(Не)настоящий папа (страница 8)
– Беременность есть, четыре-пять недель. Овуляция была поздняя, в правом яичнике, биение сердца пока не просматривается. Но судя по тому, что вас беспокоит токсикоз, гормон ХГЧ растет. И в подтверждение этого сегодня возьмем анализ крови. Беременность сохранять будем?
Вопрос поверг меня в еще большее оцепенение. Я побледнела и не могла и слова вымолвить. Я – МАМА? Господи, я не готова!
Заметив мое смятение, врач сказала уже более сухим тоном:
– Если прерывать, то лучше на этой неделе. Вакуумная чистка – самый безопасный для женщин метод, но он невозможен на более поздних сроках беременности.
Прерывать? Побелела еще больше. Убивать собственного ребенка? Я не смогу!
– Нет-нет… – отрицательно закачала головой. – Прерывать мы ничего не будем… Беременность сохраняем.
Регина Федоровна расплылась в непроизвольной улыбке:
– Тогда самое время сообщить об этом отцу ребенка, не так ли?
О да, с Владимиром мне нужно встретиться обязательно. И каким-то чудом объяснить, что зарождение этого ребенка в равной степени неожиданно для нас обоих.
13
– Так и не расскажешь, что у тебя приключилось? – в десятый раз за недолгий телефонный разговор спросила Катя.
В субботнее утро я наконец решилась набрать подругу по Вайберу и между разговором спросить у нее номер телефона Владимира. Вопросов последовала тьма, а отговорку я придумала лишь одну: нужна помощь адвоката.
Катя тут же решила, что у меня возникли проблемы, связанные со смертью отца. И мой ответ типа «Это надо не мне, у знакомого моего знакомого есть знакомая, которой нужна помощь в суде» ее не устроил. Но расспрашивать все-таки перестала.
– Вообще, у него очень много работы, не знаю, возьмет ли он знакомую знакомого твоего знакомого.
– Ты, главное, номер дай, а там разберемся!
– Хорошо-хорошо! Но у меня, честно говоря, только его личный номер. Сейчас спрошу у Димы телефон и адрес его адвокатской конторы…
– Мне бы личный номер, Катюш…
Последовала пауза. И пока на другом конце трубки звенела томительная тишина, мое лицо покрывалось пятнами. Ох и завидую же я людям, у которых ложь слетает с губ как по маслу!
– Не проблема, дорогая. Сейчас сброшу. – Подруга благоразумно решила не приставать с расспросами. – Наверное, тебе лучше позвонить ему лично. Так больше шансов, что Володя возьмет дело. Только ты… как бы… ну… предупреди знакомую, что его услуги, мягко говоря, не пять копеек стоят…
– Знакомая это понимает… думаю. Спасибо, жду!
– Марина! – окликнула Катя, когда я уже хотела закончить разговор и выдохнуть. – Он спрашивал про тебя на второй день свадьбы. Я не стала объяснять, почему ты уехала. Сказала, что возникли неприятности, из-за которых ты улетела раньше. А может, нужно было объяснить подробно?
Сердце пропустило удар. Если Владимир не знал о причине моего отъезда, он запросто мог подумать, что я сбежала! И потому все это время даже не пытался со мной связаться!
Только если бы я сама знала, Катя…
Номер телефона я добыла, только как набраться смелости и позвонить? Что, если Владимир решит, будто я специально его обманула? Захотела залететь от представителя громкой фамилии Савицких? И если уж удачно замуж выйти не получится, то неплохими алиментами на ребенка буду обеспечена. А что, предположение вполне имеет место, ведь мы практически друг друга не знаем. Что я знаю о человеке, с которым провела лучшую в своей жизни ночь? Кроме того, что он вдовец и обеспеченный человек, – ничего! А ему и такого обо мне не известно! Да и пытался ли он узнать? Я – лишь приятное приключение, которых, уверена, на его счету огромное количество. Но, раз уж я решила сохранить жизнь, что зародилась во мне, он хотя бы имеет право знать об этом. Даже если не захочет принимать участия в жизни своего незаконнорожденного ребенка.
В итоге, истерзанная сомнениями и переживаниями, решила набрать заветные цифры только спустя два дня после того, как получила их.
В первый раз не дозвонилась. Во второй раз, после пятого гудка, услышала достаточно сухой ответ:
– Слушаю.
В горле моментально зажгло от волнения. Я машинально сглотнула и прокашлялась. Любой другой человек был бы более нетерпелив и в промежутке между моими нервными покашливаниями обязательно возмутился бы из-за тишины с другого конца трубки, но только не Владимир. Тот деликатно ждал, пока я соберусь с духом, прежде чем снова заговорить.
– Привет, – наконец пролепетала я. – Это Марина.
– Марина? – переспросил Владимир немного растерянно. Господи, какой позор! Он что – не помнит меня?
– Да, – пискнула я и снова кашлянула. – Мы вместе были свидетелями на свадьбе…
Тишина. От волнения кружилась голова, а сердце обливалось кровью. Я замерла, в панике кусая губы. Ровно до тех пор, пока он наконец не ответил:
– Привет, Марина. Рад тебя слышать! Что-то случилось?
Случилось! Через восемь месяцев ты станешь отцом! Еще бы набраться смелости сказать это вслух. Но, судя по его реакции, звонка от меня ждали в последнюю очередь, что уж говорить про внеплановую беременность!
– Мы можем встретиться?
И снова небольшая пауза.
– Что-то случилось? – снова переспросил он.
– Эм… Я бы хотела поговорить с тобой лично, не по телефону…
– Хорошо. Давай завтра пообедаем в «Голден Роуз». Знаешь это место?
