Недавно она узнала, что среди воинов не все выпускники, а есть три человека, которые ещё целый год будут учиться вместе с ней в стенах академии. Трое юношей, в совершенстве владеющих этим искусством, это для Джим было хорошо, как сказал мастер. А вот с Аниелем и Гленом ей придётся распрощаться, как и с множеством других выпускников. Джим вспомнила, что расстроилась тогда и долго не решалась подойти и спросить, где они будут проходить практику, сомневаясь, есть ли у неё на то право. Но юноши сами рассказали, куда попросились – далеко на север, на самый дальний рубеж Стены, что считалось самым крайним пределом или же, как говорили в академии, самым первым.

Джим сама не заметила, как отработала все новые движения, быстро со всеми попрощалась и ушла из класса. Добрела до общего двора и направилась оттуда к стене расписаний. Учебный год двигался к своему календарному завершению, и в расписании каждый день появлялись всё новые даты пробных срезов по основным предметам. С учётом чего свободного времени становилось ещё меньше, и радости это никому не добавляло.

По негласному решению, к срезам друзья готовились вместе. Началось это не так давно, но уже успело стать традицией: собираться всем вместе поздним вечером в дальнем корпусе Б, в небольшой комнатушке Джим. А началось всё с неприятностей.

Тот памятный день был выматывающим для всех. Мало того что друзья практически не спали всю ночь, готовясь каждый у себя к предстоящим испытаниям, так накануне этой ночи они умудрились ввязаться в драку со студентами второго курса прямо в столовой (первый курс уже не рисковал задирать их неразлучную четвёрку). За что последовало неминуемое наказание в виде работ в этой самой столовой до позднего вечера. Поэтому, когда подошло время снова идти готовиться и заниматься, все едва держались на ногах и были уставшими и злыми.