Позади раздалось шуршание, тащить телегу стало тяжелее. Обернувшись, он увидел, что Зэ запрыгнул в повозку и принялся копаться в мешках. Лука промолчал, нюхачу постоянно нужно что-то есть, иначе он погибнет. Жаба же, запряженный в телегу спереди и шагающий рядом с Лукой, покосился назад и сказал:

– Север, ты бы это… Для приличия хоть рявкнул. Зэ дашь волю, он все припасы сожрет. Получится, мы телегу тащим ради него одного.

– Зэ! – рявкнул Фург. – Оторву твой поганый язык!

Нюхач юркнул прочь, унося что-то в коротких ручонках. Лука, проводив его взглядом, поинтересовался:

– А нюхач – он вообще кто? Верховод главный в группе, а остальные что? Все равны?

– Нюхач – редкость. Гекко повезло выиграть Зэ в карты…

– И со мной ему повезло! – уркнул Фург, отхлебнув вина.

– Угу, – не стал спорить Жаба. – В группе все остальные воины. В Пустошах, коли драться не умеешь, лучше сидеть в поселении или Убежище…

Чешуйчатый мутант рассказал, что подобных рейдерских отрядов тысячи. Они совершают набеги на деревни Империи, охотятся, собирают травы. Некоторые доходят до Тассурийских джунглей, где можно раздобыть нормальной еды: дичи, фруктов, съедобных грибов. Кто не хочет или не может охотиться, живет в поселениях и приносит хоть какую-то пользу. Ну или не приносит и промышляет грабежами и воровством.

Вообще, как оказалось, несмотря на то, что мутанты могли жить вольно, а писаных законов в их обществе не имелось, порядок все же соблюдался. Была и организация, и иерархия. Жаба охотно посвящал нового знакомца в подробности построения мутантского общества:

– Альфа-верховод, стало быть, главный.

– Его кто-то назначает? – поинтересовался Лука.

– Хех, тоже скажешь! – хохотнул чешуйчатый мутант. – Он же альфа, кто ж его назначит? Альфа отвоевывает свое место зубами, когтями и железом. Путь альфы залит кровью. Вот ты ж видел, как покойный Щур, чтоб его труп черви сожрали, вызывал в Круг Фурга?

– Наоборот.

– Да плевать, они собирались, кароч, биться за верховенство в группе. Мы рейдеры, нам без старшего нельзя, а иначе кто будет перед жрецами отвечать? Вот так, значит. А альфа-верховод, стало быть, должен всех остальных верховодов в Круге победить. Те могут не принять бой и подчиниться, могут сдаться и подчиниться. А могут и просто погибнуть.

«Так вот откуда у преступников Столицы вся эта история с Кругом, – подумал Лука, вспомнив свои поединки с капитанами Игната. – Или, наоборот, беглые принесли эту традицию в Пустоши».

– То есть альфа-верховод у нас главный? – спросил он, поймав себя на том, что сказал «у нас».

– Итить-колотить, Север, ты, конечно, верховодишь, но как вчера из щели вылез… – подивился подслушивавший разговор Сахарок. – Мужики, откуда взялся ваш верховод?

– Из Очага, – ответил Йогоро. Четырехрукий сплел пальцы и вытянул руки, хрустнув суставами. – А ты, сладкий, слишком много вопросов задаешь. Для того, кто был подстилкой Крэга… – Сделав после этих слов паузу, он спокойно сообщил: – Короче, не борзей, порву.

– Так кто главный-то? – повторил вопрос Лука, обращаясь уже ко всем. – Че пялитесь, новички? Мою историю мужики знают, я не местный.

– Вот это новости… – пробормотал Кецарик, мелкий мутант без примечательных черт, если не считать огромного кадыка и крючковатого носа. – Ох, не прогневить бы Двурогого. Не по закону верховодить пришлому…

– Пасть захлопни, – посоветовал Фург. Шерстистый всю дорогу молчал, видимо, переоценивал свою жизнь после того, как побывал на пороге Двурогого и был исцелен Севером. – Я тебя, тля, наживкой сделаю. Или скормлю Зэ.

Нюхач, сидевший на телеге, встрепенулся и облизнулся.

– Тощий какой-то, – недовольно заметил он. – Но сойдет. Фург, че, рви гада, он нашего верховода оскорбил недоверием. Не дело.

Кецарик отшатнулся и забормотал:

– А че я? Я ниче, вон, Сахарка жрите.

