Совершенная копия его невесты позволяла Адаму созерцать то, что уже много лет скрывала от посторонних Алия. Длинные волосы  цвета золотистой охры сейчас не прятались под  капюшоном толстовки или, как в случае с его невестой, под пресловутым хиджабом , а мягкими волнами струились по плечам девушки, подчеркивая нежные изгибы тонкой шеи. Спортивный топ облегал стройную фигуру, акцентируя внимание на небольшой, аккуратной груди. Накинутая поверх топа фланелевая рубашка постоянно пыталась соскользнуть то с одного, то с другого плеча, привлекая внимание Адама к изящным ключицам Энн и ее бархатистой молочной коже.

Описать словами шквал эмоций  бушующих внутри молодого человека, было сложно. Он видел перед собой Алию. Он слышал ее голос. Он мог открыто общаться с ней, не опасаясь порицания. Он  смело смотрел ей в глаза и даже при желании смог бы дотронуться до девушки… И все же это была не она.

– Конюшне…– повторил Адам, не отводя глаз от Энн.

– Ну да, интересно, как у вас все устроено, – положив кусочек лосося  в рот, ответила та, как ни в чем не бывало.

– Энн, оставь нашего гостя в покое, – сердито вмешался в разговор Ларус, приняв  затянувшееся молчание Адама за нежелание отвечать.

Девушка подняла ладони в примирительном жесте, что-то проворчала на своем языке и перевела свое внимание на младшего брата. Как назло, мальчишка почти не знал английского языка, и общалась с ним Энн на своем родном.

– Адам, а сколько вам лет?– промурлыкала рядом сидящая Хилдер.

– Двадцать семь, – отрезал Адам.

– А где вы учились?– не унималась никак девчонка.

– В Сорбонне…

– Ого, правда? А на кого? Вы знаете, я где-то читала, что там учился сам …

Как же мужчину утомляла и раздражала пустая болтовня Хилдер. Пропуская большую часть ее слов мимо ушей, Адам дежурными фразами отмахивался от ее непрекращающихся вопросов, а сам внимательно осматривал собравшихся за столом. Больше всего его интересовали родители Энн. И если в чертах девчонки еще что-то проскальзывало от отца, то Арна казалась совершенно чужой для нее.

– В кого у Энн рыжие волосы?– перебив Хилдер на полуслове, поинтересовался Адам. К его счастью, та сидела совсем рядом и вопрос удалось задать весьма приглушенно, не привлекая всеобщего внимания.

– Ой, и вы туда же!– обрадовавшись, что гость  все же проявил интерес  к беседе с ней, Хилдер не сразу сообразила, что волновала его мысли другая.–  Это избитая песня, Адам. В роду Ларуса все женщины рыжие и похожие одна на другую. Так что наша Энн – вылитая бабушка.

– А у Ларуса только одна дочь?– наклонив голову в сторону девушки и вложив в вопрос максимум обаяния, спросил Адам.

– Да, – прошептала Хилдер, тая под обворожительным взглядом.– Энни – единственная. Но все говорят, что мы похожи.

Адам промолчал, наградив Хилдер снисходительной улыбкой. Похожи… Теперь-то он твердо понимал, что это значит…

За перешептованиями молодой человек чуть не упустил из вида Энн, которая, извинившись, встала из-за стола и отправилась к себе. Правда, сделав всего  пару шагов,  остановилась и обернулась. Закусив слегка костяшку указательного пальца, словно только что вспомнила о чем-то,  с улыбкой она  обратилась к гостю:

– Адам, если вы не передумали, минут через тридцать лошади будут готовы.

Адам кивнул и хотел было ответить, как вновь суровый голос Ларуса его опередил:

– Энн, думаю верным будет для Адама оседлать Гавроша, а ты возьми Странника. И, дочка, далеко не отъезжайте, хорошо?

Девушка кивнула и убежала, а ее отец устремил свое внимание к Адаму:

– Гаврош при всем своем спокойствии в резвости не уступает Страннику. Уверен, вам понравится!

– Не сомневаюсь, – согласился мужчина.

– Вы не подумайте ничего такого, – поспешил оправдаться Ларус.– Просто без должной подготовки седлать Странника опасно. А так вы сможете оценить коня со стороны.

Спустя полчаса  по поручению отца Петер проводил гостя к конюшне, где его должна была ожидать Энн. Вот только девушки нигде не было  видно.