– Нет… но найду, – кивнула, будто Владимир мог это видеть. – Обязательно.
– Может, за тобой заехать?
– Не стоит, правда, сама доберусь. Главное – скажи время.
– В двенадцать устроит?
– Договорились.
– Тогда я пришлю адрес сообщением. До встречи, – попрощался он и, едва я успела ответить взаимностью, прервал связь.
Еще долго смотрела на погасший дисплей телефона и не могла отделаться от мысли, что меня только что постеснялись послать к черту по телефону. Владимир бы не позвонил. Никогда.
14
Время подходило к полудню – опаздывала. Слишком долго собиралась с духом. Слишком много раз переодевалась и укладывала волосы. Потом перестаралась с макияжем, разнервничалась и все смыла. В итоге лишь мазнула ресницы тушью и накрасила губы. А из одежды выбрала темно-бордовое плотное платье, достаточно строгое и в то же время элегантное. Как раз для нужного формата встречи.
Дороги замело, и я томилась в бесконечных пробках больше часа. Потому вышла на остановку раньше и бежала до кафе сломя голову еще пятнадцать минут. В итоге оказалась у элитного ресторана «Голден Роуз» на десять минут позже назначенного времени.
Владимир ждал. Я увидела его сразу, как только вошла в просторное помещение. От бега щеки раскраснелись, а старательная укладка разлохматилась, и волосы неприятно лезли в лицо. Пришлось добить свои старания, пригладив беспорядок на голове влажными ладонями и наскоро собрав его в хвостик.
Отец моего малыша, благополучно продолжавшего мучить свою мамочку стабильным токсикозом, сидел практически неподвижно. Судя по шикарному деловому костюму, приехал он из офиса. И в отличие от меня, был абсолютно спокоен. Поза расслаблена – одна рука покоится на спинке черного кожаного дивана, а вторая опирается о стеклянный тонированный стол, немигающий взгляд устремлен в панорамное окно.
Я набрала в грудь побольше воздуха и поспешила к нему. Давай, Марина, ты справишься. Не съест же он тебя, в конце-то концов! Подойдя к столику, поняла, что на протяжении всего пути не дышала. А когда задумчивый, немного грустный взгляд перебрался с окна на меня, даже сердце перестало биться.
– Привет, – попыталась улыбнуться я, но, кажется, даже уголки губ не дрогнули.
Владимир кивнул и чуть привстал, показывая мне на место напротив. Возможно, злится на то, что я опоздала. По выражению лица не поймешь. Настолько нейтральное, будто маску надел. Хотела бы и я уметь так себя вести.
– Заказ? – спросил он хрипловатым низким голосом.
Я даже моргнуть не успела, как у столика уже стоял официант. Молодой человек приветливо улыбнулся, положил передо мной меню и предложил нам напитки.
– Нет, я не голодна.
– Прошу, Марина, – жестко сказал Владимир. – Не оставляй меня до конца рабочего дня голодным.
Я смутилась и, не глядя в меню, заказала салат «Цезарь» и гранатовый сок. От этого блюда, надеюсь, тошнить не будет. Когда мой спутник заказал себе жареный стейк со свежими овощами, мы остались наедине.
– Так что случилось, Марина? – сразу перешел к выяснению причины встречи Владимир.
Ох и колючим стал его взгляд. Неприятным, цепким и проницательным. Почувствовала себя как на допросе в суде. Прокашлялась и отвернулась к окну. Под этим взглядом собраться с мыслями было ужасно сложно.
– Во-первых, я бы хотела объяснить тебе, почему мне пришлось уехать в тот день…
– Не стоит, – перебил Владимир.
– Прости? – растерянно произнесла я и невольно взглянула в его глаза.
– Не нужно мне ничего объяснять, Марина.
– Почему?
– Потому что меня это совершенно не волнует, – ответ последовал с небольшой задержкой.
Меня сковала его холодная фраза. Я не могла отвести взгляда от серых глаз, которые светились странным стальным блеском. Кто этот мужчина, что сидит передо мной? И где же Владимир, во взгляде которого я сгорала в ночь свадьбы моей подруги?
Ладно, про мое горе он слушать не стал. Я постаралась не придавать этому значения, но не смогла. Мне больно. Больно оттого, что, несмотря на его пренебрежение, я хотела поделиться с ним тем, что творится у меня на душе. Насколько я разбита и растеряна.
– Хорошо… – сглотнув, тихо ответила я. – Как бы там ни было, я не хотела, чтобы мы с тобой расстались таким образом.
– Ты все сделала правильно. И то, как мы расстались, меня вполне устраивает. Хотя, возможно, мне следовало отблагодарить тебя за столь незабываемую ночь?
– Отблагодарить? – переспросила я едва слышно. Ничего не понимаю!
Владимир без промедления достал кожаный бумажник из внутреннего кармана пиджака. Я наблюдала за его неторопливыми действиями, а в груди с дикой болью что-то разрывалось. На мелкие-мелкие клочья. Неужели он сейчас о деньгах?
– Разумеется. Это вполне нормально для мужчин моего статуса – награждать девушку за доступ к ее прекрасному телу. Особенно если этот мужчина не любит обременять себя обязательствами… Совсем.
Не любит обременять себя обязательствами – непрозрачный намек. Господи боже…
Он действительно достал из бумажника пятитысячные купюры и небрежно опустил их на мою сторону стола. У меня потемнело в глазах. При взгляде на деньги горло начало противно сдавливать. Сглотнула ком, но на его месте тут же появился новый. Еще тяжелее, чем прежний. Не получалось и слова вымолвить. Глаза защипало.