Жаба недовольно покосился на Сахарка, потом на Кецарика и сплюнул:

– Кароч, рожи ваши мерзкие… Не видите, разумные общаются? Чего лезете с тупыми вопросами? Зэ, если еще кто из них хоть крякнет громче положенного, разрешаю откусить руку.

– Ноги вкуснее!

– Без ног они ходить не смогут, балда! Все, заткнитесь все, дайте, кароч, дорассказать!

Жаба продолжил вдохновенно посвящать Луку в мелочи жизни в Пустошах:

– Мы поклоняемся Двурогому, ибо под его проклятием ходим, и только оно бережет нас от нормов. Это, кароч, те, что в Империи живут. У Двурогого три жреца, они и есть реально главные, Север. Видим их только по праздникам, но лучше б не видели. От одного их вида люди падают замертво, бабы рожают недоносков, дети трясутся в судорогах и истерят.

– Такие страшные?

– Да как тебе сказать… Лиц их никто не зрел – что там под капюшоном, бес его его знает. Фигуры у них обычные, вроде как у нормов. Но аура, чтоб меня червь проглотил, мерзкая. Даже если спиной стоять, кароч, ноги трясутся и бежать хочется.

– Жрецы главные?

– Вроде того. С обычным людом они не общаются… – Жаба выстрелил языком в пролетающую мимо муху и жадно сглотнул. – Вместо них этим занимаются шаманы. Они же проводят обряды, приносят жертвы, командуют верховодами – через Альфу, понятно.

– Ты лучше про суперов расскажи, – подал голос Йогоро. – Как шаманы их делают и зачем.

Жаба закатил глаза и с полминуты обдумывал ответ. Наконец, проговорил:

– А что про них рассказывать? Их делают из верховодов. Шаманы отбирают, отдают жрецам, а те уже возвращают, если что осталось, не верховода, а супера.

– Да не, – возразил Тряпка, толкающий телегу сзади. Лука услышал, как тот отхлебнул вина, прежде чем продолжить. – Жаба мамкины сказки рассказывает. На самом деле выбирают, значит, умных детей Двурогого из это… ну-у-у… наших, кароч. Истинных! И того! – Забыв о том, что надо тянуть телегу, он остановился, сделал кольцо из указательного и большого пальца, сунул туда второй указательный. – Скрщ… скерщ…

– Понятно, – сказал Лука, – Тряпке больше вина не давать!

– Север, завязывай! – взмолился Тряпка. – Я Чекан, а не Тряпка.

– Слово верховода – закон! – воскликнул Йогоро и расхохотался. – Тряпка, ты Тряпка, все!

– Я расскажу, – вызвался перекошенный Скю. – Скрещивают сильнейших детей Двурогого с лучшими истинными…

– Кто такие дети Двурогого? – спросил Лука.

Жаба икнул, посмотрел на него как на идиота.

– Кароч, дети Двурогого тут жили еще до нас всех и даже до людей. Шут его знает, какими они были. Двурогий дал им сильные тела и защиту от проклятия, но они отупели, некоторые стали как зверье. Вот пожиратели те же, что Гекко кончили, дети Двурогого.

– Так они разумные? – ахнул Лука.

– Если даже они разумные, то все равно тупые.

– Примерно как ты! – хохотнул Йогоро.

– Тупой ты и мамка твоя! – обиделся Жаба и продолжил, обращаясь к Луке: – Ты, Север, в натуре странный, как с Луны сваленный. Меня мамка в детстве пугала, что поймают меня люди, заберут в цирк и посадят в клетку. И стану я таким же странным.

– Перестаралась мамка, – сказал Тряпка. – Совсем зашугала.

– Кароч! – разозлился Жаба и мстительно добавил: – Север, ты Тряпку не слушай. Ему только дай повод, он про свой «скрщ-скерщ» будет сутками говорить. Писюна нет, а хочется, вот и фантазирует бедолага! А суперов делают из верховодов!

– И ни шиша они потом не помнят, – добавил Фург. – Был у меня первый верховод Топор. Забрали его жрецы, а через год встречаю на рынке супера – огромный зверюга, такой в одиночку глубинного червя на части порвет. Ну подивился и шиш с ним, да только глаза, смотрю, знакомые! Вгляделся – а это Топор! Я ему: «Хей, Топорище! Это ж я, Фург, твой ближний!» А он рыкнул: «Ты, доходяга, тассурийского дурмана обкурился, что ли? Че дерзишь, зубы лишние?» Ну я и дал деру.

– Правильно сделал, – поддержал Фурга Тряпка. – Суперу только дай повод, обязательно бошку оторвет. И ничего ему не будет!

– Суперы ходят в рейды? – спросил Лука.