– Вы подождите здесь, а я сейчас сгоняю за сестрой, – разволновавшись, засуетился мальчишка.– Ее, наверно, Хил отвлекла.

Парнишка убежал, а Адам не преминул воспользоваться ситуацией   и набрал Ангура.

– Видел ее, Ясин?– вместо приветствия выпалил друг.

– Видел, Ангур, – согласился Адам, шагая вдоль пустых загонов. – Только никак не могу понять, как такое возможно.

Большинство лошадей в это время находились на улице, отчего внутри конюшни было весьма тихо и спокойно. Адам медленно продвигался вглубь здания,  мягко, почти беззвучно  ступая по деревянному покрытию.

– И я не могу, – выдохнул на том конце мужчина. – Что делать теперь собираешься?

– Не знаю, брат, не знаю, – задумчиво ответил Адам, остановившись метрах в десяти от денника, где еще вчера Ларус показывал ему  коня. Но его  внимание привлек не он, а  тихий  голос, ласково напевающий знакомую с детства мелодию.

– Я перезвоню!

Сбросив вызов, Адам сделал еще несколько шагов по направлению к стойлу и замер.

Хрупкая девчонка стояла, прислонившись лбом к морде Странника и с нежностью поглаживая того, напевала ему детскую песенку.

Бесстрашная, отважная, сумасшедшая и очень глупая!  Была бы воля Адама, он и близко бы больше не подошел к этому  строптивому жеребцу. Свежи в памяти были его раздувающиеся ноздри и неуправляемые копыта…  И уж точно  ворковать с конем Адам стал бы в последнюю очередь.

– Что ты делаешь?– грозно спросил он, наблюдая, как от неожиданности девчонка вздрогнула и замолчала. А потом подняла на него искрящийся взгляд, наполненный трепетной нежностью, и улыбнулась.

– Успокаиваю его, – тихо, почти шепотом ответила Энн.

– Нет, ты балуешь животное и даешь ему право полагать, что главный здесь он, а не ты! – выплюнул Адам.

– Так ли важно, кто из нас главнее? – искренне недоумевала девчонка. – Разве может привязанность строиться на таком глупом принципе?

– Привязанность? – переспросил Адам. – Какая к черту привязанность? Это конь! Животное! А ты ему колыбельные поёшь!

– Его гораздо проще уговорить сделать что-то, нежели заставить, – взгляд Энн уже пылал от негодования.– И если вы думаете иначе, мне вас жаль!

– Взбалмошная девчонка! – прорычал Адам на арабском, возмущенный дерзким поведением Энн.

– Я передумал, – вновь перейдя на английский, решительно заявил он. – Наш договор больше не имеет значения!

– Вы о прогулке?– никак не умолкала девушка.– Это и к лучшему! Странник скинет вас с себя в первую же минуту! Он терпеть не может самовлюбленных и заносчивых типов!

– Нет, Энн! Я говорил не о прогулке!– зло щурясь,  парировал Адам.– Завтра же конь отправится туда, где отныне ему место!

Адам стремительно развернулся и направился к выходу. Еще не хватало ему,  алмазному королю и эмиру провинции Ваха, терпеть оскорбления из уст невоспитанной девчонки.

– Погодите, Адам!– донеслось ему в спину. – Простите!

Только гордый Адам Ясин Ибн Аббас Аль-Ваха не привык менять своих решений! Тем более повинуясь капризам женщин. Уверенной походкой он покинул здание конюшни, а через некоторое время и дом Ларуса Хаканссона.

– Подготовьте коня к отправке, – сухо заявил он хозяину дома перед отъездом. – В среду за ним приедут.

8. Вулкан

Энн.

– Идиотка! Какая же ты идиотка, Энн! Что ты ляпнула этому богачу, чтобы он так резко решил уехать? И ладно бы просто уехать!

Уместив ладони на затылке, Хинрик ходил кругами вокруг растерянной девушки.

– Хинрик, – предупреждающе рявкнул Ларус.– Выбирай слова! Все-таки с сестрой говоришь!

Все, за исключением Оскара, которого забрал Кристоф к себе до вечера,  собрались в гостиной. Минут десять назад  разгоряченный и злой Адам сел в  такси и покинул пределы деревни, толком не объяснив мотивов своего решения.