– На кой болт? Они на всем готовеньком. Тренируются, дерутся, имеют всех баб, до которых дотянутся… – завистливо произнес Тряпка. – Скрщ-скерщ, когда пожелают! Их дети, суперы во втором поколении, идут в легион Двурогого.

Жаба бросил тянуть телегу, выскочил вперед и, подняв руку, высокопарно процитировал:

– «И обрушится гнев и мощь Легиона на Империю, и очистит землю огнем, и станут нормы изгоями, а мутанты – нормами, и пойдет каждый мутант войной, и сразится в последней битве с лицемерными детьми Пресвятой матери во имя Двурогого, да останется его имя неназываемым до воцарения его власти на всей земле…»

Другие мутанты слышали эти слова не раз, но все равно Лука заметил, что настроение у всех упало. Следующий час прошли молча, лишь Зэ периодически копался в мешках и что-то жрал.

– Только бы на детей Двурогого снова не нарваться, – вдруг сказал Жаба. Со скрежетом почесавшись, отчего несколько чешуек отвалилось, он сообщил: – Им плоть истинных, что Тряпке скрщ-скерщ, слаще сладкого.

– А истинные – это кто? – спросил Лука, смекнув, что лучше выглядеть странным, чем оставить пробелы в знаниях.

– Истинные мутанты – те, кто рожден в Пустошах. Есть истинные, например, я, Жаба, Фург, Зэ, Йогоро, Тряпка. А есть простые – те, кто пришел от нормов.

– А Север какой? – булькнул подбежавший Зэ. – Слышь, Север, ты истинный или простой?

– Я вырос в Империи, – напомнил Лука.

– А по мне, так наш верховод – истинный, – отозвался Скю. – Его ж в детстве нормы в цирк забрали. Скажи, Север, а правду бают, что нормы после жрачки щеткой зубы трут?

– В смысле?

– Ну, рассказывают всякое. Странные эти нормы. Слышал, что некоторые даже, как посрут, жопу бумагой вытирают. Или того хуже, водой отмывают! Дикость какая-то…

– Варварство, – содрогнулся Тряпка.

Скю ненадолго замолчал, тужась и подталкивая телегу в горку, мутанты Крэга ему помогли, и совместными усилиями ее таки вытащили наверх. Теперь надо было осторожно спуститься, чтоб она не покатилась на всех парах.

– Слышал я, – кряхтя, произнес Тряпка, – будто нормы чуть ли не каждую неделю моются. Воду переводят, гады! Небось и скрщ-скерщ каждый день у них… Хотя… Я б не отказался!

– А ты, Тряпка, иди к шаманам, – посоветовал сзади Фург. – Так мол и так, скажи, хочу скрщ-скерщ каждый день. Они ж скрещивают, может, кому и понадобится твоя мутация.

– Зловонный пердеж и отсутствие писюна – это не мутация, – не согласился Жаба. – Это…

Йогоро, перебежавший к Луке и Жабе, чтобы не дать телеге скатиться с пригорка, громко заржал и выдал:

– Вот представь, Тряпка. Бу-га-га! Придешь ты к шаманам, а они давай тебя с пожирателем скрещивать… С пожирательшей! Бу-га-га! А ты даже не знаешь, куда там скрещиваться! И нечем!

Зэ упал на спину, забулькал, задергал ножками, Жаба и пришлые мутанты зароготали. Лука и сам не сдержал улыбки.

– Чтоб тебя… Ха-ха-ха! Глубинный червь сожрал! – радостно воскликнул Скю.

Процессия замерла – все сложились от хохота. Выпуская накопившееся напряжение, смеялись так, что, казалось, сама земля трясется, Луке тоже передалось веселье, и он отводил душу вместе со всеми.

Первым опомнился Зэ, вскочил на четвереньки, затем всем телом прильнул к земле да как заверещит:

– Глубинный червь! Спасайтесь!

От неожиданности мутанты, держащие телегу, оторопели. Первым отошел Скю и крикнул:

– Врассыпную! На скалы!

Но опоздал. Земля под ногами дернулась, подбрасывая мутантов, Луку и телегу со всем содержимым, будто ее снизу ударили гигантской ладонью. Мутанты попытались броситься врассыпную, но под ногами образовалась огромная воронка, даже скорее кратер, медленно расширяющийся и превращающийся в розовый зев со множеством мелких щупалец. Лука попытался взбежать наверх по его склону, но одно из щупалец схватило его за лодыжку, рвануло вниз и швырнуло в разверстую ротовую щель, где мелькнула мохнатая башка сожранного Фурга.