– А кто она, пап? Кто? Растяпа, пустоголовая курица, эгоистка!– Хинрик резко остановился возле Энн и дернул ее за плечо.– Что сложного было в конной прогулке? Села на лошадь и вперед! Неужели опять свой дерзкий язык не смогла приструнить?

– Хинрик, – грозно крикнул Ларус.– Ты забываешься, сын!

– Да пошло всё к черту! Надоело!

Юноша выбежал в прихожую, схватил дождевик и, громко хлопнув дверью, ушел. Ему нужно было остыть. Энн понимала это, как и то, что сейчас говорить с братом было бесполезно.

– Энни, что произошло?– ласково спросила Арна, пока Ларус, взбешенный поведением сына, смотрел в окно  на его удаляющуюся в сторону конюшен фигуру.

– Этот Адам просто чокнутый, мам! Я была со Странником, как обычно пела ему и готовила к выходу, как заявился этот…– Энн в холостую открывала рот, пытаясь подобрать подходящее определение для мужчины, но никак не могла. – Взбеленился на меня за  пение, начал упрекать, что неправильно обращаюсь с животным, а потом просто ушел.

Отчего-то в уголках ее глаз заблестели слезы. Энни было обидно, что мужчина  так грубо и импульсивно  повел себя с ней, а еще очень стыдно перед братом… Хотела она того или нет, но Хинрик только что  лишился своего единственного друга,  и, как ни крути, вина была на плечах Энн.

– Ничего страшного не случилось, Энни,– отозвался Ларус. Его внимание все также было сосредоточено за пределами дома.– Месяцем раньше или месяцем позже – какая разница, когда Странник покинет нас. Да и в лице Адама  мы не потеряли друга, поскольку таковым он нам стать не успел.

– Но Хинрик, – попыталась возразить Энн. Ее милое сердечко разрывалось на части, представляя, как больно сейчас было брату.

– Хинрику пора взрослеть, дочка! – оборвал отец.– Завтра утром возвращаешься в город. Ни к чему лишние рыдания и прощания. Поняла?

– Одна?– сдерживая слезы, спросила Энн.– Хилдер обещала родителям задержаться на пару недель. Я думала тоже…

– Значит одна, – рявкнул Ларус и, хлопнув тяжелой ладонью по подоконнику, развернулся к девушке.– Я как чувствовал, что не стоило тебе приезжать. Как чувствовал…

Уже на следующее утро, наспех попрощавшись,  Энн благополучно отправили в город.

Так и не успев вдоволь наиграться с Оскаром, нагуляться с Петером  и,  как следует, попросить прощения у Хинрика, она ехала по серой пустынной дороге навстречу одиночеству.  Позади оставался дом, лучшая подруга и Странник, к которому ей так и не хватило смелости зайти перед отъездом.

В горле щипало, сквозь пелену слез дорога казалась размытым пятном. Энн не имела понятия, что делать дальше. В большом городе, в хорошей квартире ей предстояло жить совершенно одной.

Чуть позже, когда поездка осталась позади, Энни сидела возле окна в гостиной и бессмысленно смотрела на изредка проходящих мимо дома прохожих. Мысленно она постоянно спрашивала себя, что именно сделала не так, порывалась понять мотивы отца, сославшего девушку сюда, подбирала слова для Хинрика, чтобы тот, однажды, смог простить ее. Но чем больше она прокручивала в голове события минувшего дня, тем отчетливее осознавала, что ни в чем и  ни перед кем не была  виновата.

В порыве неосознанного гнева она схватила телефон и, не оставляя себе ни секунды на раздумья, набрала номер Адама, к счастью, сохранившийся в памяти телефона.

Гудок. Второй. Третий. Сейчас она готова была высказать этому сумасбродному красавчику все, что накопилось на душе.  Ей не терпелось донести до него всю глупость и опрометчивость его недавнего решения…

Но мужчина либо не слышал звонка, либо откровенно игнорировал девушку.

Отбросив телефон в сторону, чуть не рыча от отчаяния, Энн спрыгнула с подоконника и включила телевизор, устроившись поудобнее на диване.

Бесцельно переключая каналы, она пыталась найти что-то интересное, но необъяснимое волнение никак не позволяло сосредоточиться. Плюнув, Энн остановилась на местном телеканале, где пожилой мужчина монотонно, со скучающим, но важным видом зачитывал новости.